Ночь в Гефсиманском саду

И дальше:

«Пришельца не притесняй и не угнетай его; ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской.

Ни вдовы, ни сироты не притесняйте…» (Исх. 22: 21,22). И т. д., и т. д.

Был выработан, как мы сейчас бы сказали, воинский устав и порядок.

Колонны, двигавшиеся к земле обетованной через пустыни, могли встретиться, как уже было раньше, с враждебными народами и племенами. Поэтому порядок должен был соблюдаться неукоснительный. Интересно, что перед выступлением в поход производилась перепись — состав мужского населения, способного носить оружие, увеличился со времени исхода из Египта на три тысячи семьсот пятьдесят человек. Впервые было пересчитано и все другое население — от младенцев и женщин до глубоких стариков.

Армия была разделена Моисеем и его помощником Иисусом Навином на четыре главных корпуса, а те, в свою очередь, на различные подразделения. Скинию несли в середине колонны, в сопровождении Моисея, Аарона и его четырех сыновей — священников.

Перед самым походом была отмечена вторая после Египта Пасха.

…И вот первая колонна медленно двинулась к востоку. Столп-путеводитель, туманный днем и пламенный ночью, располагался над скинией. Его движение, вправо или влево, тотчас воспринималось всей колонной, так как оно было хорошо видно от начала до арьергарда, предводительствуемого Даном. Впереди шел полк военачальника Иуды, западную сторону колонны охранял Рувим, южную — Ефрем.

Первую большую остановку сделали в долине Фаран.

За время перехода, устроенного с большой предусмотрительностью, все же, увы, снова начался знакомый Моисею ропот. Сначала захотел вернуться к себе домой его зять. Он полагал, что имеющийся у него собственный дом с богатыми окружающими его угодьями вряд ли стоит менять на тяготы нескончаемого путешествия в неведомую, а может, и вовсе иллюзорную обетованную страну, придуманную Моисеем. То, что именно Иоав оказался первым потенциальным дезертиром, психологически очень верно — ведь этот человек не испытал египетского плена и, следовательно, не имел особого стремления к цели, желанной почти для всех бывших рабов. По мнению некоторых толкователей, Иоав был, кроме того, из бедуинов, то есть происхождением из аравийского племени, не имевшего отношения к народу Моисея. Так или иначе, его все же удалось уговорить, дабы не вносить лишние сомнения и смятение в колонны, и так уставшие за время длительного перехода под жарким небом пустыни.

Между тем ропот и смута все нарастали. Дело доходило до того, что иные всерьез возмечтали возвратиться в Египет. Небесная манна, говорили они, встала им за прошедший год поперек горла. Шумно рассказывали они друг другу о том, какие кушанья стояли у них на столах в Египте. Синяки и кровоподтеки от плетей и палок уже давно зажили на их спинах, а вкус рабства почему-то соединился у них с вкусом и запахом покинутой кухни.

«Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук, и чеснок.

А ныне душа наша изнывает; ничего нет, только манна в глазах наших» (Чис. 11: 5, 6).

Можно сказать, что это время было самым тяжким для Моисея за все сорокалетнее странствие в пустыне.

«И сказал Моисей Господу: для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего?

Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка, в землю, которую Ты с клятвою обещал отцам его?

Откуда мне взять мяса, чтобы дать всему народу сему? Ибо они плачут предо мною и говорят: дай нам есть мяса.

Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня.

Когда Ты так поступаешь со мною, то лучше умертви меня, если я нашел милость пред очами Твоими, чтобы мне не видеть бедствия моего» (Чис. 11: 11- 15).

Какое живое чувство сквозит в этой редкостной по красоте и силе выражения молитве отчаяния!

Именно такие места в Пятикнижии, может быть, более всего говорят об авторстве Моисея.

По велению бога, перебрав перед этим все возможности успокоения своего строптивого народа, Моисей избрал себе более широкий круг помощников, чем это было до сих пор, когда он опирался почти исключительно на Аарона, Навина и Аароновых сыновей-священников, то есть на лиц, связанных, кроме Иисуса Навина, со священничеством. По-видимому, снова ушло немало времени, пока были избраны семьдесят мудрейших мужей из старейшин. Они образовали, как мы сейчас бы сказали, правительство, сплотившееся вокруг Моисея. То был уже своего рода государственный институт.

Кстати сказать, длительные остановки во время странствий по пустыне были частью важного и крупного замысла Моисея. Он стремился, чтобы долгий, растянувшийся на десятилетия, бродячий образ жизни не превратил его народ в кочевников, со всеми присущими им особенностями. Не очень давнее пастушеское прошлое евреев постоянно как бы оживало во время кочевья по дороге к земле обетованной. Вот почему Моисей всячески и под разными предлогами, но довольно искусно притормаживал движение колонн, давая им возможность огосударствления. В землю обетованную должно было войти и расположиться там готовое государство, а не кочевой сброд, потерявший традиции и культуру.

Бог, явившийся Моисею в ответ на его молитву отчаяния, изрек следующее:

«Народу же скажи: очиститесь к завтрашнему дню, и будете есть мясо. Так как вы плакали вслух Господа и говорили: «кто накормит нас мясом? хорошо нам было в Египте», — то и даст вам Господь мясо, и будете есть.