– А то! – внезапно взвизгнул Нодлик. – Нас нагоняет Ливень! А всем известно – Нелюди-Дану его не боятся!
– Что за чушь, Нодлик, – поморщился Кицум, однако глаза его при этом как-то виновато потупились.
– Не чушь! – бесновался жонглер, размахивая руками. – Не чушь! Один спастись решил?! А потом.., потом забрать это?
Ничего не понимая. Агата широко раскрытыми глазами смотрела на изрыгающего проклятия Нодлика. Эвелин медленно вытянула руки из-под плаща – они по-прежнему пахли железом и смертью, но самого оружия в них уже не было.
Зато было кое-что иное. Длинная волосяная удавка бесшумно и точно легла на шею клоуна – тот дернулся было, но опоздал.
– Умно… – с ненавистью прохрипел Кицум, соизволив наконец обернуться и глядя прямо в торжествующие глаза Эвелин. – Пока Нодлик ломал тут эту комедию…
– Я сделала все, что нужно, – холодно оборвала его женщина. – А теперь слушай меня… Кицум, позволь пока называть тебя так. У нас нет выбора. Онфим подстроил все это нарочно. Он что-то заподозрил.., или кого-то, не знаю. Но, так или иначе, от цирка он решил отделаться. От всех нас скопом…
– И подстегнул Ливень? – бледно усмехнулся Кицум.
– Его
– Едва ли ты можешь рассчитывать, что Агата будет милосердна к тебе, – Кицум не сдавался. – По- моему, в былые дни ты вела себя…
– Идиот!.. – казалось, Эвелин сейчас вцепится ногтями в лицо старику. – Ей достаточно взять в руки вынесенное из Друнга.., и тучи сами шарахнутся от нас!
– Cuurii! – внезапно зарычал Кицум. Лицо его побагровело от напряжения, невидимая нить удавки врезалась в горло. – Suu'te tenar Dhaanu! Те Imrnelstorunn!
Эвелин побледнела. В отличие от Агаты, она явно знала это наречие.
– Immelstorunn? – она немного ослабила удавку.
– Ya, – мрачно прохрипел Кицум. – Evelynn at demmorr.ifr te Dhaanu jut prokk immeistorunn!
– Demmorr? – усомнилась Эвелин.
– Ya, – Кицум криво усмехнулся.
– Хм… Но иного выбора у нас нет, – обронил ставший вдруг донельзя спокойным и сосредоточенным Нодлик. – Кицум! Предлагаю.., предлагаю тебе заключить перемирие. Раз уж мы все друг о друге знаем…
– То нет смысла враждовать перед лицом смерти, – подхватила Эвелин.
– Очень благородно с вашей стороны предлагать перемирие человеку с петлей на шее, – саркастически заметил клоун.
– Мы с Эвелин слишком хорошо помним ту ночь, – Нодлик потер несомненно пострадавшую тогда челюсть. – Правда, тебе тоже не стоило тогда демонстрировать все, на что способен. Мы проверяли тебя, и проверка удалась вполне…
– Ты и вправду так думаешь? – вежливо осведомился Кицум. – Что я тогда продемонстрировал именно все, на что способен?.. – он еще раз загадочно усмехнулся и с видом полного равнодушия к происходящему отвернулся, с неожиданным вниманием оглядывая придорожные кусты.
Сердце Агаты билось стремительными острыми толчками.
Щеки Агаты пылали. Сила Лесов, только бы они поверили!..
– Ладно, Кицум – или как там тебя по-настоящему? – хватит болтать, – поморщилась Эвелин. – Ты скажешь нам все. А потом надо решить, как добыть эту волшебную штуковину.
– Im aekre? toengue! – сердито прошипел клоун, и девушка-Дану заметила брошенный им на нее косой взгляд. Он явно не хотел, чтобы пленница поняла, о чем идет речь.
Эвелин пожала плечами.
– Не имеет смысла. То, что мы хотим, она может сделать только добровольно. Слышишь меня, кошка?.. Ну да, ты ненавидишь меня, я знаю. Прекрасно. Я тебя тоже ненавижу, если тебе это интересно. Однако суть дела в том, что спастись от Ливня мы можем только все вместе. Я предлагаю тебе сделку. Мы даем тебе положить руку на Immelstorunn, и ты рассеиваешь облака над нами. Не отпирайся, с помощью Immelstorunn ты сможешь. Второе – мы режем на тебе ошейник. Нодлик выправляет тебе вольную грамоту. Ты отдаешь Immelstorunn нам.., и можешь идти на все четыре стороны. Ну, как тебе план?
Кицум дернул плечом – пожалуй, несколько свободно для человека с волосяной удавкой на шее – и ничего не сказал.
Агата чувствовала, что грудь ее вот-вот разорвется. Не так уж важно, на самом ли деле ускорили свой бег гибельные тучи. Не так уж важно, кто такие на самом деле и Нодлик, и Кицум, и Эвелин, и даже Онфим. Главное – immelstorunn может оказаться у нее! У нее! А что значит в сравнении с этим, живы или умерли несколько жалких хумансов? Правда, вот ей умирать после этого будет уже никак нельзя. Она обязана донести сокровенный дар Datfrrount'got'a к последней тайной твердыне народа Дану, точнее – туда, где это убежище могло находиться по ее, Агаты, представлению.
Значит, ей теперь позволено все. UrrdbaarraMaaionn, Ужас Возмездия, так давно готовившийся ее народом, не должен попасть в чужие руки. Если надо будет солгать – она солжет. Надо убить – убьет. Безоружного, спящего, раненого. Женщину, старуху, ребенка. Точно так же, как убивали безоружных, спящих или раненых Дану. Так же, как сажали на колы женщин и девушек, как распинали стариков и бросали в высокие костры колыбельки с детьми.
Кровь за кровь. Смерть за смерть. Если тебя ударили в щеку, перережь сделавшему это глотку. Страшный, волчий закон племени хумансов. Дану так и не научились следовать ему – и были разбиты наголову.
Девушка-Дану по имени Seamni Oectacarin прикусила губку острыми, точно у белочки-огневки, зубами.
– Я сделаю, как скажет госпожа Эвелин… – словно со стороны услыхала Агата собственный голос.
– Смотри-ка, соображает, – хрипло усмехнулась женщина. Кицум же воззрился на Агату с непритворным изумлением – казалось, он забыл даже об удавке на собственной шее.
– Скажите только, что делать, и я сделаю, – бесхитростно и прямодушно глядя прямо в глаза Эвелин, произнесла Агата.
Кицум, Нодлик и Эвелин быстро переглянулись.
– Слушай, может, снимешь наконец с меня эту петельку? – ворчливо поинтересовался клоун. – Онфима вам без меня все равно не завалить.
– Не завалить, это точно, – кивнула Эвелин. – И нет времени подсунуть ему зелье… Кицум пожал плечами.
– Если одолеем, так только втроем.
– А Смерть-дева? А Тукк и Токк? – зябко поежился Нодлик.
– Тогда жди Ливня, – презрительно бросила женщина. – Я возьму твоей крови, Кицум. Хочу быть уверена…
– Кровь? – клоун разом подобрался, опустил подбородок, точно надеясь подцепить им удавку. – Зачем?
