– Хочешь поторговаться, девочка? И ты ставишь этот торг выше жизней собственных родителей? Мы предложили тебе реальную плату. Ты хочешь нереального. Если ты станешь упорствовать – я просто отправлю тебя обратно в камеру. Без всяких разговоров и переговоров. Мы как-нибудь уж обойдемся. А вот для всех, укрывшихся в Бросовых землях, твои капризы обернутся смертями. С тобой лично ничего не случится, это я тебе обещаю – кончится Ливень, тебя отпустят, но вот не захочешь ли ты сама наложить на себя руки после такого?
Агата молчала.
– Итак. Мы увеличим награду. Восемь талантов золота – в придачу к свободе и дороге к твоему народу. На эти деньги в восточных провинциях можно купить очень многое. Ну, так как? Ты согласна?
– Десять талантов! – выпалила Агата, хмелея от собственной наглости.
– Идет, – Верховный маг и глазом не моргнул. – Десять талантов. Слово Арка. Сейчас тебе вручат долговое обязательство. Обменяешь на золото в любом банкирском доме. Все, господа Совет. Дело сделано. Известите Сежес, что легионы можно останавливать. Они свою роль сыграли. Арк не нарушает слова. Пусть воины возвращаются в казармы. Господа Совет! Сеамни Оэктаканн вступила в службу Арка, да продлят Силы дни нашего Ордена. Вы знаете, что нужно делать, господа Совет.
Растерянная Агата стояла, сжимая в руке внушительного вида грамоты из тонковыделанной кожи, украшенные пламенным гербом Арка и тремя красными печатями каждая. Верховный маг, приблизившись, надел девушке на шею тяжелую цепь девственной меди с тремя пламенными языками из авальонна. Полюбовался, склонив голову, отошел.
Первой из остальных магов к Агате подскочила Сильвия. Удивительно, но в глазах ее не осталось больше никакой враждебности.
– Пойдем, – она потянула Агату за руку. – Тебе нужно многому научиться, а времени мало. Ливень уходит на запад, еще три дня – и нам уже будет его не достать. Ну, идем же! Не бойся, глупая, ты же теперь – одна из нас! Цепь Арка на тебе – ты отныне неприкосновенна для любого мага Радуги! А уж поселяне – те так и станут тебе под ноги валиться! Ну, идем же, идем! Да нет же, не в пыточную, не смотри на меня так – ко мне в лабораторию…
«Дома…» – была первая мысль. Фесс открыл глаза – и тотчас не выдержав, глухо застонал от ворвавшейся в сознание боли. Потом, кажется, даже взвыл – во всю мощь легких. Попытался ползти – нет. Даже головы не поднять, счастье еще, что может думать.
Боль ему все-таки удалось немного приглушить, правда, на это ушли остатки сил. Раны на левом боку запеклись, покрылись черной коростой, кровь больше не текла, лишь зло стучалась в виски. Фесс кое-как перевалился на правую сторону, вогнал локоть в землю, словно кол, приподнялся…
Да, он не ошибся. Заклятие возврата сработало. Он дома, совсем рядом с восточной заставой. Вон и приметный дуб с раздвоенной вершиной. Проползти осталось две сотни шагов, не больше.
Но вот только проползет ли он их?
Первое же движение навылет пробило тщательно выстроенные барьеры. От боли вновь помутилось сознание. На левом плече черная корка лопнула, показалась алая кровь. Густая, она текла медленно, словно в жилах ее оставалось уже совсем немного.
Уронив голову в траву – мягкую, шелковистую, летнюю траву, куда как не похожую на унылые желтые поросли мельинских окрестностей, где давно и основательно хозяйничала осень, – полежал так некоторое время, отсчитывая судорожные толчки сердца. На сотом решился сдвинуться. Оставляя за собой примятый и окровавленный след, прополз несколько шагов. Вновь обессиленно рухнул.
Не доползти…
– Эгей, Пафни, глянь-кось, четой тут!
Возле самого лица опустилась нога в старом, залатанном очиге.
– Откель взялси-то? – спросил второй, столь же простецкий голос.
Фесс попытался ответить – безуспешно. Сознание плыло, уже ему не повинуясь.
– Магик, по всему видать, – авторитетно заявил обладатель латаного очига7.
– Почем знаешь? – простодушно изумился второй.
– Дык, глянь сам, пень ты эдакий – валяется посередь поляны, трава примята, как полз – а боле никакого следу, ни звериного, ни евонного. Значить, понимай так – с неба свалился. А кто еще у нас могет тут с-неба сваливаться, окромя магиков? Не-ет, давай-ка, Пафни, руби две жердины да пояс развязывай. К заставе понесем, нам от магиков награда выйдет!..
Застучали топоры.
Сильные и грубоватые руки осторожно перевалили Фесса на самодельные носилки.
– Ну, взяли, Пафни! – услыхал он, и носилки оторвались от земли.
Закачалось высоко над головой синее-синее, чистое, ничем не оскверненное небо.
– Терпите, господин магик, немного осталось, скоро вас до заставы донесем, с рук на руки охране сдадим, они вам лекаря настоящего вызовут, ничего с вами не случится, все бывает, мы тут испокон веку живем, разного навидались, да и диво было бы подле Долины не навидаться, не-ет, господин магик, нам от долинных хозяев только добро выходило, мы устав блюдем, обычай знаем, шапки за десять шагов ломаем, милостей и благостей многих желаем… – бормотали над самым ухом.
А потом, сквозь туман боли:
– Эй, куда прешься, деревенщина? Застава тут, не видишь, зенки уже совсем пропил? – голос был резкий, женский.
– Никак нет-с, видим, усе, значить, видим, госпожа воительница, мы тут-с не баклуши бьем-с, раненого магика, изволите ль видеть, выносим, значить…
– Раненого магика? – голос воительницы тотчас зазвенел. – Да что же ты молчишь, деревня?! Голова на плечах засиделась?! Эй, Птах, одна нога здесь, другая там – лекаря сюда! Живо!.. Раненого сюда несите.., да осторожно, голытьба поганая! Так, опускайте.., и давайте, давайте в сторону, вон там стойте – их магичное достоинство придут, вас спросят, все без утайки чтоб рассказали! А то.., вы меня знаете!
– Знаем, госпожа Раина, как перед истинным небом, знаем… – униженно забормотали в ответ.
Фесс вновь сумел открыть глаза. Над головой – узорчатый потолок, караульню строили, словно царский дворец. И на фоне многоцветной мозаики – встревоженное молодое лицо. Большие серые глаза, сейчас напряженно сощуренные. Темные от пота, коротко подстриженные русые волосы. На плечах – вороненая кольчужная сетка.
Кажется, когда-то он знал ее.., видел…
– Ваше магичное достоинство! Господин Кэр! – всплеснула руками воительница. – Да как же это вас так угораздило?! Кто посмел?! Ну, дайте мне только до него добраться… – Она не теряла даром времени. Ловкие руки уже аккуратно обмывали рану, готовясь наложить временную повязку с заживляющим эликсиром. – Господин Кэр! Ох, горе-то какое!
– Н-не.., причитай… Раина… – выдавил из себя Фесс. – Не.., достойно…
– Недостойно воина над ранами друга причитать, – сурово отрезала шилдмэйден. – А над ранами тех, кого присягнула защищать…
Фесс хотел ответить, но перед глазами все вновь поплыло. В растревоженной ране проснулась боль. Не удержался, зажмурился и застонал. Раина тотчас метнулась к двери.
– Птах! – раздался ее яростный вопль. – Ну где же ты, остолоп вшивый, ох, насидишься ты у меня без увольнительных!..
– Нет нужды, славная Раина, – ответил низкий, хрипловатый женский голос. – Твой воин выполнил приказ в точности.
– Госпожа Хюммель… – валькирия почтительно поклонилась.
– Она самая. Перестань мести челкой пол и иди сюда. Чем ты обмывала рану?
– Настоем бессмертника алого, госпожа ма…
– Без чинов, Раина! Или мы с тобой вдвоем на стены Архады не лазили? – возмутилась волшебница. – Сейчас посмотрю.., молодец, грамотно. Теперь помоги мне.., подержи его.
Где-то в области горла родилась теплая волна. Покатилась вниз, с каждой секундой становясь все
