Я призадумался. Что же ещё надо Молодым Богам и Мерлину, чтобы начать действовать?
Однако мои размышления оказались прерваны самым грубым образом. В двери покоя сильно и решительно постучали; я отодвинул засов, ворвался Гердер, тысячник моего Ученика, командовавший в его отсутствие оставленным на Хединсее войском.
— Учитель, к гавани подходит небывалый и невиданный вражеский флот. Огромные корабли, трёхмачтовые, с пятью рядами вёсел; они мечут огненные шары и испускают пламенные струи, от которых горит камень и рушатся стены, мы долго не могли достучаться к тебе. Скажи, что нам делать? Они не подходят на расстояние, доступное для наших катапульт, они бомбардируют нас издали!
— Отведи людей с тех мест, где они поливают нас огнём, Гердер, — сказал я. Мой голос оставался спокоен, но в душе я совершенно не был тогда уверен, что нам удастся отстоять остров. Разумеется, такой исход тоже был предусмотрен мною, но на самый крайний случай, который ещё не наступил. — Если они станут высаживаться, не ввязывайся в рукопашную, засыпь их стрелами. Сейчас я займусь ими, ступай.
Тысячник поспешно вышел; я вгляделся в изображение Хединсейской бухты на модели Мира. Здесь, в самой близи от средоточия сил своего создателя, модель показывала не только тех, на ком лежало мое заклятье, но и другие волшебные силы и армии.
И я увидел — десятки, сотни, а затем и тысячи гордых, прекрасных кораблей, из драгоценного розового дерева и с резными кормами, изукрашенными золотом и громадными драгоценными каменьями; высоко возносились тонкие изогнутые лебединые шеи острых носов; разрезая волны, воду пенили могучие тараны. На каждом корабле и впрямь было по три мачты с длинными косыми парусами пурпурного цвета; ритмично опускались и вздымались огромные вёсла. Я разглядел боевые площадки и стоявшие на них странные метательные машины — то и дело из сложного сплетения каких-то рычагов и тяг вырывался серебристый шар и, оставляя за собой огненную дорожку, уносился к нашим укреплениям; сторожевые башни на волноломах уже горели, но не изнутри, а снаружи, языки пламени жадно глодали казавшийся мне таким прочным камень стен. К счастью, Гердер успел отступить с самых опасных участков, оборонять которые сейчас не имело никакого смысла.
Ну что ж, Маги не имеют права убивать Смертных своим колдовством и даже собственными руками, но уж мешать им обстреливать мой остров мне никто не запретит. Для начала попробуем ветер.
Я, конечно, подозревал, что, если дела мои пойдут совсем плохо, какие-то из заклятий окажутся бессильны, особенно те, что предназначены для управления стихиями, имеющими, как известно, прямых хозяев и повелителей из числа Молодых Богов, но чтобы ветер, покорный Ямбрену, не ответил на моё магическое приказание уже сейчас — оказалось для меня новостью. Попробовал вновь, используя самые мощные заклятья и ещё усиливая их особыми сочетаниями закрепляющих чар — все безрезультатно. Мне не удалось вызвать даже самого легкого ветерка.
Огонь, вызванный таинственными снарядами наших противников, стал подбираться к береговым бастионам.
«Нечего рисковать повторными заклятьями», — подумал я, невольно сдвигая брови, хотя сердце похолодело: что, если меня каким-то неведомым образом полностью лишили моей силы? И, отчасти чтобы проверить это, а отчасти желая покончить дело сразу, я произнёс Огненное заклятье.
Эта часть боевой магии всегда хорошо удавалась мне. Любо-дорого было посмотреть, как от воды до самых звёзд взметнулась огненная стена, пожирая тучи; пламя кольцом окружило Хединсей, заключив в себя и весь вражеский флот. Я потянул гудящий занавес к себе, и кольцо стало сжиматься. На кораблях противника их капитанам не оставалось ничего другого, как заставить команду приналечь на вёсла и идти ближе к острову…
Хаген не зря поставил Гердера тысячником и не зря доверил ему Хединсей. Катапульты и баллисты мгновенно ответили; они били по давно пристрелянным квадратам, и меткость их оказывалась пренеприятным сюрпризом для нападавших. Без магической поддержки Макрана и Эстери — что они могли?
Весь покрывшись испариной, я тем не менее продолжал прижимать розоватые корабли к берегу огненным валом — пока они не опомнились и не сообразили, что защитникам не было там никакой нужды засыпать их ядрами и горшками с жидким огнём.
Вскоре у узкого входа в гавань сгрудилось до сотни кораблей; меж ними уже не было видно воды, они наваливались друг на друга бортами, ломали вёсла и снасти — а я всё сжимал кольцо огня, гоня всё новые и новые суда к уготованной им могиле; теснимые, они принуждены были войти и в гавань, приближаясь и приближаясь к пирсам…
Надо отдать им должное — сражались они отчаянно, я даже не ожидал от них подобной доблести. Но отчаянный натиск высоких воинов в шлемах с роскошными павлиньими перьями на них разбился, точно штормовая волна о скалу; заблаговременно расставленные повсюду лучники, пращники и арбалетчики Хагена встретили их как должно.
Каменные ядра крепостных баллист и катапульт дробили борта, пробивали палубы, валили мачты. Наши две самые большие метательные машины посылали в воздух камни размером с быка, которые, угодив в верхнюю палубу, прошивали все корабли насквозь, до самого днища; через огромные пробоины врывалась вода, поражённые суда тонули одно за другим — промахнуться по ним в этом скопище было невозможно. Скученные, лишённые возможности двигаться, вражеские плавучие дворцы были обречены, и их команды быстро поняли это. Поток людей хлынул по искалеченным палубам; воины прыгали с корабля на корабль, срывались, их давило бортами — но они, презрев всё, рвались к земле, предпочитая почётную смерть от меча гибели в холодной морской пучине. И я даже не мог предложить им сдаться, не зная, из какого Мира вызвало их колдовство Макрана и Эстери.
Кое-какие наиболее упорные и удачливые суда врагов продолжали посылать в нашу сторону свои странные зажигательные снаряды; я заметил, что напавшая на нас армада ещё не до конца лишилась управления — кто-то приказал сосредоточить стрельбу на ближайшем припортовом бастионе; вскоре по пирсам потекли струи расплавившегося гранита, дружинники Хагена были вынуждены оставить укрепление — жар стоял такой, что никто не мог приблизиться.
Атаки вражеской пехоты захлебнулись, наткнувшись на потоки стрел, пращных ядер и дротиков; однако обстреливаемый бастион не выдержал: среди пламени появилась огромная чёрная трещина, рассекшая стену сверху донизу; Гердер приказал нашим катапультам прицельно отвечать тем судам, которые посылали туда свои ядра, но было уже поздно. Прежде чем вражеские метательные машины умолкли, отправившись на дно вместе с кораблями, на которых находились, горящий бастион взорвался изнутри с глухим грохотом, подобным подземному грому, и рассыпался грудой раскалённых обломков, окружённых ещё не застывшими лужами расплавившегося камня.
Я рассчитывал, что, отправив на дно корабли, с которых бастион засыпали снарядами, мы избавимся от неведомых командиров армады; однако это оказалось не так. С уцелевших судов в пышущие жаром руины полетели шары с совсем иной начинкой — остужающие; через несколько минут раскалённые потоки остыли и вновь превратились в камень. Воины атаковавшего нас войска устремились на приступ, несмотря на то что пожар уже охватил почти половину кораблей, добрая треть уцелевших тонула, избитая катапультными ядрами, оставшиеся тоже были обречены — огонь приближался и к ним… Нападавшим оставалось только одно — победить; огненное кольцо по-прежнему сжималось, хотя я и поддерживал его из последних сил…
Там, внизу, на развалинах портового бастиона, дружинники Хагена встретили врагов стрелами и арбалетами, строго выполняя приказ Гердера не ввязываться в рукопашную. Баллисты продолжали методично извергать на неприятельские корабли свои смертоносные ядра, простые и зажигательные; прислуге метательных машин было велено не отвлекаться ни на что — как бы ни сложился бой на пристанях, они должны были потопить и зажечь как можно больше кораблей противника, прежде чем нас оттеснят в глубь крепости, — и приставленные к катапультам дружинники не жалели рук.
Воины с перьями на шлемах тоже пустили в ход луки, но защитники Хединсея стреляли из-за укрытий, не появляясь на открытых местах, и вскоре все остатки пристани были завалены телами в нарядных доспехах, изумительной красоты перья купались в золе и грязи.
Не в силах дольше удерживать заклинание, я погасил стену огня — и даже здесь, на большой высоте, услыхал доносившиеся из гавани изумлённые возгласы. Теперь Гердеру станет легче, кто-то из нападавших
