живы, — уверил всех Хаген. — Живы и вскоре присоединятся к нам». Его слово не могло подвергнуться сомнению. Раз тан сказал, значит, так оно и есть.
Много интересного сообщил и Читающий, разобравшийся наконец в творившейся на Столпе Титанов волшбе. Молодые Боги велели покончить с Учителем Хагена. Даже кроткая Ялини приказала выступить своим слугам. Хозяева Обетованного гневаются на Мерлина за то, что он дал Магу Хедину зайти так далеко. Верховный Маг Поколения послал Сигрлинн, волшебницу свиты Ялини, усмирить дерзкого чародея, несмотря на то что Сигрлинн сама вела сейчас войну со слугами Дальних Сил, причем никто, даже сама Ялини, не знал, зачем ей это понадобилось.
По молчаливому соглашению, ни Хаген, ни Учитель, ни Ракот не касались в разговорах между собой Неназываемого. Маги долго колдовали, отрядив целые сонмища удивительных существ, подданных Восставшего, к самым дальним пределам Мировой Сферы; сотворенные Хедином астральные разведчики отправились в долгий путь по серым областям края призраков; кое-кто обосновался в Межреальности, Читающий Заклятья не смыкал глаз, пытаясь уловить малейшие изменения в токах магической энергии Мира. Ни Хедин, ни его Ученик, ни даже Читающий не поверили, что с Неназываемым невозможно справиться.
«Всесильных существ нет и не может быть! — непривычно для Хагена горячась, говорил его Учитель, с волнением ударяя кулаком о ладонь. — Это противоречит замыслу Творца. Были барьеры, удерживавшие эту тварь вне Хаоса, не говоря уж об Упорядоченном. Значит, возведя перед ним такие же, как были, мы можем остановить его!»
«Может быть, но мое заклятье не только призывало Его в наш Мир, пробуждая от вечного сна, оно ещё и делало проход для Него в ткани Мира, — вяло возражал Ракот. — Тьме ведомо, что, раз проникнув за эти барьеры, он уже не остановится, пока не сожрёт весь Мир, заодно с Хаосом».
«Пусть так! — восклицал Учитель. — Но всё-таки — каким способом он уничтожит всё Сущее? Превратит в часть самого себя?..»
«Погодите, погодите! — прогудел тогда Старый Хрофт, примчавшийся по зову Хедина верхом на своём восьминогом Слейпнире. — Что-то в голове моей без доброго эля всё вконец перепуталось. Давай-ка, приятель, начнём с самого начала, иначе я вам ничем помочь не сумею. Кое-что я об этом создании слышал, конечно же, не без того; но всё больше слухи, десятым ртом переиначенные да перевранные. Расскажи-ка мне всё с самого начала, да не упускай ничего; мы все послушаем, глядишь, и думать легче станет».
Гордый Ракот косо посмотрел тогда на Отца Дружин, задетый его панибратским тоном; но былому хозяину Асгарда было не привыкать — и не таковских видывал. Он и бровью не повёл.
И Падший Маг стал рассказывать:
«Давным-давно, когда Маги нашего Поколения ещё проходили суровое Ученичество, нам всем впервые было рассказано о Неназываемом. Что это такое или кто это такой, наставники не говорили, вообще крайне неохотно касаясь в своих речах этой темы. Молодые волшебники усвоили лишь, что где-то за пределами Хаоса и Упорядоченного, в невообразимой дали от границ нашей Мировой Сферы, за непредставимым никакими чувствами и неописуемым никакими словами или понятиями барьером лежит Ничто. А в этом Ничто тем не менее существует Нечто».
«Ничего не понимаю, — пробормотал Хрофт. — Если в Ничто есть Нечто, ничто уже тем самым не ничто!»
«Хаос и Упорядоченное, при всей их внешней несхожести, в основах своих тем не менее довольно близки, — продолжал тем временем Ракот, бросив ещё один досадливый взгляд на Отца Дружин — Восставший не любил, когда его прерывали или ставили его слова под сомнение. — И тут и там есть материя, косное вещество, есть свет, есть движение, и тут и там существуют многообразные магические силы; а Ничто оттого так и называется, что там ничего этого нет. Нет, и всё тут. Существу из нашего Мира невозможно уцелеть, оказавшись там.
И вот в этих-то краях, если их только можно так назвать, и обитает Неназываемый. Древние пытались понять, что же он такое; не слишком преуспели, но кое-что разузнали: известно, что он разумен, известно, что он невероятно, неописуемо могуч и что его терзает вечный голод. Само собой разумеется, голод не в нашем понимании; подобно существам из областей Хаоса, способным пожирать ткань нашего Мира, Мира Упорядоченного, Неназываемый поглощает составляющие Реальности и всего прочего, так что, если уж он дорвётся до лакомой чужеродной материи, его не остановить никаким силами — с каждой поглощённой частицей вещества мощь его возрастает, подобно обитателям Хаоса…»
Ракот страшно заинтересовался всем этим ещё в те давно ушедшие времена нашей молодости; непредставимое Ничто и его таинственный обитатель завладели его воображением. Много веков спустя, став Повелителем Тьмы, обретя ключи от заветных кладовых силы и знания, которые он мнил неисчерпаемыми, Ракот вернулся к старому своему увлечению, уже тогда смутно прикидывая, нельзя ли использовать это в своих интересах. Его мечтой тогда было найти способ натравить Неназываемого на Обетованное; однако таковой не сыскался, к великому сожалению Падшего Мага. Тем не менее он упорно продолжал свои изыскания, осторожно исследуя природу разделяющих Пространство барьеров. Довольно скоро выяснилось, что здесь Творец постарался на славу; мощь этих преград многократно превышала даже всем известную крепость заслонов против натиска Хаоса. Однако даже Творцу не удалось обойти великий закон — чем твёрже предмет, тем он более хрупок. Неутомимый Ракот понял, что, объединив магические силы духов межзвёздной Тьмы и похитив часть бесцельно растрачиваемой энергии Света, можно создать нечто вроде исполинского тарана, способного на краткий миг пробить брешь в этих преградах…
После всего этого Ракоту и удалось сплести удивительное заклятье, которое любой Маг смело отнёс бы к разряду Величайших и Тайных. На самый чёрный день припас он это заклинание, поклявшись, что, если ему будет грозить неизбежный и бесславный конец, он воспользуется своим тайным оружием и, угрожая им победителям, заставит фортуну вновь обернуться к нему лицом.
Однако в самый последний момент, когда пали все его твердыни, рассеялись армии, погибли или оказались в плену вернейшие соратники и рати Молодых Богов ворвались в его цитадель, — Ракот дрогнул. Он не сомневался в знаниях, добытых тяжким трудом, он верил, что, произнеся роковые слова, обречёт на уничтожение весь Мир со всеми его обитателями, — но внезапно понял, что не в силах совершить это поистине чудовищное деяние. Он замешкался, нежданно-негаданно вспомнив о мириадах живых существ, даже не подозревавших о жестокой войне, гремевшей в пределах Мировой Сферы. Мысль эта оказалась крайне неожиданна для него — раньше все создания, разумные или нет, служили ему лишь бездушными орудиями, и он без сожаления мог отправить на верную смерть сотни и тысячи, если, к примеру, этого требовала военная необходимость… Но тогда он промедлил, потерял драгоценные секунды, и гвардия Молодых Богов — Крылатые Гиганты, Стражи Обетованного — сумела окружить его и пленить.
Однако всё имеет свой конец, настал предел и казавшимся нескончаемыми мукам заключения. Пришло освобождение, пришло неожиданно, и когда Ракот осознал, что он вновь имеет тело и тюрьма его обратилась во прах… он, наверное, на время потерял рассудок от радости. Поэтому, поняв, что на них движется верная смерть в образе Меча Мерлина, он окончательно обезумел, в сознании рухнули последние сдерживающие барьеры, и он произнёс чёрные слова проклятия всему Сущему.
«Не то это всё, — поморщился тогда Старый Хрофт. — Говорить надо о том, что держало Неназываемого вне наших пределов…»
Тут волшебники и Старый Бог перешли на столь специальный язык Высшей Магии, что даже Хаген, отнюдь не считавший себя профаном в колдовстве, перестал что-либо понимать. Там, на этих Границах, творились вещи воистину неподвластные людскому разумению. Там сходило с ума само Время, там погибали равно и Тьма и Свет, ничто, никакая сила не могла пробить эти барьеры, чтобы какое-то тело из нашего Мира вышло за их пределы. С помощью Читающего, хранившего в своих Эфирных Шарах летопись колдовских деяний всех минувших эпох, были вызваны старые заклятья Познания, посланные Ракотом в дальний путь из Тёмной цитадели к самым пределам Сущего, пробившиеся сквозь Мир и сквозь Хаос и вернувшиеся назад…
Совет длился долго.
«Мерлин, конечно, если ещё не понял, что случилось, то наверняка взволновался, — говорил Хедин. — И то же самое Молодые Боги. Проклятье, мне всегда нужно было заставить их действовать; если и Неназываемый их не расшевелит, мне останется только проползти на коленях весь путь от Хединсея до
