никогда не выпадающий в здешних краях снег. Зубы инквизитора часто стучали, по лбу и щекам стекали струйки пота – не от жары, от непереносимого ужаса.
– Ай да господин маг! – хлопнул себя по коленям главарь скамаров. – Сударь чародей, да на кой тебе эта некромантия нечестивая? Давай к нам, становись вольным скамаром, будешь сыт, весел и пьян, и в карманах будет чем позвенеть!
– Может, и стану, – попытался отшутиться Фесс, – коли из этой мышеловки выберемся.
– Выберемся, выберемся – скамары мы или кто?.. А с этой крысой церковной чего делать станешь? Допрос снимать? Али ещё чего? Ежели допрос, то давай я тебе пару моих ребят дам, больших умельцев – у них даже и мёртвый заговорит, и притом безо всякой некромантии! – вожак сам первый принялся хохотать над своей не слишком тонкой шуткой, и к нему тотчас присоединился гогот остальных скамаров.
– Не, допрашивать я его не буду, – покачал головой Фесс. – Нам это уже ни к чему. Мне сей человечек совсем для другого нужен. Ты, почтенный, ежели по прошествии малого времени вопли да крики истошные из моей пирамиды услышишь – не пугайся, это я со святого брата шкурку медленно снимать стану.
Инквизитор взбулькнул и стал заваливаться на бок. Глаза у него закатились.
– Дай пару раз по морде – тотчас очухается, – небрежно посоветовал скамарский вожак.
– А вы в оба глаза смотрите, как бы серые своего выручать не полезли, – заметил некромант.
– Не волнуйся, чародей, не полезут. Шакалы они, не воины. Делай своё дело, не начнут они ничего, пока собственный их план такое не укажет. Тогда – да, тогда полезут. Да так, что только держись.
– Значит, надо мне торопиться.
Приведённый в чувство несколькими звонкими оплеухами инквизитор, наконец, похоже, осознавший, что ему уготовано, казалось, совершенно обезумел. Ему не связывали руки, не сковывали ноги – не было нужды. Он и так волочился, словно тряпичная кукла. Зрачки заполнили всю радужку, и в глазах солдата сейчас не читалось ничего, кроме лишь чистого, незамутнённого ужаса. Изо рта у него свешивалась тягучая струйка липкой слюны.
Эльфийка, едва завидев возвращающегося Фесса с пленником, сама не выдержала – несмотря на прославленную сдержанность и даже холодность Перворождённых, бросилась навстречу, порывисто закинула руки Фессу на шею, обняла, крепко прижалась. Дивно-шелковистые волосы мягко, точно тёплая волна, коснулись щеки некроманта, по сравнению с этими волосами даже самый тонко выделанный шёлк показался бы грубой дерюгой. Тонкие лесные ароматы, от которых кружится голова… и скорбное лицо Рыси, с укором глядящее на погубившего её некроманта.
Словно засмущавшись, эльфийка поспешно отстранилась, потупилась.
Фессу тоже пришлось сделать вид, что он ничего не заметил. Приподнял обеспамятовавшего солдата, встряхнул. Оружие – короткий кинжал, запасной нож – успели забрать скамары, и теперь некромант принялся стаскивать с пленного доспехи. Тот не сопротивлялся, лишившись сил от страха.
– Что ты с ним собираешься делать? – брезгливо поморщилась эльфийка.
– То, что тебе видеть никак не стоит, – отозвался
некромант. Сейчас он был занят тем, что связывал пленного обрывками инквизиторского серого плаща.
– Пытать? – выдохнула Миройя.
Фесс не ответил. Какой смысл отвечать на изначально не имеющие смысла вопросы? Некромантия не нуждается в пытках как средстве выпытать что-то. Она нуждается в ритуальном мучительстве, причинении боли, причём строго определённым путём, иначе всё это будет совершенно бесполезным. Мучительстве без чувств и эмоций, не экстазе маньяка – нет, хладнокровии хирурга, делающего сложнейшую операцию.
И за всё это быть им, некромантам, проклятыми во веки веков, исправно служить пугалом для всех и каждого, синонимом бессмысленного и безжалостного зла, чистого, незамутнённого зла, чинимого из одного лишь безумного желания его чинить.
О, если бы они могли, подобно стихийным магам, черпать Силу в буйстве ветра, в жаре огня, в рокоте волн или в спокойном, величавом молчании земли!., или пусть даже и во смертной тени – но без этих жутких ритуалов.
Воистину, чем дальше – тем больше. Судьба некроманта – идти по самому краю, по дороге в бездну, освещая себе путь неярким фонариком – так, чтобы остальные видели бы его и ни в коем случае не последовали бы его путём.
Спустя некоторое время полураздетый пленник оказался в самой середине старательно перечерченной под новую задачу магической фигуры. В ход вновь пошли запасы ингредиентов из сумки некроманта – ингредиентов этих, кстати, оставалось не так уж много, и что Фесс станет делать, когда сумка его опустеет?..
– Ну вот, – медленно проговорил некромант, глядя на скорчившегося человека. – Вот и сделал дело. Теперь ничего. Теперь вырвемся. Даже если Этлау свой амулет в ход пустит…
– Ты о чём? – осторожно поинтересовалась эльфийка. – Какой амулет?
– Если Этлау загнобит магию, – так же медленно продолжал Фесс, – скамары наверняка вырвутся. Я не сомневаюсь. И вы вместе с ними.
– Загнобит магию? Да разве такое возможно?! – поразилась ученица Вейде.
– Теперь, увы, да.
– И что, все инквизиторы на такое способны? – теперь в голосе Миройи звучал неприкрытый ужас.
– К счастью, нет, – успокоил эльфийку молодой чародей. – Только Этлау. Был ещё один, да, гм… с ним беда приключилась, больше не может.
– Беда? Какая– беда?
– – Съели его, понимаешь, вот ведь какие истории странные порой приключаются… – Фесс изобразил балаганно-зловещую улыбку.
– Съели… твои съели?
– Мои, – кивнул Фесс. – Выхода другого не было. Это когда в Эгесте дрались. И когда Рысь… ну, ты понимаешь… – Он умолк.
– Отец Марк? – прищурилась эльфийка.
– Он самый. Крепок был, никак иначе взять не удалось.
– Королева Вейде была очень встревожена… – тихонько сказала Миройя.
– Ещё бы не… чуть всю землю между Нарном и Вечным лесом на дыбы не поставили.
– Как бы тут не поставить…
– Не поставим. Этлау не даст. Умнее стал и хитрее гораздо. Настоящая бестия. Змея. Я в Кривом Ручье…
– Это где ведунья? – перебила Миройя. Фесс кивнул.
– Точно. Насилу мы тогда от сего достойного отца-экзекутора ускользнули. И то лишь потому, что помог нам тогда Светлый маг, Эбенезер Джайлз, мастер Воздуха. А то бы… – Фесс зло дёрнул щекой. – Ладно, что о прошлом говорить! Сейчас дело надо делать.
– Кривой Ручей… интересно, – задумчиво проронила эльфийка. – Я знала, королева часто туда наведывалась. И я знаю… у Её величества были ученицы… из смертных.
Фесс так и выпучил глаза.
– Погоди, ты хочешь сказать…
– Что ведьма Кривого Ручья вполне могла быть ученицей королевы, такой же, как и я.
– Погоди… – пробормотал ошарашенный Фесс. – Но зачем, какой это всё имеет смысл? Ведьма там таких дров наломала… особенно напоследок. По сути дела, если не сжечь, то в темницу её упечь очень даже бы стоило, чтобы где попало заклятьями не разбрасывалась, от которых такие твари из-под земли полезли, что не приведи глазами увидеть.
– Я не знаю, – покачала головой эльфийка. – Королева не посвящала нас в свои замыслы. Но мне ведомо, что не все её ученицы. . м-м-м… отличались благонравием и душевной добротой. Не спрашивай, зачем это понадобилось Её величеству. На то она королева, столько столетий правящая Вечным лесом. У неё свои пути.
– Я бы поверил, скажи мне такое о владыках Нарна, – покачал головой Фесс. – Но Вейде… она же мне жизнь спасла… она же… она же…
Эльфийка осторожно коснулась его руки.
