Инквизитор неосознанно закрылся рукой, полоса коры скользнула по его плащу, провалилась между прутьями решётки и застряла стоймя в узкой трещине между камнями прямо под пыточным «ложем» некроманта. Безымянная вновь крикнула, и в этом крике на сей раз слышался грозный рёв весеннего паводка, треск ломающихся опор и сносимых мостов, слышалась победная песнь урагана, готовая сровнять с землёй людские поселения, в ней словно звучала сейчас вся убийственная мощь враждебной роду человеческому природы.
Две силы столкнулись над ложем некроманта. Одна, опаляющая пламенем, и другая, звенящая песнью весенних ручьев. Пламя могущественно, оно почти что непобедимо, однако именно вода способна затушить его, вода, оплодотворяющая и дающая жизнь даже раскалённым пескам. Воткнувшаяся в щель полоска коры внезапно пустила корни. Словно маленькие змейки, белёсые отростки устремлялись в глубь мёртвого камня. Корни коричневели, утолщались, высасывая жизненные соки из от века бесплодного гранита, полоска коры обернулась веткой, молодым черенком, саженцем – только в отличие от своих обычных собратьев, обречённых неминуемо погибнуть на голой скале, этот побег быстро, очень быстро стал вытягиваться в длину и утолщаться. Не прошло и секунды – а рванувшиеся в разные стороны ветки оплели столбы и саму решётку, где лежал прикованный Фесс. Захрустела сталь, не выдерживая натиска живого. Решётку сорвало, крепившие её к столбам болты согнуло и выдернуло из гнёзд. Молодое дерево, юный, но уже могучий дуб стремительно поднимался прямо из середины лобного места на глазах изумлённой площади. Ветки, точно пальцы, вцепились в железные браслеты наручников Фесса, крутя и ломая покрытые ржавчиной кольца, поднимающаяся верхушка дерева швырнула саму решётку в сторону, но не к Безымянной, а прямо к ногам четвёрки палачей.
Дальнейшее произошло ещё быстрее. Пока Этлау судорожно вздымал руки, очевидно, прося Спасителя поразить молнией этот невесть откуда взявшийся дуб, пока пятились растерянные инквизиторы, пока стрелки пытались выцелить Безымянную сквозь быстро сгущающуюся, несмотря на мороз и зиму, листву, и прежде чем трое мастеров-палачей успели что-то сделать, стремительным горностаем к некроманту прыгнул подпалачик. Железные клещи в его руках в один миг с легкостью перекусили цепь наручников, а ножные кандалы лопнули сами, не выдерживая натиска зелёных ветвей. Фесс тяжело перекатился на бок, пытаясь подняться. Сквозь бушующий над площадью хаос пробился его изумлённый возглас:
– Фейруз!..
Подпалачик подставил плечо, рванул некроманта к краю помоста. Удачливая стрела настигла его, пробив мякоть руки, но мальчишка даже не пикнул. Стремительно поднимавшийся дуб прикрыл их от яростно верещавшего Этлау – казалось, инквизитор сейчас просто лишится рассудка.
Рядом с Фессом оказалась Безымянная, подхватила их обоих, спрыгивая с помоста. Корни дуба уже разорвали в клочья оказавшуюся столь непрочной кладку людской работы; символ Леса Побеждающего, раскидывающий сейчас вокруг свои ветви, прикрывающий собой тех, кого он решил защищать даже ценой собственной гибели. Его цепкие ветви тянулись навстречу инквизиторам, и те невольно отступали – палящее пламя Символа обжигало тянущиеся вверх новые и новые побеги, но место павших занимали новые. Дуб упрямо поднимался, ствол уже достиг добрых трёх обхватов в толщину, небрежно отбросив в сторону жалкие остатки помоста.
Так их стало пятеро.
Этлау не смог ничего сделать. Его же собственные товарищи поспешно спихнули его вниз, туда, где ещё оставались солдаты и куда не докатилась обезумевшая толпа.
Безымянная рывком вздёрнула Фесса на ноги. Он не мог ступить и шагу – всё тело словно оцепенело от долгой неподвижности. Не церемонясь, Безымянная просто прыгнула вниз, в кипящее людское море и, таща одной рукой некроманта, другой прокладывала себе дорогу – само собой, при помощи сабли. Гнома и поддерживающий её Север бросились за ней; Эйтери выплеснула последние капли из какого-то флакона, и толпа в ужасе отшатнулась, верно, магия представила их сейчас какими-то страшилищами.
Вслед мелькнули несколько последних уже стрел, но было поздно – все пятеро свернули за угол, где на улицах было посвободнее – любопытные, из тех, кто поосторожнее, уже улепётывали во все лопатки, едва поняв, что на площади вместо небывалого зрелища началась кровавая потасовка.
– На коней – и ходу, ходу, ходу! – приказала Безымянная.
А за их спинами зелёные ветки исполинского дуба уже обхватили, оплели бушующее пламя Перечёркнутой Стрелы, и огонь вдруг начал потухать, словно самый обыкновенный костёр, который заваливают травой и сочной листвой.
Казалось невероятным, что им удалось исполнить задуманное. У серых не нашлось ничего противопоставить силе лесов и подгорной магии. Они слишком рано уверовали в успех, слишком понадеялись, что Разрушителю никто не придёт на помощь; теперь они за это расплачивались.
Предусмотрительно оставленные в стойлах неподалёку (за бешеную плату) кони рванулись с места. Улицы Аркина понеслись назад; позади творилось что-то невообразимое, там словно бы выло от ярости неведомое чудище величиной с гору.
Раненый подпалачик – ясно было, что это какой-то старый знакомец некроманта – оказался на одном коне с Эйтери и, несмотря на рану, правил как ни в чём не бывало, лишь изредка шипя и кривясь от боли.
В воротах их ждали. Створки были заперты, однако Эйтери, даже не слезая с седла, метнула вперёд ярко-оранжевый флакон – и земля под ногами содрогнулась от мощного взрыва. Магия выручила и тут – вся разрушительная сила направлена была вперед, прочь от маленькой волшебницы и её спутников.
Кони вынеслись на простор. Безымянная легко бежала рядом, не нуждаясь ни в каком скакуне.
– Теперь вы и без меня управитесь! – вдруг крикнула она, резко поворачивая в сторону, к недальнему заснеженному лесу.
– Стой! А как зе ты? – закричал было Север, но Безымянная даже не повернула головы.
– Стой! – крикнул и Фесс. – Стой! Лицо! Дай мне взглянуть тебе в глаза!
– Нет, – прозвучало в ответ, и Безымянная повернулась к ним спиной. На все последующие крики она просто не обратила внимания.
Некромант, казалось, готов был броситься за ней следом. Взгляд у него, во всяком случае, был для этого достаточно безумным. Север преградил дорогу конём (правда, едва не свалившись с седла; верховая езда не числилась среди его многочисленных талантов).
– Куцы?! Не для того тебя вытаскивали!..
– Да ведь это… это…
– Невазно! В порт надо! Драпать отсюда, покуда не догнали!
– Мастер! Мастер! Великий Мастер! – заверещал, словно очнувшись, мальчишка-лжеподпалачик, которого Фесс назвал Фейрузом. – Мастер! Мы вас не бросили! Не предали! Вы нас спасли, Мастер! А мы вас, а мы…
– Да погодите вы! – простонала Эйтери. – Потом все разговоры и расспросы, потом! – И вдруг её словно прорвало – как будто она только сейчас поняла, что они остались живы, несмотря ни на что, и что безумный план удался: – Великие силы… это же… это ж… – Она закрыла лицо руками и самым неприличным для чародейки образом расплакалась.
Фесс долго не мог прийти в себя. Все случившееся казалось сном, страшным сном. Пьяный от нежданного спасения, он тем не менее помнил заваленную телами площадь, врезавшиеся в память безумные лица тех, кто умер, даже не понимая, что умирает, и не зная, во имя чего. Было от чего потерять голову – кто ж мог предположить, что Фейруз каким-то образом ухитрится выбраться из Эргри и не только последовать за инквизиторами в Аркин, но и оказаться на их службе! Кто ж мог подумать, что на выручку ему придёт Эйтери, Сотворяющая, и что Север вернёт долг сторицей, бросившись спасать некроманта, до которого, в сущности, подземному охотнику за нечистью не должно быть особого дела?
– А вот здесь ты ошибаешься, и здорово, – заметила Эйтери. Кривясь от боли, гнома, не скупясь, смачивала свою рану пропитанной какими-то эликсирами тряпицей и даже не скрывала, что читает сейчас мысли Фесса.
Беглецы выбрались из города в зимние поля. Никто не сомневался, что за ними последует погоня, и притом немедленно. Север зачерпнул полную пригоршню снега, фыркая и отдуваясь, протёр лицо, до сих пор покрытое каплями чужой крови. Фесс, недолго думая, последовал его примеру. Стало чуть легче, во всяком случае, голова прояснилась.
