чистая любовь, а не примитивные радости секса. Пока.
Наконец обе пузатенькие куколки с нарисованными маркером корявыми личиками лежали перед Дашей. Она вздохнула и плотно прижала их друг к другу. Теперь следовало крепко-накрепко обмотать куколок алой лентой, символизирующей кровь и крепость чувств, и при этом шептать заговор:
Это заклинание в книге приводилось на вульгарной латыни. Дарья, неожиданно почувствовавшая в себе склонность к поэтическому творчеству, решила переложить его на русский язык. Тем более что так заклинание выглядело приличней, без упоминавшихся в оригинале откровенных анатомических подробностей, заставлявших неискушенную в эротике девицу капитально краснеть.
Закутанных в красную ленту куколок надлежало сначала водрузить на ведьмовской алтарь, за неимением оного можно было просто припрятать их в дальний угол платяного шкафа. Именно так Дарья и поступила. Она взяла любимую бабушкину батистовую салфетку и, обернув ею свое сотворенное колдовство, спрятала в коробку со свадебными мамиными туфлями (эти туфли мама не надевала со свадьбы, а выбросить жалела – память все-таки).
– Любовные чары! – восторженно шептала Дарья. – Я все сделала, как надо! Но для верности возлюбленного нужно еще проделать заклинание с зеркальцем!
(Девушкам в возрасте от 15 до 45 лет не рекомендуется буквально следовать тем приемам любовной магии, которые использовала Даша Белинская. На самом деле есть менее сложные способы завоевать любимого мужчину: сделать прическу от кутюр, похудеть на двадцать килограммов, купить ему в подарок на Восьмое марта автомобиль «Опель-Вектра». Или, в крайнем случае, ходить с ним на его проклятый футбол, болеть за эту проклятую команду и пить это проклятое пиво!!! – Автор.)
То самое зеркальце, в котором отразился силуэт выходящего из реки юноши, Даша, не разворачивая увядшего лопушка, положила в плетеную шкатулочку с травой, известной под названием горец почечуйный и, набросив платьице, неслышно выскользнула из дома в глубокую и относительно безмолвную ночь. Зеркальце с отразившимся в нем любимым полагалось закопать на тропинке, по которой творящая чары (читай: ведьма) ходит домой. Любимого должно было потянуть неведомою силой именно на эту тропинку, чтобы он встречал там хитроумную девицу, как собственное отражение встречает ее в зеркале.
«Прибежит как миленький! – сладко думала Даша о Романе. – Это сработает!»
Она прошлась вдоль тропинки и поняла, что колдовская книжка не предусмотрела такой технической подробности, как отбойный молоток. Как она, слабая девушка, будет расковыривать этот клятый асфальт, чтобы закопать коробочку?!
Но Дарья не была бы ведьмой, если б не нашла конструктивного решения. Почесав копчик (а точнее, уже крохотный, но вполне ощутимый хвостик), Дарья нашла в асфальте порядочную трещину и, расколупав ее, ухитрилась-таки засунуть шкатулку в неподатливую почву сантиметров на тридцать. Засыпала землей и травой, утрамбовала и помчалась обратно в квартиру, радуясь, что не было свидетелей ее ночной вылазки.
Дома она, бесшумная, как греза, переоделась, вымыла руки и с торжествующим видом посмотрела на себя в зеркало. И ахнула. Ее глаза, лишенные радужки, светились ярко-фиолетовым огнем.
– Я и вправду ведьма! – прошептала Даша.
– Кхе-кхе... С почином вас, как говорится, госпожа!
На край раковины присел давешний квартирный и скалился, приветствуя Дашу. Однако в глазках его помимо ехидства заметен был и некоторый страх. Так смотрят лакеи на горничную, одним махом выбившуюся в законные жены графа.
– Вы уж, госпожа, того, не забудьте, кто вам помог. Кхе-кхе...
– Чего ты хочешь? – надменно спросила девочка, любуясь собой. Какая графиня?! Королева! Даже прыщи со щек сбежали, не смея гневить столь могущественную ведьму!
– Вы бы мне, того... отпуск дали.
– Это как? – Пятнадцатилетняя королева задумчиво посмотрела на корзину с грязным бельем и произвела пальцами щелчок, похожий на треск сломанного карандаша. В корзине произошло бурное шевеление, длившееся примерно пару минут, затем крышка приподнялась, и чистое, даже местами выглаженное белье, посверкивая голубыми кристаллами неизвестного происхождения, улеглось в руки ведьмочки аккуратной стопкой. Стопка пахла лавандой.
– Во здорово! Вам теперь и стиральная машина не требуется, – восхищенно подхалимничал квартирный. – Так я насчет отпуска...
Даша положила белье в навесной шкафик (вот мама утром удивится!) и сказала квартирному:
– Что-то ты так ретиво отдыхать запросился... Часто ты в отпуске бываешь?
– Да я! Да мне... – возмущенно пискнул каверзник. – Я, почитай, без выходных и проходных на вас пашу, а вы и не замечаете! Эксплуататоры трудящихся оккультных масс! Твою мать... то есть, извиняюсь, вашу почтенную маму я никак не мог попросить об законном отдыхе, поскольку госпожа Викка на мелкую шушеру вроде меня просто внимания не обращает. А вы, так сказать, ради вступления в должность... сделайте милость.
– Хорошо, – надменно согласилась Дарья. – Ступай в отпуск. Как, кстати, проводить его намереваешься?
– А так! – завопил квартирный, и в глазках его запылал огонь жгучей мести. – Отольются кошкам мышкины слезки! Устрою я вам... веселье!
С этим многообещающим выкриком квартирный утек в закрытый сеточкой слив раковины. В недрах канализационных труб раздался звук, похожий на отрыжку.
– Зря я, наверное, его отпустила... – сказала Дарья своему отражению. – Противный он какой-то.
Вот это была весьма справедливая мысль. Но на ней юная ведьма предпочла не останавливаться. Она почувствовала, что после пережитых событий и упражнений в контагиозной магии невыносимо хочется спать.
– Завтра утром, – сладко шептала она себе под нос, потягиваясь в кровати, – Рома прибежит ко мне с цветами, влюбленный и покорный. Потому что против любовной магии никто не устоит. Даже вампир...
Но утро началось не с вампира. Хуже. Утро началось с локальной бытовой катастрофы.
Катастрофу обнаружила Вика. Она сунулась в ванную и вылетела (в прямом смысле) оттуда с воплем:
– Авдей, вставай, у нас трубы лопнули!
– О Святая Вальпурга! – писатель-фантаст, поддергивая пижамные штаны, ринулся из спальни в
