— Как минимум, один убитый.
Лицо ее помрачнело, она потянулась к своему бокалу. Глядя на то, как она пьет, я подумал, что она скоро окончательно опьянеет. Но тут она улыбнулась мне, и мы, сидя на кровати, расправились с нашими бокалами. Настроение у меня улучшилось. Мы еще выпили и какое-то время бесшабашно болтали. Бурбон пытался нас “побороть”. Ничего существенного я больше не выяснил. Я решил, что мне по душе вот так, как сейчас, распущенные черные волосы Лоррейн, нежели когда они были собраны в пучок. И мне нравились ее нижняя полная губка, наглые, развратные глаза и даже носик, слишком миниатюрный для такого лица.
Наконец я спросил ее:
— Дэнт приезжал первого и пятнадцатого?
— Точно.
— Разве два вечера назад было пятнадцатое?
— А разве нет? Точно нет. На моей памяти он впервые приехал в другой день.
— Хорошо.
— Ненормальный! — воскликнула она, глядя на меня. — Но за кого ты себя принимаешь? Что это за сногсшибательные штаны?
— Маскировка. Я приватный ойо.
— Оно? Или Охо? Что это за штука?
— “Глаза” по-испански. Я “приватный глаз”, как говорят преступники. Вроде зрачка.
Она повела плечами!
— Ух, пожалуйста, не вспоминайте никогда про эти кошмарные глаза и зубы. Эй, Шелл.
— Да?
— Еще по бокальчику?
— Конечно. Конечно.
Я приготовил напитки и отнес их на кровать. Лоррейн здорово выглядела среди подушек. Она сказала:
— Тост, пожалуйста.
Я сказал какую-то глупость, мы еще выпили. Я обратил внимание на то, что у Лоррейн заплетается язык и закричал:
— Лоррейн! Ты пьяна!
Поморгав глазами, она покорно согласилась.
— Похоже на то. Но и ты пьян. Могу поспорить, это твое естественное состояние. Шелл — алкоголик.
— Ты злючка, Лоррейн, так говорить нехорошо. Только потому, что я слегка навеселе. Нет, мадам. Вы наносите удар ниже пояса.
Она прижалась ко мне:
— Шелл, а тебе нравится... как я танцую?
— Правда, я тебе не говорил, в какой восторг меня привел твой танец в “Пеликане”. Сейчас могу тебе сказать. Ничего подобного я никогда не видел.
Она счастливо улыбнулась.
— Спасибо. Спасибо. Я буду танцевать для тебя, для тебя одного. Хочешь, потанцуем вместе?
— Это убьет меня, я же старею!
— Ты вовсе не старый. Ты чудо. Давай потанцуем.
И она снова повторила для меня свой “Танец Огня”, по ходу которого постепенно скинула с себя решительно всю одежду.
Я был парализован, не мог даже пошевелиться. Лоррейн сделала шаг ко мне и остановилась в ярком свете верхней люстры. На ней не было больше ничего, кроме лодочек на высоченных каблуках и спустившихся вниз чулок.
Она засмеялась гортанным смехом и принялась исполнять последний “Танец Огня”, когда ее тело раскачивалось, извивалось, сжималось и разжималось, как огромные языки пламени. Возможно, иных движений она не знала, но ничего другого и не требовалось.
Через считанные минуты она приблизилась ко мне, улыбаясь манящей улыбкой и прижимаясь вздрагивающей грудью к моей рубашке. Обняв ее обеими руками, я принялся целовать ее в губы, щеки, шею. Никто из нас не догадался выключить свет.
Глава 16
Я проснулся, моя комната показалась мне странной. Голова трещала. Поморгав глазами, я заставил себя вглядеться в эту странную комнату, встал с постели и доковылял до ванной. В это мгновение из соседней комнаты вышла женщина.
Я взглянул на нее. Она была одета в стеганый халат розового цвета, а к голове она прижимала пузырь со льдом.
Я спросил:
— Какого черта вы делаете в моей комнате?
Она в ответ только простонала. Я посмотрел в зеркало и там увидел незнакомую физиономию с черными бровями и красными от перепоя глазами. Черт побери, я был даже не в своей комнате. И тут мне пришло в голову, что эта рожа в зеркале принадлежала мне, и что эта была комната Лоррейн. Моментально события минувшей ночи всплыли у меня в памяти.
Я подскочил к кровати и обернул вокруг себя покрывало.
— Какой застенчивый! — засмеялась она. — Посмотрите, как он смутился.
— Господи! Который же час?
— Пора вам выкатываться из моей жизни. Навсегда. Вы меня убили. Ох, моя голова. Боюсь, что мне уже не поправиться. Посмотрите на мою голову, Шелл. Она не раскололась?
Представляете, я был еще до того хорош, что на самом деле подошел к ней и проверил ее голову.
— Нет, — сказал я с уверенностью, — все в порядке. С вашей головой ничего не случилось.
Она яростно сверкнула глазами:
— Много вы понимаете! Это же моя голова!
Она унесла свою голову в соседнее помещение, я же облачился в свой мексиканский костюм, не позабыв о револьвере. Судя по тому, как дрожали мои руки, если бы я в настоящий момент надумал кого- нибудь застрелить, то мог бы угодить в собственную голову.
Подойдя к двери соседней комнаты, я постучал. Лоррейн открыла дверь.
— Я ухожу, — сказал я.
— Мне плохо, — простонала она. — Плохо. Я больна, как собака. Только у собак это моментально проходит.
— Лоррейн, я ухожу.
— Господи, как мне плохо!
— Лоррейн, до свидания. Я навещу вас.
— Только посмейте!
— Ух, как страшно. Не проговоритесь Дэнту, что я был здесь.
— Вы сошли с ума, Шелл! Я никому не скажу про это.
Я кивнул, потом дотронулся рукой до своей неистово болевшей головы.
— Ну что ж, до свидания!
Я двинулся к выходу. Позади меня она пробормотала что-то невнятное и заперла за мной дверь.
Я взглянул на часы. Стрелки приближались к часу дня. Я сгорбился, уменьшая рост, скрыл лицо под полями сомбреро и отыскал лестницу вниз. Я упорно смотрел себе под ноги и прошмыгнул мимо группы глупцов, гоготавших над моим видом. Зато попав на яркий солнечный свет снаружи, я сам над ними посмеялся.
