дела, она не услышит ничего, кроме грубого: господа, убирайтесь вон! Но самая возможность такого вмешательства усиливает враждебность правительства С. Штатов ко всей Женевской затее. Оно само намерено взять в свои руки вопрос об уменьшении вооружений в Европе. Ведь американский президент Кулидж уже заявил, что Америка созовет международную конференцию по вопросу о разоружении. Америка хочет удержать этот вопрос в своих руках, потому что она сама будет разоружать и вооружать Европу в зависимости от того, удержится ли англо-американская кооперация или уступит место англо-американской конкуренции. Тогда, может быть, полезно не только разрешить Франции ее дальнейшие вооружения, но даже помочь ей в этом, что может понадобиться еще и по другим соображениям. Если Америка серьезно ангажируется в германских делах, то ей может понадобиться судебный пристав в лице Франции, который с винтовкой в руках караулил бы германского должника. Вопрос об уменьшении вооружений не только не решен Лигой Наций, но он будет в ближайшие месяцы предметом самой острой политической борьбы, в которой, с одной стороны, примет участие Франция со своими вассалами, требующими обеспечения своей добычи 1918 года, с другой стороны, Англия с жирными нейтральными государствами, боящимися быть втянутыми в новый империалистический конфликт. На чьей стороне окажутся в этой борьбе С. Штаты Америки - теперь еще неизвестно.
III.
Сущность 'демократическо-пацифистской' эры.
В чем сущность так назыв. демократическо-пацифистской эры? Этот вопрос станет ясным, если вспомнить, что он уже не в первый, а в третий раз становится перед нами со времени окончания войны.
В первый раз он возник в форме вильсонизма. Четырнадцать пунктов Вильсона, на основе которых Германия капитулировала и сложила оружие, вызвали в широчайших народных массах веру в то, что мировой капитализм от эры конкуренции и состязания, наконец, переходит к эпохе международной организации, дающей простор для равномерного, хотя и капиталистического развития народов - без войн и бешеной эксплоатации народных масс. Герольдом этих иллюзий не преминула сделаться международная социал-демократия, тогда еще разбитая на антантовский и германский лагери. Почтенный Карл Каутский еще раз проституировал марксизм, доказывая, учено и пространно, что природа американского империализма - такова, что он должен жить по вегетариански. Вильсоновская утопия лопнула в Версале, как мыльный пузырь, от соприкосновения с реальными интересами капиталистических держав-победительниц, из которых ни одна не хотела пожертвовать малейшим своим интересом во имя 'справедливой международной организации капиталистического общества'. От вильсоновской утопии остался версальский меч, завернутый в бумагу, испачканную статутом Лиги Наций.
Во второй раз эта утопия возродилась в прекрасной южной Франции, в Каннах, где Л.-Джордж обучал Бриана игре в гольф и, между прочим, пытался, по-новому и справедливому, решить репарационный вопрос, где Ратенау спел свою лебединую песнь и так хорошо, что, воротясь домой, рассказывал: 'если бы вы видели, с каким вниманием меня слушали союзники, то поняли бы, что началась новая эра соглашения и мира!'.
Наконец, эта утопия еще раз стала перед нами в Генуе, где Л.-Джордж между завтраками, обедами и ужинами в прекрасных старых итальянских палаццо пытался разрешить вопрос об отношении капиталистического мира к союзу Советских Республик. На этот раз утопия умиротворения мира под эгидой английского империализма - ибо американский повернулся к Европе спиной и заперся в своем заатлантическом вигваме - явилась в значительно более общипанном виде. Без Америки нельзя было решать всех мировых вопросов. Л.-Джордж поэтому занялся более скромной задачей - водворением мира и благодати в Европе. Но конференция в Каннах кончилась тем, что Пуанкаре послал к чорту Бриана и начал подготовлять поход на Рур. Конференция в Генуе кончилась срывом; Штандарт Ойль, американский нефтяной трест, испугавшись советской сделки с английским нефте-трестом, взорвал ее через своих агентов.
Накануне Каннской и Генуэзской конференций г. Гильфердинг - эта карикатура на Каутского - разливался соловьем на страницах органа независимой социал-демократии, носящего ироническое название 'Свободы'. В этой статье (1 января 1922 года) г. Гильфердинг писал:
'Капиталистическое хозяйство знает два метода увеличения своих прибылей через концентрацию капитала: победу над слабейшим противником в конкуренционной борьбе или об'единение сильных в сообщество интересов. Чем прогрессивнее капитализм, чем выше ступень производства, чем выше участие постоянного капитала, тем дороже конкуренция, тем менее известен ее исход. Поэтому тем большее место конкуренции занимает соглашение, попытка преодолеть анархию организацией. Цель повышения прибылей остается той же самой, но методы меняются. Вторая экономнее и действительнее.
'Так же обстоит дело в международной политике капиталистических держав, все содержание которой в последнем счете определяется стремлением капитала к экспансии. Это создает противоречие интересов и возможность конфликта. Вопрос остается открытым, должны ли они приводить к войне. Для того, чтобы это случилось, противоречия экономических интересов должны найти свое выражение в политике государства, угрожающей другим государствам. Соотношение сил должно быть такое, чтобы борющиеся государства или группы государств могли ожидать каждая для себя победы. Слишком большая разница в соотношении сил принуждает более слабого к капитуляции без боя.
'Последняя война оставила только два центра силы. Она продемонстрировала, как опустошающе действует война на хозяйство, как это опустошение превышает все выгоды, которые дает победа. Чтобы добиться экспансии капитала и обеспечить ее, необходимо изменение методов. Соглашение должно занять место борьбы. Этот новый метод делается тем более необходимым, что сила Америки и Англии сравнительно равна и война означала бы гибель обеих, об'единение же даст им громадный перевес. К этому прибавляется еще акт, не отметить или недооценивать который означало бы впасть в вульгарный марксизм, - факт культурной близости обеих англо-саксонских держав, который наперед исключает возможность военной развязки'.
На основе этой теории господин Гильфердинг уже в 1920 году провозглашал наступление новой эпохи пацифизма и демократии. Новая эпоха, не зная теории господина Гильфердинга, опоздала на 4 года. Мы еще присмотримся к теории господина Гильфердинга. Тут мы хотим только установить, что он в одном, несомненно, прав: то, что ново для рассматриваемой эпохи, это именно англо-американская кооперация. Он - стержень всей новой мировой констелляции. Этот факт имеет громадное значение для уяснения смысла переживаемого времени. Он состоит из двух основных элементов: из ослабления в Европе французского и немецкого капитализма, за которым последовала победа так наз. демократии во Франции, из расстройства политического парламентского аппарата английского империализма, из ослабления японского империализма, которое усилит буржуазно-демократические элементы в Японии, и, с другой стороны, из возвращения С. Штатов Америки в Европу, которое сделало возможным англо-американскую кооперацию. Мы, таким образом, имеем перед собой перегруппировку сил в лагере мировой буржуазии и сдвиг в соотношении классов во Франции, Германии, Японии, а отчасти и Англии. Который из элементов важнее, как источник рождения так наз. новой эпохи? Мы думаем, что первый: создание англо-американской кооперации. Это становится ясным, если принять во внимание два факта. Финансовые затруднения Франции, не позволившие ей использовать Рурскую победу и уже заставившие господина Пуанкаре принять план Дауэса. Не будь победы левого блока, Пуанкаре был бы принужден проводить ту же политику, которую проводит теперь Эррио. Он делал бы это, быть может, без демократически-пацифистских фраз, но делал бы. Что касается политики английского правительства, то она только продолжает политику и Ллойд-Джорджа, и Болдуина. Ллойд-Джордж всеми силами стремился к англо-американской кооперации, а консервативное правительство Болдуина согласилось даже взять на себя такую великую тяжесть, как уплату 300 миллионов золотых рублей в год, лишь бы добиться соглашения с Америкой. Вся эра пацифизма и демократии повисла бы в воздухе без англо-американских займов, ибо финансирование Германии не по силам одной Англии. Англо-американская кооперация вот смысл пацифистской эры.
А что означают лозунги, под которыми развертывается эта кооперация? Являются ли они только обманом? Никак нет. Они имеют на определенное время определенный смысл, так же как во время войны имел определенный смысл лозунг Антанты - 'за освобождение малых народностей'. Антанта создала независимую Польшу, Чехо-Словакию, Эстонию, Латвию, Литву. Она эти страны 'освободила' для того, чтобы провести балканизацию Европы и облегчить себе таким образом господство во всей Европе. Что
