станет фанатичной поклонницей Распутина.
7 ноября состоялось, пожалуй, единственное историческое (печальное!) событие года. Вся Россия облеклась в траур - на станции Астапово умер Лев Толстой. Николай написал на докладе о его смерти: 'Душевно сожалею о кончине великого писателя... Господь Бог да будет ему милостивым судьей'.
8 Москве, вдали от придворной суеты, жила Элла - великая княгиня Елизавета Федоровна. После гибели мужа она ушла из мира и основала Марфо-Мариинскую обитель сестер милосердия. На могиле Сергея Александровича она написала: 'Прости им, Господи, ибо не ведают что творят' и тщетно просила Николая простить убийцу великого князя.
В 1910 году в Марфо-Мариинской обители состоялось ее посвящение на служение Богу. На церемонию приехала родная сестра Эллы - Ирина Прусская. Но другой родной сестры - Государыни - не было. Ходили слухи, что ее отсутствие вызвано недоброжелательством Эллы к странному мужику, проникшему во дворец.
О самом мужике никто толком ничего не знал - были только глухая молва и легенды. И оттого он притягивал всеобщее внимание.
ХЛЫСТЫ-СПАСИТЕЛИ
В то время Распутин становится воистину моден. Будоражили воображение его таинственная биография (преображение пропащего человека), дар творить исцеления и пророчествовать и, наконец, таинственный мир Царской Семьи, которой он был допущен. И левые, и правые получили в его лице подтверждение нашей главной идеи - 'о драгоценных талантах простого русского человека'.
Но еще одна причина его тогдашней популярности выглядит для нас нынче весьма неожиданно - это слухи о его хлыстовстве.
Когда-то в юности я разговаривал с другом нашей семьи Сергеем Митрофановичем Городецким. Он был тогда уже глубоким стариком, а во времена Распутина - популярнейшим
молодым поэтом, автором знаменитой книги стихов 'Ярь'. И, усмехаясь в седые усы, Городецкий сказал очень странную фразу, которую я запомнил: 'Распутин был в моде и чаровал, потому что был хлыст'.
Понял я эту фразу лишь потом... Оказалось, что все знаменитые писатели Серебряного века так или иначе интересовались загадочной сектой хлыстов. Василий Розанов отправляется жить в хлыстовскую общину и пишет о ней. Тогдашние 'властители дум' Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус живут в 1902 году в хлыстовской секте и пишут Александру Блоку: 'Все, что мы там видели... невыразимо прекрасно'. И вот уже Блок вместе с Алексеем Ремизовым (как сообщает жена Блока в письме к его матери) 'пошли вместе на заседание хлыстов'. О хлыстах пишут Константин Бальмонт и Андрей Белый. И известнейший в начале века крестьянский поэт Николай Клюев, создавая себе модную биографию, рассказывает, как странствовал с хлыстами. В 1908 году еще один известный наш литератор, Михаил Пришвин, пишет в записной книжке: '9 ноября... я вместе с Блоком, Ремизовым и Сологубом посетил хлыстовскую общину'. И далее: 'Многие очень искали сближения с хлыстами'.
Почему так случилось?
Это было все то же ощущение Смуты, надвигавшейся на страну. Наш великий историк Ключевский предсказывал: 'Династия не доживет до своей политической смерти... вымрет раньше... нет - перестанет быть нужной и будет прогнана. В этом ее счастье, и несчастье для России и ее народа... притом повторное России еще раз грозит бесцарствие и смутное время'.
Именно поэтому вожди интеллигенции на уже упоминавшихся религиозно-философских собраниях пытались найти общий язык с официальной церковью - но безуспешно. И тогда решено было обратиться к сектам. Они верили (хотели верить), что в сектах (и прежде всего в могущественнейшей из них хлыстовской) простые люди выражают истинные религиозные и народные чаяния. 'Хлыстовство, - писал Пришвин, - подземная река... Внутри самой православной церкви... возникает огромное царство хлыстов, неуловимых, неопределенных'.
Так появилась идея: союз между интеллигенцией и 'духовной частью' народа (сектантами) сможет воспрепятствовать надвигавшейся буре. Секты - как мост в народ... 'Нам нужно по-новому, по-своему идти в народ... Несомненно, что-то везде, во всех... совершается, зреет, и мы пойдем навстречу. И... переход к народу будет проще, естественнее через сектантов', - размышлял Мережковский.
Впоследствии интеллигенция будет издеваться над 'царями' за их веру в темного мужика. Но тогда, как это ни парадоксально, она поверила в то же самое - в темные секты.
Но для рядового обывателя 'хлыст' оставался носителем мистического разврата, религиозным преступником.
МОДНЫЙ 'СТАРЕЦ'
Распутин продолжает жить у Лохтиных. Генеральша стала, по сути, его секретарем. В ее салоне он завоевывает себе новых и новых поклонников. Через Лохтиных с ним познакомился Георгий Петрович Сазонов - почтенный либерал, автор множества исследований по экономическим вопросам, издатель прогрессивных журналов, который стал фанатичным почитателем 'отца Григория'.
В 1917 году Сазонов, как и другие поклонники Распутина, был вызван в Чрезвычайную комиссию. В 'Том Деле' остались его показания:
'Мы (семья Сазонова. - Э. Р. ) старые знакомые семьи Лохтиных - инженера Владимира Михайловича Лохтина, его жены Ольги Владимировны и их дочери Людмилы... Ольга Владимировна позвонила к нам и сообщила, что Григорий Ефимович Распутин просит разрешения приехать к нам... '
Так началась эта дружба. Сазонов описывает Распутина: 'Он производил впечатление человека-нервного... не мог спокойно усидеть на месте, дергался, двигал руками... говорил отрывисто, по большей части бессвязно'. Но 'в глазах его светилась особая сила, которая и действовала на тех, кто... особо подвержен чужому влиянию'.
В то время вокруг Распутина уже собрался кружок фанатичных почитательниц. 'Женщины, окружавшие его, относились к нему с мистическим обожанием, называли 'отцом', целовали руку'. Но главное, что восхищало глубоко верующего Сазонова (как и его друга Лохтина) - это столь редкая в те годы 'искренняя религиозность' Распутина. 'Эта религиозность не была напускной, и Распутин не рисовался. Прислуга наша, когда Распутин, случалось, ночевал у нас... говорила, что по ночам Распутин не спит а молится... Когда мы жили на даче, дети видели его в лесу, погруженного в молитву... Соседка генеральша, которая без отвращения не могла слышать его имя, не поленилась пойти за ребятишками в лес, и действительно, хотя прошел час, она увидела Распутина, погруженного в молитву'.
В те годы (до 1913-го), как утверждает Сазонов, Распутин совсем не употребляет спиртного, не ест мяса, соблюдает все посты. 'Этот период жизни Распутина я могу назвать периодом стяжания им известной духовной высоты, с которой он потом скатился'.
Впоследствии восхищенный Сазонов пригласит 'отца Григория' пожить у него в огромной барской квартире. И мужик повторит свой опыт жизни у Лохтиных. Как будет написано в сводках секретного наблюдения: 'В 1912 году он проживал... в квартире, занимаемой издателем журнала 'Экономист России' Георгием Петровым Сазоновым и его женой. С последней Распутин по-видимому состоит в любовных отношениях'.
Но, зная искреннюю религиозность Распутина, Сазонов никогда не смог бы в это поверить (как не мог в это поверить и муж Ольги Лохтиной). Ни Сазонов, ни Лохтин не понимали до конца этого загадочного человека.
И отношения Распутина с 'царями' по-прежнему окружены тайной. В Петербурге он почти не рассказывает о своих встречах с Царской Семьей - он осторожен. Даже друг Сазонов мало что может об этом поведать, разве то, что мужик называет Государыню и Государя 'мамой' и 'папой' - ибо они и есть 'родители, которых Господь поставил блюсти и заботиться о русской земле'... Распутин еще не начал пить, не стал словоохотлив. Лишь один 'сенсационный' рассказ Сазонова о нем отмечен в 'Том Деле':
'С обожанием, по-видимому, относилась к нему царица... Он рассказывал мне следующий факт - он шел по петергофскому парку, а навстречу ехала царица... Завидев его, она приказала остановить лошадей, кинулась навстречу и в присутствии всех, бывших в парке, поцеловала у него руку'.
История о целовании рук Распутину 'царями' пошла по петербургским салонам и впоследствии не раз возникнет в допросах Чрезвычайной комиссии. Вырубова и другая подруга царицы, Юлия Ден, близко знавшие Распутина и Царскую Семью, будут это горячо отрицать... Им придется слукавить, ибо не могли они объяснить непосвященным, что смирение гордыни, которое проповедовал мужик, было близко и Аликс, и Ники. Христос, омывающий ноги своим ученикам, и цари, целующие руку простого крестьянина, которая, по словам Распутина, 'всех вас кормит', - все это было так понятно религиозной Царской Семье.
Впрочем, тогда, в 1910 году, у Распутина объявились поклонники еще занимательней - его
