Убить Распутина, как полагал Хвостов, 'будет нетрудно'. А оправдаться, почему не уследили, - и того легче: 'сославшись на тайно от агентов совершаемые отъезды Распутина'. И Белецкий сказал, что согласен. Убийство решено было поручить 'нашему полковнику' - Комиссарову.
Естественно, Белецкий солгал Хвостову. Как он объяснял потом в Чрезвычайной комиссии, он 'не верил в удачу, уже убедившись как хитер и интуитивен Распутин, и как мало умеет Хвостов в организации дел тайной полиции'. К тому же, 'взвесив мистический характер Государя.. помня о многих юродивых, бывших до Распутина, я спросил себя: 'Что будет после его устранения?' И ответил: 'Появление нового странного человека во дворце в духе Мити Козельского'. А с Распутиным Белецкий уже сработался...
Но главное, о чем он не сказал на следствии - о своем решении предать Хвостова: дать ему организовать убийство, а затем... предотвратить его, выдав своего шефа 'царям'. Белецкий верил, что тогда в Царском Селе наконец поймут: лучшего министра внутренних дел, чем он, не найти...
Белецкий посвятил в интригу Комиссарова, и, когда Хвостов вызвал полковника и изложил задание, тот, изобразив для правдоподобия некоторое сомнение, согласился. И тут случилось поразительное - увидев, что Комиссаров колеблется, Хвостов тотчас предложил ему деньги, причем громадные. 'Он мне 100 000 сулил, показывал 2 пачки по 50 000', - вспоминал Комиссаров. - Потом он цену увеличил, довел ее до 200 000'. Полковник был поражен, потому что знал из бюджета министерства Хвостов таких денег взять не мог.
В своих показаниях Белецкий отмечает, что Хвостов говорил ему, будто 'имеет для этого дела значительное частное ассигнование, и в деньгах можно не стесняться' И он понял:
за инициативой Хвостова убить Распутина стоят очень могущественные силы...
Между тем Хвостов перешел к непосредственному планированию убийства. Белецкий пока видел свою задачу в том, чтобы 'критиковать эти планы, откладывая исполнение'. Или попросту саботировать их... Наконец, Хвостов предложил послать Распутину ящик отравленной мадеры - якобы от банкира Рубинштейна. Белецкий немедленно 'отправил Комиссарова... за ядами. Тот принес Хвостову множество флакончиков с ядами и рассказал, как действует каждый яд... ' Для видимости пришлось отравить одну из кошек Распутина. Но в мадеру была налита совершенно безвредная жидкость - флакончики, переданные Хвостову, на самом деле были от лекарств, а названия ядов Комиссаров выписал из учебника по фармакологии.
ПРОВОКАЦИЯ
Однако Белецкий вскоре почувствовал, что даже неопытный Хвостов начинает его подозревать. Пора было топить шефа и всплывать на самый верх. И Белецкий разыгрывает спектакль в лучших традициях департамента полиции...
В то время бежавший из России Илиодор перебрался в Норвегию, откуда начал грозить опубликовать книгу 'Святой черт' и поместить в ней оставшиеся у него копии писем царицы и ее дочерей Распутину. Хвостову, естественно, пришлось вести переговоры с монахом-расстригой о покупке опасных документов. Илиодор запросил бессовестно много, начался изнурительный торг. И тогда, видимо, Хвостову пришла в голову новая идея: отправить к Илиодору своего агента, якобы для продолжения переговоров. Агент должен был передать монаху деньги и склонить его к тому, чтобы Илиодор организовал через своих сторонников в России убийство Распутина - то, что ему не удалось сделать в 1914 году.
В качестве агента Белецкий порекомендовал Хвостову своего человека некоего Ржевского. Так началась провокация... Наивный Хвостов передал Ржевскому инструкции и документы. Далее Ржевский разыграл все, как по нотам. В поезде он устроил громкий скандал, а когда у него потребовали паспорт, стал угрожать офицеру, кричал о своей близости к министру внутренних дел. Ржевского арестовали, и на первом же допросе он показал, что отправлен Хвостовым к Илиодору - договориться об убийстве Распутина.
Одновременно Белецкий известил монаха о том, с какой целью к нему направляется человек от Хвостова. Расчет был точен: Илиодор, которому в Норвегии пришлось очень туго (он был рабочим на заводе в Христиании), понял, что у него появилась возможность помириться с мужиком и вернуться в Россию. И он тотчас послал телеграммы Вырубовой и Распутину.
Из показаний Вырубовой: 'В телеграмме Илиодора, полученной Распутиным, говорилось о том, что высокие особы подготовляют покушение на его жизнь... а в телеграмме, полученной мною, он сообщал о том, что ко мне приедет его жена, которая привезет документы... что Хвостов организовал убийство Распутина... Затем ко мне явилась скромно одетая бедная женщина... стала показывать мне... телеграммы Хвостова о том, что он предлагает ее мужу 60 тысяч за убийство... Кажется, телеграммы были подписаны... Государь поручил расследование этого дела Штюрмеру'.
Еще не поняв, кто стоит за историей со Ржевским, Хвостов бросился к Белецкому обсуждать - что ему делать? Белецкий подвигнул шефа на решительный (а точнее - на самоубийственный) шаг: поехать к царю, показать записи агентов, наблюдавших за Распутиным, и выложить все начистоту. Хвостов согласился. С каким нетерпением ждал его Белецкий из Царского Села!
Вернувшись, Хвостов, судя по воспоминаниям Белецкого, рассказал, что царь взял его доклад о Распутине и ушел с ним в покои царицы. Министр слышал их разговор в повышенном тоне. Потом Николай вернулся и сухо попрощался. Доклад остался у царя.
Когда Хвостов ненадолго вышел из кабинета Белецкого, тот, как и подобает начальнику тайной полиции, не побрезговал тотчас обследовать портфель шефа, где и обнаружил... оба экземпляра доклада о Распутине. И убедился в том, что подозревал с самого начала: Хвостов ничего не сказал Государю о мужике.
Впрочем, вскоре Белецкий узнал, что вместо доклада о Распутине, Хвостов сделал царю доклад... о Белецком! Министр предложил отправить своего заместителя в провинцию генерал-губернатором, обвинив... в заговоре против Распутина! Так они предавали друг друга.
В ответ Белецкий нанес новый удар. Симанович заявил в департамент полиции, что к нему приехал некий инженер Гейне и сказал, что Ржевский по поручению Хвостова организовывал покушение на Распутина. 'Толстопузый' все понял, но было уже поздно...
Из показаний Вырубовой: 'Ко мне приехал страшно взволнованный Хвостов, плакал, сказал, что вся история - это 'шантаж', затеянный Белецким... чтобы спихнуть его с места... что все это неправда, что это 'жидовская провокация' (имеется в виду заявление Симановича. - Э. Р. )... и просил об этом доложить Их Величествам. Я исполнила его просьбу, но получила ответ, что, даже если он не виноват в этой истории, он виноват в том, что связался с таким типом, как Ржевский'.
Вот в такой обстановке началась сессия Думы. И царь приехал на нее - по совету мужика! Следователь Чрезвычайной комиссии впоследствии спросит Штюрмера: 'Вы не припоминаете, что бывший император 9 февраля 1916 года присутствовал на молебне по случаю открытия Думы?.. Вам известно, что это Распутин настаивал на том, чтобы царь туда поехал, и это он сказал царю, чтобы тот посетил Думу?'
Идея действительно была блестящая. Несмотря на скандал с Хвостовым, приезд царя на какое-то время утихомирил Думу.
РАЗГРОМ РАСПУТИНЦЕВ
Комиссия Штюрмера, расследовавшая историю покушения на Распутина и участие в нем Хвостова, уже работала, когда Комиссаров предпочел выйти из игры причем весьма экстравагантно.
Из показаний Комиссарова: 'Я явился в его (Распутина. - Э. Р. ) квартиру и в присутствии Вырубовой и большого числа его поклонниц... не без площадных слов выбранил Распутина'. Полковник стоял перед мужиком и крыл его матом - за все унижения, насмешки и издевательские поручения. Так он отвел душу... Потом, естественно, он 'больше Распутина не видел и в конце февраля 1916 года оставил Петроград по своему желанию и настоянию Царского Села'.
Когда Белецкий приехал извиняться за Комисарова, Распутин, по его словам, 'вздохнул и не без смущения сказал: 'Уж больно шибко он меня материл... прямо страсть как шибко'. Мужик уважал умение материться, свойственное истинно русским господам.
Работа комиссии Штюрмера вызвала и другие весьма неожиданные инциденты. Хвостов понял, что 'отдан на съедение Штюрмеру', и сделал отчаянный ход - по его приказу был арестован Симанович. Его взяли ночью, прямо из постели, и Хвостов тут же объявил, что у него есть обоснованные подозрения насчет участия 'секретарей' Распутина в шпионаже в пользу немцев. Аресты будут продолжены, а на квартирах Добровольского и Волынского пройдут обыски. 'Я успел обыскать их всех', - гордо показал впоследствии Хвостов. И у всех было найдено множество записок-'пратец' Распутина, совершенно однотипных - с крестом наверху и следующим текстом: 'Милый дорогой выслушай и помоги грегорий'. По какому делу, кому адресовано - не сказано. Можно было обращаться к кому угодно и по любому вопросу.
Хвостов пригрозил объявить на всю Россию о торговле этими своеобразными индульгенциями. Симановича готовились выслать из Петрограда. Толстопузый пустил слух: теперь на очереди обыск у самого
