водой. - Я заказал вам не тот напиток, мистер Лайтнер?
- Вы вообще не заказывали что-либо конкретное, - ответил я. Официантка принесла то, что я пил здесь весь день. Мне следовало остановить вас, поскольку выпил я уже вполне достаточно.
Обращенный на меня взгляд Кортланда сделался вдруг жестким. Маска наигранной веселости исчезла. И в этот момент его непроницаемое, лишенное притворного выражения лицо показалось мне едва ли не молодым.
- Вам не следовало ездить в Техас, мистер Лайтнер, - холодно произнес он. - Вы не имели права расстраивать мою племянницу.
- Согласен. Однако я вовсе не желал расстроить ее. Я хотел лишь предложить свою помощь. Меня крайне беспокоит ее судьба.
- Весьма самонадеянное заявление, мистер Лайтнер. Вы и ваши лондонские друзья ведете себя бесцеремонно. - В его голосе мне почудились гневные нотки. Быть может, однако, это было лишь раздражение, вызванное моим отказом выпить бурбон.
Я долго не сводил с него пристального взгляда, в то время как разум мой постепенно опустошался, пока в конце концов не избавился от всего постороннего; я перестал воспринимать звуки, движение, окружающие цвета остались лишь его лицо и тихий голос, рассказывающий о том, что мне хотелось узнать.
- Вы считаете нас самонадеянными и бесцеремонными? Пусть так, заговорил я. - Но тогда позвольте вам напомнить, что отцом Шарлотты, родившейся во Франции в 1664 году, был не кто иной, как наш агент Петир ван Абель. Впоследствии, когда он прибыл на Сан-Доминго, чтобы навестить Шарлотту, она посадила его под замок. И прежде чем ваш призрак Лэшер умертвил его на пустынной дороге вблизи Порт-о-Пренс, Петир совокупился с собственной дочерью и, таким образом, стал отцом ее дочери - Жанны Луизы. А это означает, что он приходился дедом Анжелике и прадедом Мари-Клодетт, которая построила Ривербенд и учредила ваш семейный закон о наследовании. Если я не ошибаюсь, в настоящее время именно вы от имени Дейрдре распоряжаетесь наследием Мэйфейров. Вы успеваете следить за моей мыслью, мистер Мэйфейр?
Кортланд явно не в силах был ответить. Он сидел совершенно неподвижно, забыв о тлеющей в пальцах сигарете, и пристально смотрел прямо на меня. Внимательно наблюдая за его реакцией, я продолжил:
- Итак, ваши предки одновременно являются потомками нашего агента Петира ван Абеля. Мэйфейрские ведьмы и Таламаска связаны тесными узами. Существует и целый ряд других сближающих нас обстоятельств. За прошедшие годы их накопилось немало. Взять хотя бы, к примеру, Стюарта Таунсенда, нашего агента, бесследно исчезнувшего здесь, в Новом Орлеане, в 1929 году. Это случилось после того, как он встретился со Стеллой. Вы помните Стюарта Таунсенда? Тайна его исчезновения так и осталась нераскрытой.
- Вы безумец, мистер Лайтнер, - ответил Кортланд. Все с тем же непроницаемым выражением лица он глубоко затянулся и резким движением сломал в пепельнице всего лишь наполовину выкуренную сигарету.
- Да, это ваш призрак, Лэшер, убил Петира ван Абеля, - спокойно подтвердил я. - Ведь это его я только что видел, не так ли? Вон там. - Я махнул рукой в сторону садика, - И теперь он сводит с ума вашу племянницу. Или я не прав?
В облике Кортланда произошла весьма заметная перемена. Он был в полном замешательстве, и теперь его красивое, обрамленное темными волосами лицо выражало растерянность и простодушную невинность.
- Вы говорите все это вполне серьезно? - Пожалуй, это были первые искренние слова, произнесенные им с момента прихода в бар.
- Конечно, - ответил я. - С какой стати мне пытаться обмануть человека, способного читать чужие мысли? Согласитесь, это было бы глупостью с моей стороны. - Я покосился на свой бокал, - Впрочем, не менее глупо ожидать, что я выпью этот бурбон и умру от отравления тем ядом, который вы в него подмешали. Ведь именно так погиб Стюарт Таунсенд, а после - Корнел Мэйфейр, не правда ли?
Взгляд Кортланда по-прежнему ничего не выражал, но я ясно видел, до какой степени он потрясен моими словами.
- Ваши обвинения слишком тяжки, мистер Лайтнер, - едва слышно произнес он.
- Все это время я был уверен, что вина лежит на Карлотте, - продолжал я. - Но Карлотта здесь ни при чем. Я прав, мистер Мэйфейр? Эти убийства ваших рук дело?
- Кого интересует ваше мнение? - все так же тихо прошептал он. - Как вы смеете говорить мне такие вещи?
Однако уже в следующее мгновение Кортланд сумел взять себя в руки, слегка выпрямился и, не сводя с меня пристального взгляда, открыл портсигар и достал еще одну сигарету. Его манера поведения резко изменилась, и в глазах засветилось искреннее любопытство.
- Давайте говорить серьезно, мистер Лайтнер, - самым невинным тоном произнес он. - Чего же вы все- таки хотите? Чего, черт побери, добиваетесь?
Я на минуту задумался. В последнее время я и сам не раз задавал себе тот же вопрос. На что я рассчитывал и чего хотел достичь, отправляясь в Новый Орлеан? Какие цели все мы преследуем в своей работе?
- Узнать вас получше, - неожиданно для самого себя ответил я. - Узнать вас по-настоящему, ибо при том, что нам известно о вас так много, в действительности мы не знаем практически ничего. Мы хотим посвятить вас во все детали и тонкости той информации о вашем семействе, которая нами собрана со времен далекого прошлого. Мы хотим раскрыть перед вами все тайны объяснить, кто вы на самом деле и что представляет собой он. Мы надеемся на ответную откровенность с вашей стороны, на то, что вы поведаете нам свои секреты. И наконец, мы надеемся на встречу с Дейрдре Мэйфейр исключительно ради того, чтобы прийти к ней и сказать: 'Вы не одиноки. Есть и другие люди, которые, подобно вам, обладают способностью видеть призраков. Мы понимаем, как вы страдаете, и готовы помочь, ибо это в наших силах'.
Кортланд молча смотрел на меня изучающим взглядом, в лице его не осталось и тени притворства. Потом, по-прежнему не произнося ни слова в ответ, откинулся на стуле, отвернулся и, стряхнув пепел с сигареты, жестом приказал принести себе еще порцию спиртного.
- Почему вы не пьете бурбон? - спросил я и вновь удивился собственному вопросу. - Я к нему не притронулся.
- Спасибо, я не люблю бурбон, - ответил Кортланд, на этот раз глядя мне прямо в глаза.
- Что именно вы в него подсыпали? - задал я еще один невольно вырвавшийся вопрос.
Он не ответил, углубившись в собственные мысли, и выглядел огорченным и растерянным. Мальчик- официант поставил перед ним хрустальный бокал с шерри.
- Скажите, это правда? - наконец заговорил Кортланд и опять посмотрел мне в глаза, - То, что вы написали о портрете Деборы Мэйфейр, хранящемся в Амстердаме, - правда?
- Да. Мы располагаем портретами Шарлотты, Жанны Луизы, Анжелики, Мари-Клодетт, Маргариты, Кэтрин, Мэри-Бет, Джулиена, Стеллы, Анты и Дейрдре...
Он прервал меня нетерпеливым жестом, словно приказывая замолчать.
- Послушайте, - тем не менее продолжал я, - Дейрдре медленно сходит с ума, и я приехал сюда только ради нее. Когда мы беседовали с ней в Техасе, девочка была на грани срыва.
- И вы полагаете, что помогли ей?
- Нет, и крайне сожалею об этом. Ваше нежелание контактировать с нами мне вполне понятно. В конце концов, у вас есть для этого все основания. Но Дейрдре! Мы в состоянии ей помочь, поверьте!
Ответа не последовало. Кортланд молча пил шерри, Я попытался оценить ситуацию с его точки зрения, но не смог. Мне еще не доводилось подсыпать кому-либо яд. К тому же человек, сидевший в тот момент напротив, отнюдь не походил на того Кортланда, каким я его представлял, читая историю семьи.
- Как вы думаете, ваш отец, Джулиен, стал бы со мной разговаривать? спросил я.
- Ни в коем случае. - Кортланд словно очнулся от сна и поднял голову, надолго остановив на мне внимательный взгляд. Выглядел он подавленным и расстроенным. - Неужели после стольких лет наблюдений вы так и не поняли, что он тоже принадлежал к их числу?
Вопрос прозвучал вполне искренне, и я вновь почувствовал, как мой собеседник буквально ощупывает меня глазами, как будто старается понять, насколько откровенен и честен с ним я.
