было сорок пять. Его дочь Элли стала студенткой Стэнфордского университета в Калифорнии, где обручилась с Грэмом Франклином, а позже вышла за него замуж. Она никогда не жила в Новом Орлеане после этого, хотя часто приезжала навешать родных и еще один раз в 1959 году, чтобы удочерить Роуан Мэйфейр.)
Многие из наших самых любопытных свидетельств, касающихся Джулиена, имеют отношение к Мэри- Бет и рождению Белл, ее первой дочери. Джулиен осыпал подарками Мэри-Бет, исполнял ее малейшие прихоти, устраивал для нее праздники на Первой улице, с которыми не мог соперничать ни один частный бал в Новом Орлеане. Садовые дорожки, балюстрады, фонтаны - все эти новшества были спроектированы и осуществлены на Первой улице в честь пятнадцатилетия Мэри-Бет, по случаю чего был дан бал.
К пятнадцати годам Мэри-Бет была уже высокой девушкой, с фотографий этого периода на нас смотрит величественная, серьезная красавица-брюнетка с огромными черными глазами и очень красиво очерченными бровями. При этом она излучает полное безразличие ко всему. И это явное отсутствие самолюбования или тщеславия будет характеризовать ее фотографии на протяжении всей жизни. Иногда на этих снимках она позирует почти вызывающе небрежно, но вряд ли в ней когда-либо был какой-то вызов или дерзость, скорее это обычное смущение. Знавшие ее часто отмечали, что она больше похожа на свою бабушку, Маргариту, нежели на мать, Кэтрин.
В 1887 году Джулиен отправился в Нью-Йорк вместе со своей пятнадцатилетней племянницей. Там они навестили одного из внуков Лестана, Коррингтона Мэйфейра, который был юристом и партнером Джулиена по торговому бизнесу. Потом, в 1888 году, Джулиен и Мэри-Бет уехали в Европу, где оставались полтора года; все это время многочисленные родственники и друзья в Новом Орлеане получали письма, из которых стало известно, что шестнадцатилетняя Мэри-Бет 'вышла замуж' за шотландского Мэйфейра, родственника из Старого Света, и родила девочку, названную Белл. Свадебная церемония, проведенная в шотландской католической церкви, была подробно описана в письме, которое Джулиен отправил одной из своих подружек из Французского квартала, известной сплетнице, а уж та разнесла новость по всему городу. Остальные письма для других разговорчивых родственников и друзей, присланные как Джулиеном, так и Мэри-Бет, описывали свадьбу без лишних подробностей.
Следует отметить тот факт, что Кэтрин, узнав о замужестве дочери, слегла и пять дней отказывалась говорить и принимать пищу. Только под угрозой быть отправленной в частный сумасшедший дом она села в подушках и согласилась сделать несколько глотков бульона. 'Джулиен - дьявол', прошептала она, и тогда Маргарита сразу выставила всех из комнаты.
К несчастью, таинственный лорд Мэйфейр погиб, упав с башни своего родового замка в Шотландии за два месяца до рождения малютки-дочери. И снова Джулиен отправил домой подробные письма, где поведал о случившемся. Мэри-Бет написала друзьям слезные послания.
Этот лорд Мэйфейр почти наверняка выдуманная фигура Мэри-Бет и Джулиен действительно побывали в Шотландии, они на самом деле провели какое-то время в Эдинбурге и даже посетили Доннелейт, где приобрели тот самый замок на холме, подробно описанный Петиром ван Абелем. Но этот замок, некогда представлявший собой родовое гнездо клана Доннелейтов, с конца первого десятилетия семнадцатого века превратился в заброшенные руины. И в Шотландии не существует каких-либо записей о лорде или лордах Мэйфейр.
Однако расследование, проведенное Таламаской в этом веке, обнаружило поразительные факты о разрушении замка В 1689 году, осенью, видимо почти одновременно с казнью Деборы в Монклеве, во Франции, замок был сожжен дотла. Возможно, это произошло в тот самый день, когда погибла Дебора, но нам так и не удалось это уточнить. В огне погибли последние представители клана Доннелейтов - старый лорд, его старший сын и маленький внук.
Невольно хочется предположить, что старый лорд был отцом Деборы Мэйфейр. Также напрашивается вывод, что это был тот самый презренный трус, который не осмелился помешать казни темной простодушной крестьянки Сюзанны, даже когда та же самая участь грозила их незаконнорожденной дочери Деборе.
Но наверняка мы ничего не знаем. Как не знаем и того, сыграл ли Лэшер какую-нибудь роль в возникновении пожара, который унес всю семью Доннелейт. История лишь гласит, что старик сгорел заживо, его маленький внук задохнулся в дыму, а несколько женщин спрыгнули с башен и разбились. Старший сын погиб в тот момент, когда под ним рухнула деревянная лестница.
История также повествует о том, что Джулиен и Мэри-Бет купили замок Доннелейт, проведя всего лишь несколько часов на руинах. Замок остается в собственности семьи до сегодняшнего дня, его уже посетили, многие Мэйфейры.
Замок больше никогда не заселяли, не реставрировали, но то, что от него осталось, содержится в чистоте и порядке, а в двадцатом веке, пока была жива Стелла, туда пускали туристов.
Зачем Джулиен приобрел замок, что он знал о нем и что намеревался сделать, так и осталось тайной. Наверняка он имел какое-то представление о Деборе и Сюзанне, узнав о них либо из семейной летописи, либо от Лэшера.
Таламаска много размышляла над этим вопросом - кому и что было известно, - и у нас имеются веские доказательства в пользу того, что Мэйфейры девятнадцатого века не знали своей полной истории. Кэтрин не раз признавалась, что почти не имеет понятия, каковы ее семейные корни, ей лишь известно, что предки в начале семнадцатого века переехали с острова Мартиника на Сан-Доминго. Многие Мэйфейры делали подобные замечания.
Мэри-Бет в 1920 году говорила приходским священникам церкви Святого Альфонса, что 'все обратилось в прах'. Она даже слегка путалась в разговоре с местными студентами, будущими архитекторами, когда речь зашла о том, кто и когда построил особняк в Ривербенде. В записях того времени Маргарита фигурирует как заказчик, хотя на самом деле она родилась в этом доме. Когда слуги попросили Мэри-Бет назвать некоторых родственников, изображенных на старых масляных портретах, украшающих особняк на Первой улице, она сказала, что не может, и посетовала, что у далеких предков не хватило здравомыслия подписать имена на обороте картин.
Насколько нам удалось выяснить, имена на оборотах картин имеются, по крайней мере у некоторых портретов.
Возможно, Джулиен был единственным, кто читал старые рукописи, которые, безусловно, хранились в доме. Еще в 1872 году он начал перевозить их из Ривербенда на Первую улицу.
Как бы там ни было, в 1888 году Джулиен побывал в Доннелейте и купил там разрушенный замок. А Мэри-Бет Мэйфейр до конца своих дней рассказывала историю о том, что лорд Мэйфейр был отцом ее милой бедняжки Белл, которая оказалась прямой противоположностью своей сильной матери.
В 1892 году какому-то художнику сделали заказ нарисовать руины замка, и это масляное полотно находится в особняке на Первой улице.
Но вернемся к хронологии: в конце 1889 года мнимые дядя и племянница вернулись домой с маленькой Белл, и Маргарита, в то время дряхлая девяностолетняя старуха, прониклась к младенцу особым интересом.
Фактически Кэтрин и Мэри-Бет приходилось глаз не спускать с ребенка все то время, пока он находился на Ривербенде, ведь Маргарита могла отправиться с ним на прогулку и тут же забыть о нем, могла уронить младенца, оставить его на ступеньках крыльца или на столе. Джулиен смеялся над этими предосторожностями и не раз в присутствии слуг повторял, что у ребенка есть собственный ангел- хранитель, который о нем позаботится.
К этому времени разговоры о том, что Джулиен может быть отцом Мэри-Бет, полностью прекратились, и никто даже не заикался о его вероятном отцовстве по отношению к Белл.
Но ради исторической правды мы должны отметить, что абсолютно уверены в одном: он был отцом Мэри-Бет и отцом ее дочери Белл.
Мэри-Бет, Джулиен и Белл жили счастливо на Первой улице, и Мэри-Бет, хоть и любила танцевать, посещать театры и балы, не проявляла никакого интереса к поискам 'другого' мужа.
В конце концов она вышла во второй раз замуж, как мы увидим, за человека по имени Дэниел Макинтайр и родила еще троих детей - Карлотту, Лайонела и Стеллу.
Ночью, накануне смерти Маргариты в 1891 году, Мэри-Бет проснулась в своей спальне на Первой улице и закричала. Она настаивала на том, что ей нужно немедленно уехать на Ривербенд, где сейчас умирает бабушка. Почему за ней никого не прислали? Слуги разыскали Джулиена, который неподвижно сидел в
