- И никогда, - продолжал Евгений Иванович, - никогда он не отказывал ни мне, ни кому другому в помощи. Если бы ни его помощь, то я не поступил бы в институт, да и наверное не окончил... При этом он никогда не показывал своего превосходства надо мной, никогда ничего не требовал взамен. Он не только талантливый математик. Он обладает и талантом друга, более редким талантом... - гости согласно кивали, многим из них Петр Васильевич оказал большую помощь в подготовке диссертаций.
Евгений Иванович продолжал:
- Кто такой я? - Он опять на мгновение призадумался. - Я маленький человек, простой школьный учитель, учитель черчения. Но мы с Петей друзья, хотя он и всемирно известный ученый. - Гости чуть усмехнулись, так как оратор слегка переборщил.
- В этот день, - Евгений Иванович чувствовал, что уже пора кончать, - я желаю тебе, Петя, крепкого здоровья. Оно нужно тебе для того, чтобы достичь новых высот в науке, чтобы еще долго радовать жену, детей, своих коллег, студентов и всех нас!
Евгений Иванович не ожидал, что получится так складно. Он наконец-то выпил водку из своей рюмки и сел. Сердце его громко стучало, но, закусывая, он услышал аплодисменты. Петр Васильевич подошел к Евгению Ивановичу и, сказав:
'Спасибо, Женя!', пожал ему руку. В глазах его блестели слезы. Дальше Евгений Иванович помнил банкет как в тумане, но уважительные взгляды гостей и даже собственной жены остались в его памяти. Какие-то важные люди, наверное, профессора, что-то говорили ему, он им что-то отвечал... Они приглашали танцевать его жену, сам он танцевал неважно и стеснялся этого... Сам ректор университета, академик, которому Евгения Ивановича даже не представили, уходя, пожал ему руку...
Дома, поздно вечером готовясь ко сну, он слышал, как на кухне разговаривает жена с тещей. Они вообще любили, закрывшись на кухне, подолгу разговаривать, но голоса их звучали громко, на всю квартиру.
- Все прошло очень хорошо, Женя лучший тост произнес, ему даже все аплодировали, я и не ожидала от него...
- Он может, когда захочет, - в голосе тещи слышались одобрительные нотки, вообще, она зятя терпеть не могла и считала, что он загубил жизнь ее дочери.
- Еще как может, все здорово было. Такие люди интересные: профессора, академики, начальство всякое, - тут она переборщила: академик всего один, профессоров человека четыре, в основном простые доценты и преподаватели без степеней и званий, - а женщины все так разодеты! У Тани, - это Петина жена, - такое платье красивое и сережки новые, Петя из Вены привез, он туда на симпозиум ездил.
И, вообще, все в таких нарядах, мне стыдно перед людьми было, одета как колхозница...
- Сама виновата - за дурака вышла, будто нормальных парней не было. Ты - уважаемый человек, старшая медсестра лучшей в городе больницы, а он несчастный учителишка, которого начальство в грош не ставит, получает не больше жены... Ему было пятьдесят - никто и не вспомнил, ни на работе, ни друзья!...
Что правда, то правда. В день пятидесятилетия в школе его никто не поздравил и даже не вспомнил о нем в тот день. Лишь завуч вызвала его, и сделала внушение за несданные вовремя деньги на содержание школы, которые он не успел собрать с учеников своего класса. А друзей, кроме Петра Васильевича, у Евгения Ивановича не было. Петя тогда был на симпозиуме в Вене, и поздравить просто не мог...
С этого дня что-то переменилось в его жизни. Все так же тянулись трудовые будни.
Все так же недолюбливало его начальство. Все так же посмеивались над ним ученики (они его в общем-то любили за добрый характер, за справедливость, уважали за знание предмета, но видели в нем забитого человека). Все так же ворчала жена, когда речь заходила о деньгах (а речь всегда заходила о деньгах), и теща поддакивала ей... Вроде бы все оставалось по-прежнему, но закоренелый неудачник начал ощущать себя другим человеком. Однажды Евгений Иванович с женой был приглашен на свадьбу племянника, и произнес там красивый и интересный тост, который закончил заранее приготовленными стихами. Аплодисменты вполне соответствовали его ожиданиям. Он опять ловил на себе уважительные взгляды...
Как-то на улице он встретил старого знакомого. Разговорились. Сергей Петрович, как звали знакомого, когда-то работал с Евгением Ивановичем в одной школе учителем музыки. Из разговора выяснилось, что он теперь руководит группой музыкантов в ресторане, они обслуживают свадьбы, юбилеи и прочие торжества.
- Хоть денег, наверное, хватает, - сказал Евгений Иванович, посетовав на учительскую зарплату.
Сергей Петрович сказал, что нет: конкуренция большая, плохо работать без тамады.
Евгений Иванович узнал, что в группе по обслуживанию торжеств хорошо иметь тамаду, ведущего на празднике. Он рассказал о своем опыте произнесения тостов, и Сергей Петрович вдруг предложил:
- Иди к нам тамадой!
- А у меня получится? - спросил Евгений Иванович, волнуясь.
- Не боги горшки обжигают, - ответил Сергей Петрович.
- Но я не хочу уходить из школы, - сказал Евгений Иванович. Работу свою он все-таки любил.
- А зачем уходить? У нас работа по вечерам и не каждый день, - сказал Сергей Петрович.
В жизни Евгения Ивановича произошли изменения. Один-два раза в неделю он вместе с Сергеем Петровичем и его группой ходил в ресторан на различные торжества.
Понимая ответственность своей новой работы, он готовился к ней тщательно.
Заранее у организаторов банкета он выспрашивал все подробности о виновниках торжества, о предполагаемом составе гостей, их вкусах и так далее. Сочинял тосты к каждому торжеству в отдельности, искал подходящие стихи и цитаты из классиков, и это оказалось очень интересным занятием. Все это он записывал на бумагу, получалось что-то вроде плана урока. Разумеется, во время застолья он его не доставал из кармана, надеясь на свою память. Гостям казалось, что тосты произносятся экспромтом, что они присутствуют при рождении мудрых мыслей.
Порой приходилось и отступать от заранее продуманного плана в интересах дела, ведь нельзя заранее всего предусмотреть. И экспромтам было место! Попадались такие компании, где и без него было достаточно краснобаев и приходилось больше слушать (и учиться!), чем говорить. Бывало, ему приходилось спасать положение.
Шла свадьба, но многие сидели с похоронными лицами. Евгений Иванович скоро понял, в чем дело. Причиной свадьбы двух юных созданий, студентов первого курса, была беременность невесты. Родители жениха и невесты сумрачно глядели друг на друга, и в воздухе попахивало скандалом. Многочисленные, но случайные гости с обеих сторон, понимая это, чувствовали себя неловко. Первый, вроде бы умный и душевный тост Евгения Ивановича, не произвел должного эффекта. Не улучшили обстановку и краткие тосты отцов, состоявшие из стандартных пожеланий.
Надо было что-то предпринимать: среди публики некоторые уже успели набраться, и это усугубляло предгрозовую атмосферу. Евгений Иванович поднялся, попросил всех наполнить бокалы, и, дождавшись тишины, сказал:
- Мой тост будет краток. У поэта Николая Доризо есть такие стихи:
Не знаю, сколько жить еще осталось, Но уверяю вас, мои друзья:
Работу можно отложить на старость, Любовь на старость отложить нельзя!
Гости от души аплодировали, на их лицах впервые за вечер появились улыбки.
Многие из них тоже поздравили молодых. Звучали песни под баян Сергея.
Потом начались танцы. Отец жениха, расстегнув пиджак, что-то громко, сквозь музыку говорил отцу невесты. Они вместе курили и выглядели друзьями...
Как-то на юбилее директора крупного завода, жена его, женщина простая, сделала при всех замечание мужу:
- Хватит тебе пить, а то напьешься как прошлый раз, я тебя домой не потащу, в вытрезвитель попадешь...
Сказано это было очень громко и грубо. Многочисленные подчиненные юбиляра почувствовали себя неловко. Сам министр, недавно посетивший их завод, не позволял себе такого тона по отношению к директору, по крайней мере, в их присутствии. Они, конечно знали за ним слабость к выпивке, но чтоб так грубо, в присутствии посторонних людей, подчиненных одергивать пожилого, уважаемого человека! Да к
