1 июня. Я смотрю на природу до тех пор, пока мне не начинает казаться, что все растет во мне самом.
* Всегда начинаешь немного презирать тех, кто слишком легко соглашается с твоим мнением.
* Работа - это иной раз нечто вроде рыбной ловли в местах, где заведомо не бывает рыбы.
12 июня. Раздача школьных свидетельств. Благожелательное солдафонство инспектора. Они говорят: 'Воспитывайте нам свободных людей', - но стоит учителю запросить объяснение по поводу плохой отметки, он тут же получает письмецо, где с притворным удивлением и в самых сухих выражениях его призывают к духу субординации.
14 июня. Маринетта неотделима от иголки, как курица от клюва.
15 июня. Учителя. Они произносят! 'Господин инспектор' - словно говорят: 'Ваше королевское' или 'императорское величество'.
* Филипп косит сено, но не может сказать мне названия трав. Так как лужок идет под уклон, у Филиппа на правой ноге сабо, а на левой шлепанец, чтобы не поскользнуться. На краю лужка, прямо на земле, лежит его жилет, рядом - молоток и наковальня, чтобы сначала направить косу, а уж потом ее точить. На траве два следа от его ног.
17 июня. От творений Флобера чуть-чуть отдает скукой.
* Праздник тела господня. Он идет к обедне, засунув руки в брюки, но даже ради праздника он не желает потерять ни одного воза сена, и слуги его от зари до зари гнут спину, будто никакого бога никогда и не существовало.
* Я - социалист, но становлюсь свирепым собственником, когда мальчишки швыряют палками в мою яблоню, а я грожусь взять ружье.
18 июня. Изгородь протягивает мне блюдечки своей бузины, надушенной сверх меры.
Я иду, вокруг моей головы толчется мошкара, а голова моя полна пылью мыслей.
Стога сена: стоят целой деревушкой пахучие хижинки; стоят, но скоро исчезнут. Завтра вечером ничего не будет: все свезут на сеновал...
* Китайская пагода папоротника.
* Я буду долго познавать сладость угасания.
* Жизнь всегда была подпоркой моей литературы: стоит мне отойти от жизни, и я валюсь.
19 июня. Я люблю только споры о политике или о религии. Болтовня о литературе меня убивает.
* Я не гнусь, а ломаюсь.
* Судороги жирной гусеницы, на которую напали муравьи; они взбираются на нее, выедают ей голову, брюхо, глаза. Гулливер у лилипутов. Ее отчаянные усилия: она сжимается и разжимается, как тетива. Последняя спазма, наступает смерть. Теперь сбегаются даже самые пугливые муравьи. Черная шевелящаяся масса. Муравьи уволакивают ее под земляничный кустик,
23 июня. Жорес: возможно, сверху и пар, зато снизу все кипит.
* Он постоянно жалуется на то, что его не уважают.
Его месячный бюджет - полсотни франков, на которые он еще кормит ослика, свинью и двух коров. Молоко он продает матросам, но иной раз приходится с ними ругаться, потому что народ здесь всякий - из тюрьмы, с каторги.
У него хороший колодец, кролики и куры.
Еще немного, и он скажет: 'Вы разговариваете с нами потому, что вы неплохой человек, потому что вы жалеете несчастного шлюзовщика!'
- А к вам все-таки наведываются, - говорю ему я.
- Да нет. Просто идут прогуляться, приятно ведь пройтись вдоль канала, но кому же в голову придет навещать меня, несчастного шлюзовщика? Как бы не так!
* Пусть я достиг солидного возраста и избран мэром: при виде жандарма я начинаю тревожиться.
25 июня. По одному богу на каждую планетную систему. В конце концов где-то в вечности они все приходят к мирному соглашению. Все же изредка ссорятся и при этом крушат миры.
* Новый поэт. Запомните хорошенько его имя, потому что больше о нем говорить не будут.
* Старушки, устав от болтовни, неподвижно сидят у порога, точно сушится на солнце куча хвороста.
27 июня. Обо мне теперь говорят только по поводу других.
30 июня. Лошади, не переставая щипать траву, прощаются взмахами хвоста с заходящим солнцем.
В этот час быки идут на водопой. Увы! львов у нас не водится.
1 июля. Быть счастливым - это значит внушать другим зависть. А ведь всегда есть человек, который нам завидует. Главное, узнать, кто он.
* Париж. Люди обедают у водосточной канавы. Пыль садится на пищу, трещит на зубах. Это в их представлении 'обед на лоне природы'.
* Природа выигрывает при ближайшем знакомстве. 7 июля. Ницше? Что я о нем думаю? Что в его фамилии много лишних согласных.
17 июля. Мировой судья. Идиотски замкнутый вид человека, который боится, как бы посторонние не догадались, что он судит наудачу.
20 июля. В сущности, мама приезжает к нам повидаться со мной. Но это ей не удается, и она уезжает со слезами на глазах. Благодарит Маринетту, а так как она обманулась в своих ожиданиях, то, прощаясь с Маринеттой, запускает ей в мякоть ладони ногти.
Иметь мать и не знать, о чем с ней разговаривать!
27 июля. Вглядись в пустоту! Ты обнаружишь там сокровища.
30 июля. Чаще всего симпатия возникает меж двух тщеславий, которые еще не пришли в столкновение.
* Манекен считает себя Венерой Милосской лишь потому, что у него тоже нет рук.
31 июля. Я укоротил себя, сжал, стиснул, - тому виной комплименты, успех. Быть может, моя истинная природа - широта, легкость, остроумие. Я пишу хорошо только письма Маринетте.
1 августа. Луна угнездилась в ветвях дерева, как большое светлое яйцо.
* Я человек чувствительный, и жизнь меня ранит или радует. У меня нет хладнокровия равнодушного наблюдателя.
6 августа. Вы ошибаетесь, мосье. Вы предлагаете мне двадцать пять франков за рассказ. Да ведь это гонорар для гения!
* Если бы я выдавал читателю то, что у меня есть посредственного и велеречивого, я давно был бы богачом,
* Из спора брызнула кровь.
* Мое колесо фортуны - это луна.
7 августа. Жизненная сила кошки, с виду такой лентяйки! Ее глаза и уши в непрерывной работе. У нее в запасе готовые прыжки, а под ней - готовые вцепиться когти.
* Как человек Иисус Христос был восхитителен. Но как бога его позволительно спросить: 'Как? И это все, на что вы оказались способны?'
10 августа. Мечты: плющ, мысли, который ее душит.
* Перечитывал старые письма, которые я писал Maринетте. Человек не меняется. Мигрени, жадность к работе, лень, вкус к жизни, и Маринетта по-прежнему в центре всего.
Меня самого удивляет, что я был так скуп на детали. Мне кажется, что теперь мой глаз вобрал бы все. У меня теперь более совершенный зрительный аппарат. Но при этом замечаешь, что ты жил, а главное - жизнь проходит и кончается в конце концов. А как же иначе?
* Ничто не важно, поскольку литературу можно делать изо всего.
* Живой листок оторвало волной ветра от ветки, за которую он цеплялся, как за мачту.
11 августа. Тетушка Шалюд не верит в бессмертие души, но она верит, что наше тело, такое, какое оно есть, перейдет в тот мир, где без хлопот получит 'поесть-попить' - словом, 'полные харчи'.
* Маринетта отдала мне всю себя. Могу ли я сказать, что я ей все отдал? Боюсь, что мой эгоизм остался неизменным.
Когда я ей говорю: 'Будь же откровенна', - она по моим глазам прекрасно понимает, дальше чего идти
