Поев, она снова задумалась о судьбе своих детей и своей собственной, но огонь в очаге догорал, понемногу впуская в дом ночной мрак. Вместе с сытостью подкатывала усталость. Велес не собирался нарушать уединения пленницы. Дива свернулась калачиком на краю ложа с намерением дождаться его возвращения, чтобы опять потребовать отправить ее домой, но не заметила, как уснула.
Когда она проснулась, было позднее утро.
Лучи солнца проникали в дом сквозь небольшие окошки. Светлые пятна лежали на сухих камышах, густым слоем устилавших пол. Дверь была плотно прикрыта, в очаге оставались лишь холодные угли.
Дом был пуст — судя по всему, Велес больше не приходил сюда, оставив пленницу в покое.
Дива села, натянув на плечи шкуру, которой только что укрывалась. В доме царила мертвая тишина, снаружи долетал шум леса — голоса поздних птах, шорох падающей листвы. Издалека донесся рев какого-то зверя. Некоторое время женщина прислушивалась, надеясь уловить хоть один звук, говоривший о том, что ее похититель поблизости — ведь он провел снаружи всю ночь — но все было напрасно. Выходило, что она одна в лесу на целые версты.
Будь она помоложе, Дива, не раздумывая, стала бы готовиться к побегу, но сейчас к ней вернулась вчерашняя слабость. Усмехнувшись мысли о побеге, она осторожно дошла до двери и толкнула ее.
Дверь оказалась не запертой, и Дива тихонько вышла. Остановившись на пороге, она оглядела густой дремучий лес, заросший мелколистным кустарником так, что не было видно ни малейшего просвета. Вековые деревья смыкали кроны над массивной крышей невысокой избушки. В листве были заметны первые просветы — начинался листопад — и в них проникали солнечные лучи. Один из лучей упал на лицо Дивы, и женщина улыбнулась его теплу.
Правее заросли были гуще. Судя по всему, там был склон, а внизу бежала речка. Притворив за собой дверь, Дива прошла туда и поняла, куда девался Велес.
Он сидел на склоне над рекой, и сквозь кусты виднелась его широкая спина. Грозные рога смотрели вверх, как обугленные пожаром сучья. Подтянув колени к груди, изгнанник, не отрываясь, смотрел на лениво ползущую меж крутых берегов реку. По темной воде куда-то плыли опавшие листья, кусты клонились к самой поверхности. Трава вокруг Велеса была примята — тут он лежал, дожидаясь утра.
Велес так глубоко задумался — или же бесконечно доверял ей — что не обернулся на подошедшую женщину.
Дива старалась идти как можно тише, раздвигая кусты. Почти бесшумно ей удалось подобраться на расстояние нескольких шагов, но тут мужество покинуло пленницу, и она остановилась.
Велес медленно выпрямился, устраиваясь поудобнее.
— Это мое любимое место, — вдруг сказал — он, и Дива поняла, что он прекрасно слышал ее приближение. — Я часто сижу здесь. В той стороне, — он махнул рукой куда-то вниз по течению, — эта река впадает в другую реку, а та течет на юг, в места, где живут они…
— Кто — они? — почему-то спросила Дива.
— Люди, — вздохнул Велес. — Те, кого обычно называют смертными дикарями… Я много времени провел с ними после того, как Перун сбросил меня с Пекленских гор. Я повидал все племена, что живут в той стороне, и в каждом находил друзей… Но время для них течет не так, как для нас. Мы говорим — «год», а у них успевает смениться два-три поколения. Измеряя жизнь их годами, я прожил, по их счету, больше, чем все Сварожичи, вместе взятые… Конечно, они боялись моего долголетия — им казалось, что я бессмертен. Меня называли богом, но я уходил сразу, как только мне начинали поклоняться и приносить жертвы… Знаешь, они добры и доверчивы, как дети… Странный и удивительный народ, не такой, как в других частях света. Мне кажется, они в родстве с нами — то есть с вами: лица их девушек и женщин чертами так похожи на лица наших женщин… И наречие — ты бы поняла многих из них с полуслова!.. Они звали меня Волосом и считали, что я приношу богатство. Знаешь, — Велес вдруг привстал, словно увидел что-то на том берегу, — а ведь кое-кто из нашего народа живет там…
Велес говорил тихим голосом, словно беседовал сам с собой. Он ничего не спрашивал, ничего не просил — просто рассказывал, и Дива вдруг почувствовала, что больше не боится его. Она осторожно подошла еще ближе.
— А Родомысл, — решилась она наконец перебить его, — ты ничего не слышал о Родомысле?.. Перун сказал, что он взял себе жену из простых смертных и ушел в восточные леса…
Велес впервые оглянулся на женщину.
— Он основал город на междуречье — великой Ра и Йоки, как ее называют местные племена, — объяснил он. — В самом сердце болот. Сейчас, правда, городов там уже несколько — Хитеж, Резня, Чарград… Я видел его…
— Родомысла? — Дива придвинулась вплотную и, забывшись, потормошила Велеса за плечо. — Как он?
— Слишком стар, чтобы казаться твоим братом. — Велес не смотрел в ее сторону, но рука женщины по-прежнему лежала на его плече. — Сейчас он больше похож на твоего деда… Его потомков уже можно называть народом — так их много… Знаешь, — Велес вдруг просиял, словно только что увидел Диву, — я не говорил, но если бы мы с тобой явились туда, он был бы только рад! Он ведь тоже почти изгнанник, только по доброй воле. И он тоже никого не видел из своей родни, как и я… Впрочем, я, с тех пор как покинул восточные леса и поселился здесь, видел кое-кого — тебя, детей, Перуна… Поедем со мной туда! — Он развернулся к Диве, напугав ее резким движением, — Будешь жить где пожелаешь, хоть подле брата, хоть в ином городе! Ты права — здесь тебе не место. Так я предложу тебе почти княжескую жизнь — ты же знаешь, как я к тебе отношусь!
Велес выпрямился, стоя перед Дивой на коленях. Женщина попятилась, отталкивая его.
— А мои дети? — возразила она.
— Они будут с нами! — воскликнул Велес. — С тобой! Разве я могу разлучить вас?
— Я люблю Перуна, — отрезала Дива. — А ты обманул меня и его!
— А любит ли он тебя? Я не спрашиваю, любит ли он тебя так, как я — просто любит ли он? Способен ли понять и простить? Может ли дать тебе счастье?
Дива отпрянула, прижавшись к дереву.
— Он мой муж, — прошептала она, закрывая глаза, — и отец моего ребенка!.. А ты? Что ты понимаешь в любви и преданности? Ты всегда поступал так, как хотелось тебе. Ты когда-нибудь думал о других? Ты желал только наслаждений и мести — и ты их получил, разбив мою жизнь и мою семью. Ты готов уничтожить все, что мешает тебе. Настанет день, когда и я стану для тебя помехой — и ты расправишься со мной, а может быть, и с детьми… Верни меня домой, прошу тебя!
Велес не двинулся с места, выслушав эту отповедь и не пытаясь возразить. Потом встал, отступил назад.
— Ты еще слишком слаба, — тихо ответил он, — Тебе нельзя волноваться, иначе потеряешь ребенка. Вспомни, как ты перенесла эту дорогу. Подожди. Я хочу, чтобы ты и младенец окрепли для долгого пути!
Дива неверяще распахнула глаза, но Велес молча обошел женщину и направился прочь.
Она долго стояла над водой, погрузившись в раздумья. Когда же, решившись, вернулась в дом, там вовсю хозяйничал Велес. На огне очага опять кипел горшок. Поприветствовав женщину взглядом, Велес заботливо усадил ее у стола, предупредив, что надо немного подождать.
Терпеливо сидя на лавке, Дива при свете дня окинула пристальным взглядом скромное убранство одинокого домика и поняла, что ей очень хочется остаться здесь — навести порядок.
Осень стояла в тот год неожиданно теплая и долгая. Лишь изредка шли небольшие дожди — чаще небо было чистое, весенне-голубое, щедро дарившее земле тепло. Лето словно решило задержаться здесь подольше — чтобы обитателям одинокой избушки жилось как можно лучше.
Дива жила, сама не понимая, кто она — гостья или пленница. Велес берег ее, как последнюю на свете женщину, терпеливо сносил порой ее упреки, не гнушался приняться за женскую работу, если это было нужно. Но одновременно он следил за Дивой, не позволяя отлучаться далеко без его ведома, и постоянно сопровождал ее во время прогулок по лесу, наблюдая за каждым ее шагом.
Поначалу Дива боялась его — помня его страсть, она все ждала, что однажды он воспользуется их уединением и возьмет ее силой. Но Велес не прикасался к ней. Сам установив границы, за которые нельзя переступать, он медленно приручал к себе Диву. Не раз и не два ловила она на себе его тревожный взгляд, полный тоски и нежности. Он был ласков и предупредителен с нею, но одна мысль о том, что где-то там
