вдоль берега узкой мелкой речушки успела превратиться в торную дорогу, по которой круглый год ездили люди. Не любившая толпы и суеты Макошь потому и покинула свой дом, прилепившийся к склону холма, и перебралась в глубь леса, почти на границу с болотами. Именно там после долгих блужданий и отыскала ее Жива.
Самой волхвы поблизости не оказалось, но навстречу шатающемуся от усталости коню выскочила ладная девочка не старше двенадцати лет в простой длинной рубахе, расшитой узором по вороту. Нимало не удивившись Живе, девочка бросилась принять повод коня.
— Заходи, гостьей будешь, — воскликнула она, приветливо кивая светловолосой головкой. — Мамка сейчас придет!
Жива только подивилась про себя, с трудом признав в девочке ту самую малышку, что в памятную ночь ее бегства с Велесом лезла к нему на колени, не боясь его странного вида. Разминая затекшие в седле ноги, Жива прошла до низкой скособоченной избушки с прислонившейся к ней осине, но на завалинку не села — тревога не давала покоя.
Макошь и правда скоро пришла — ее меньшая дочь не успела еще предложить Живе угощения с дороги. Обернувшись на пристальный взгляд, Жива увидела волхву, идущую к ней извилистой тропинкой. В руках Макошь несла корзину, полную ранних грибов. Она не удивилась дочери Сварга и только окинула ее долгим холодным взглядом.
Дочь выскочила навстречу матери, перехватила корзину, зашептала было что-то, косясь на Живу, но волхва отстранила девочку, досадливо кивнув:
— Без тебя ведаю!
Жива метнулась навстречу волхве:
— Помоги! Горе у меня!
— С сыном что? — ровным голосом отозвалась Макошь. — Заболел аль пропал?
— Знаешь! — отшатнулась Жива с благоговейным испугом. — Тогда скажи, кто и куда его унес? Скажи, жив ли он? Увижу ли я его хоть когда? Что для этого сделать надобно? Я все могу, ты не думай — я сильная! Я ради него…
Макошь взмахнула руками, останавливая поток слов, над которым сама Жива, казалось, не была властна.
— Что ко мне пришла, правильно сделала, — спокойно и медленно заговорила она. — Хоть ты полных четыре дня потеряла, а жизнь себе спасла. Не вспомни ты обо мне, отправься по тем следам сразу, похитчики тебя б заприметили да и убили. А теперь ты их след потеряла, и то хорошо…
— Да что ж хорошего? — не выдержала Жива. — У тебя дочери-то на месте, сердце не болит… А у меня, кроме сына, нет никого в целом свете!
И снова Макошь чуть ли не силой заставила женщину замолчать.
— Слезами и криками делу не помочь, — назидательно молвила она и села на завалинку, разглядывая Живу. — А вот что для сына сделать надобно — о том сейчас самое время подумать!
Она толкнула дверь в дом и кивнула Живе:
— Зайди, не бойся. Возьми какую хочешь посудину и отправляйся куда глаза глядят. Тут ручьев много, да ты их все мимо пропускай, а как увидишь, что вода в звериный след набралась, ту воду мне и принеси!
Жива чуть не бегом отправилась выполнять наказ. Макошь только подивилась ее прыти, но промолчала.
Занятая думами о сыне, о том, как несладко ему, должно быть, у врагов, Жива почти не смотрела под ноги, обеими руками прижимая к себе неглубокую мису — наверно, из-под молока. Болото тут было недалеко — нудно пели над ухом комары, меж редких прозрачных кустов торчали там и сям кочки, поросшие мхом. Трава была тонка и бледна, а из деревьев — лишь чахлые сосенки и осины.
Недавно прошел дождь — Жива попала под него, пока кружила по лесу. Капли влаги висели на каждой веточке, на каждой травинке и листике. Клонящееся к закату солнце играло в них всеми цветами радуги, и лес казался пронизан светом до самых корней. Сапоги Живы вымокли в росе, порты тоже. Один раз она неосторожно задела ветку — и ее окатил каскад блестящих капелек.
След лося она нашла внезапно. Несколько раз попались на пути обкусанные грибы да обглоданные стволики осин, а потом в самой сердцевине кочки женщина заметила четкий и глубокий след раздвоенного копыта, полный мутной воды. Вспомнив о наказе волхвы, Жива стала на колени в сырой мох и осторожно, по капле, собрала воду в мису. Воды нацедилось чуть меньше половины. Держа мису перед собой, она поспешила назад. Макошь встретила ее нелюбезно.
— Что-то больно долго бродила, — ворчливо укорила она, но заглянула в мису и подобрела. — Давай-ка ее сюда!
Не вставая, волхва пристроила мису у себя на коленях и знаком велела гостье садиться. Не смея сесть, Жива пристроилась на земле, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. Из дома выскочили обе дочери Макоши и тоже уставились на воду.
Волхва чуть тронула край посудины. Морщины на ее лице обозначились резче, она недовольно поджала губы.
— Я так и думала, — процедила она наконец. — Вот что значит, когда не своим делом занимаешься!.. Ну да ладно — может, справится, коль поспешит… А теперь гляди, мать!
Не понявшая и полслова из речей волхвы, Жива послушно подалась вперед. Обхватив ее рукой за плечи, Макошь заставила ее склониться так низко над мисой, что выбившаяся из-за уха Живы прядка упала в воду, слегка замутив ее.
Но Макошь словно того и ждала:
— След-то от копыта был?
— Вроде сохатый проходил, — припомнила Жива.
— Ну, так лучше гляди! Что увидишь, скажешь!
Как наяву, Жива увидела то самое место в лесу, где брала воду — даже та самая кочка попалась на глаза, но на сей раз она была целой. Не успела женщина и слова об этом сказать, как появился темно- гнедой бык-тур с мрачным взглядом синих глаз и рогами, загнутыми кверху, точь-в-точь как рога Велеса. Обведя все гневным взором, бык ногой примял кочку и прошел мимо, исчезая в лесу.
— Бык-тур, — сказала Жива, выпрямляясь.
— Ясно ль видела?
— Да чуть не каждую шерстинку рассмотрела! Встречу в лесу — с первого взгляда признаю!
— Вот это и хорошо. — Макошь довольно отстранила женщину. — Вот он тебе и нужен. Все, поезжай!
— Быка искать? — опешила Жива.
— Зачем искать? — Волхва бережно поставила мису на завалинку, встала, отряхивая подол. — Он сам тебя найдет, когда срок настанет… А ты езжай к сыну, пока не поздно! Испытания твои еще не кончились, а самое страшное из них ты сама себе назначишь. Решишься на него — будешь счастлива с сыном и мужем, а струсишь или проглядишь урочный час — потеряешь мужа. А потом и сына!
Жива пропустила ее слова мимо ушей. Важно было другое — она едет к сыну!
— В какую сторону мне путь держать? — спросила она.
— На восток, на самые границы с тамошними землями. Там в сосновых борах сыщешь Светлое озеро, круглое, как полная луна. Десять ручьев в него впадают, никогда не замерзая. Вода того озера не простая — для людей она целебную силу имеет. Сестра моя, Девона, там живет на горушке. К ней и ступай!
— Они… — Жива все боялась спросить, кто похитил ее сына, — туда направляются?
— Нет! — Волхва рассмеялась. — Обидчик твой, Кощей из Пекла, к себе домой торопится, да только сынок твой ближе сейчас к Светлому озеру, чем ты думаешь. И будет там первым!
Ободренная спокойным голосом волхвы, Жива заторопилась к лошадям. Почищенные и сытые, они рыли копытами землю, готовые пуститься в дорогу. Младшая дочь Макоши вышла проводить гостью. Отъезжая, та опомнилась было, потянулась к торокам, чтобы оделить хозяев за помощь, но рука ее замерла, только коснувшись мешков — пока она бродила по лесу, дочери Макоши сами наполнили их доверху всякой снедью. Они словно знали заранее, что путь Живе предстоит нелегкий, и хотели, чтобы женщина в дороге не осталась голодной.
