- Что ж, тогда можем продолжать.
- Так вот. Дочери никогда не нравилось в Тронхейме. В лене Акерсхюс у нас есть небольшая усадьба, приданое Шарлотты. На усадьбе стоит большой господский дом, а рядом домик поменьше. Если хотите, этот домик - ваш. Шарлотта с прислугой переедет на усадьбу, а вы будете жить в том маленьком домике и вести хозяйство.
Силье и Тенгель не могли произнести ни слова.
- Ну как, господин Тенгель? Может быть, слухи о Людях Льда распространились по всей Норвегии?
Тенгель очнулся:
- Не думаю. Наверно, о нас знают только в Трёнделаге.
- А ваш муж, барон Мейден... он согласен? - спросила Силье.
- Усадьбу в Акерсхюсе я получила в наследство от своего отца. Поэтому барон Мейден не имеет к ней никакого отношения.
Да, во все это невозможно было поверить.
- Так как?
Силье и Тенгель обменялись быстрыми взглядами. Тенгель обернулся к женщинам. На его лице сияла широкая улыбка, совершенно изменившая его.
- Я буду полным идиотом если откажусь от такого предложения!
Шарлотта облегченно вздохнула.
- Хорошо, - продолжала баронесса ровным голосом. - Мы не собираемся изнурять вас работой. Насколько я поняла, это не для Силье. Пока делаю вас управляющим, а там посмотрим. Вы будете контролировать работу нескольких человек.
Тенгель спрятал лицо в ладони, но тут же опустил их:
- Я не понимаю! Вчера все было чернее ночи. А сегодня... И все это потому, что Силье настояла на своем, что ей нужно в Тронхейм. Я даже не знал, что она собирается делать.
- Силье - сильная женщина, - задумчиво произнесла баронесса.
- Еще бы! - подтвердил Тенгель.
- Вовсе нет. У меня глаза вечно на мокром месте.
- Слезы и слабость - совсем разные вещи. Ты немножко поплачешь, стиснешь зубы и идешь дальше. Ты никогда не сдаешься. А помогает тебе любовь - любовь ко всему живому, любовь к природе.
- Именно в этом и заключается сила, - кивнула мать-баронесса.
По дороге назад мать Шарлотты все же спросила о своем ревматизме.
- Милая Силье сказала, что вы умеете лечить.
- Где болит? Во всем теле? - неторопливо спросил Тенгель.
- Нет. Плечи. Иногда руки. Я часто не могу заснуть от боли. Он заколебался:
- Если только плечи, я мог бы помочь вам, Ваша милость. Но...
- О, пожалуйста!
- Даже не знаю как быть. Видите ли, если вы хотите, чтобы я вам помог, нужно обнажить плечи. А это, наверно, не совсем удобно.
Решиться на это было далеко не просто.
- Матушка, но ведь вы ходили на балы с открытыми плечами!
- В молодости. А сейчас кожа состарилась и поблекла. А в карете-то уж тем более... неприлично.
Силье ее понимала. Так Тенгель действовал на многих. Он ждал. Не хотел мешать баронессе принять решение. Да и голова его была занята планами на будущее. По правде говоря, Тенгель имел очень смутное представление о том, как управлять усадьбой. И боялся, что попадет впросак. Но не мог же он, в самом деле, отказаться от такого заманчивого предложения? Семья спасена, им удалось бежать из опасного для них Трёнделага, они снова обрели свой дом. И все наконец сыты...
Женщины долго выясняли у Тенгеля, что он знает о ведении хозяйства на усадьбе, о выхаживании животных, об урожае, о том, какие сорта зерновых должны сменять друг друга, чтобы земля не истощилась. Тенгель старался изо всех сил произвести на дам хорошее впечатление.
Шарлотта убеждала матушку полечиться.
- Разве лучше мучиться бессонными ночами? Подумаешь, только чуть-чуть опустить платье. Мы задернем занавески.
- Я могу выйти, - предложила Силье. - Если вам так будет удобнее.
- Нет, - баронесса вдруг решилась. - Давайте!
- Пожалуйста, сядьте ко мне спиной. Вот так...
- Успеете до того, как карета остановится?
- Да. Нам еще долго ехать.
Задернули шторы, и баронесса обнажила свои белые веснушчатые плечи.
- Вам нечего стыдиться, Ваша милость. Кожа у вас совсем не старая, напротив, мягкая и эластичная, - улыбнулся Тенгель.
Баронесса смущенно хихикнула, но ей было лестно это слышать. Когда Тенгель положил свои большие, сильные руки ей на плечи, она закричала от неожиданности.
- Будьте добры, сидите спокойно, - Тенгель словно гипнотизировал ее. Расслабьтесь... Еще...
В карете стало тихо. Шарлотта смотрела во все глаза.
- Надо же, как тепло! И приятно, - сказала мать-баронесса.
- Тепло словно растекается по телу, - подхватила Силье.
- Да. Никогда еще не испытывала ничего подобного! - Довольная, она закрыла глаза.
Тенгель обследовал плечевой сустав и попросил вытянуть руки вперед. Это было непросто, так как баронесса все время порывалась поддержать платье на плоской груди. Но с помощью Шарлотты все уладилось. После тщательного осмотра Тенгель сказал:
- У вас не слишком сильный ревматизм, Ваша милость. Вы просто много сидели на сквозняке. Набрасывайте на плечи шерстяной платок. Проверьте, не дует ли у кровати, не переохлаждайтесь. Но и не одевайте на себя чересчур много. Не перенапрягайтесь, от этого у вас могут болеть плечи и шея. Будьте осторожны. Я дам вам мазь. Надо было бы дать кое-что еще... Но пока достаточно.
Тенгель убрал руки. Баронесса облегченно вздохнула.
- Боже, как приятно. - Она оделась. - Я должна вам заплатить...
Глаза Тенгеля потемнели.
- Это самый счастливый день в моей жизни. Пожалуйста, Ваша милость, не омрачайте мне его!
- Извините мою бестактность. Могу я порекомендовать... Нет, нельзя. Вас же преследуют. И, кроме того, вы переезжаете. Жаль! Мы вскоре последуем за вами, - в ее голосе звучала неприкрытая радость, - лишь бы подальше от мужа.
- Мама! - укоризненно сказала Шарлотта. - Простите мою мать. Если б вы только знали, что он за тиран. И все эти годы мы терпели.
- Вот мы и приехали!
- Мазь, ... - напомнил Тенгель, выходя из кареты, - не забудьте про мазь.
- Ах да!
- Суль! Беги принеси... - И он что-то неразборчиво пробормотал.
- От ревматизма? Да, но у меня... - возразила девочка.
Тенгель забубнил что-то опять. Они говорили довольно долго. Потом Суль побежала к хижине.
- У меня еще не прошла нога, пусть Суль принесет, - объяснил он.
Мейдены удивились такому доверию к семилетней девочке, все-таки речь шла о лекарстве. Но ничего не сказали.
Ее милость получила мазь. Все было обсуждено. Вскоре карета скрылась за ивами и кустами черемухи.
Баронесса сдержала свое слово. Бенедикта выпустили из тюрьмы, а Абелоне пришлось уехать с хутора. Старый слуга Бенедикта снова пришел к нему на службу. Он-то и передал Силье и Тенгелю просьбу хозяина встретиться с ними.
Но Дюре Аулсону и другим мятежникам помочь не мог никто. Все семеро были казнены. Власти боялись крестьянских волнений, поэтому казнены несчастные были в глубокой тайне. Обо всем этом работник
