было таким устрашающим? Она чувствовала к нему все преданность, нежность, теплоту, взаимосвязанность, сочувствие, робкое восхищение и мучительно-сильное любовное влечение.
Нет, сейчас она не должна была опять об этом думать. Тогда она никогда бы не заснула, это она знала из опыта. Она свернулась клубочком и медленно погрузилась в дремоту.
Женщина из соседнего дома, родственница Тенгеля, оказывала ей большую помощь в первые дни пребывания в этой чужой долине. Элдрид была самой обыкновенной женщиной. У нее не было ни намека на демонические черты Тенгеля, ни красоты его умершей сестры. Она была крестьянка, деятельная и решительная, и, конечно, одинокая, поскольку никто не осмеливался вступать в брак с потомками Тенгеля Злого. Но она значительно больше знала о ведении домашнего хозяйства и маленьких детях, чем Силье.
А поскольку Тенгель передал весь свой скот ей, она приносила каждый день молоко, хотя Силье и говорила, что может сама ходить за ним. Но Элдрид предпочитала делать по-своему.
Силье старалась изо всех сил поддерживать в доме порядок. Теперь ей приходилось делать все самой. Таскать воду из колодца, который наполовину замерз, колоть и носить дрова, разжигать очаг в холодные утренние часы, печь хлеб, стирать одежду для себя и детей, пытаться мастерить швейные иглы из рыбных костей. А в довершение всего у нее было дело, которое требовало от нее особенно много сил. На хуторе у Бенедикта Мари и Грета разгружали ее от заботы о детях. Теперь все это свалилось на нее одну. К своему огорчению она поняла, что не справлялась. Грудной ребенок, заболевший в конце длинной дороги, и весьма своенравная двухлетняя девочка почти сводили ее с ума. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Элдрид видела, как она уставала.
- Тебе только семнадцать лет, девочка, а ты оказалась с двумя чужими детьми на руках. Мне не кажется, что ты не имеешь склонности к домашнему хозяйству. Здесь ты сделала очень хорошо и работала за семерых, но в углах у тебя полно пыли.
Силье безнадежно смахнула слезы.
- Я это знаю. Я думала, что, по крайней мере, справлюсь с детьми, но у меня нет терпения.
Из спальни слышался дикий рев Суль. Она получила шлепок за то, что насыпала на пол пылающие угли, хотя Силье запретила ей это делать. Ее рев заглушал постоянное хныканье Дага. К тому же хлеб, который Силье попыталась испечь, подгорел.
- Отдай мне детей на несколько дней, пока ты не успокоишься, - сказала Элдрид. - В моем доме не так уж много детей, а Суль к тому же - дочь моей двоюродной сестры.
Силье колебалась. Предложение было соблазнительным, но, с другой стороны, она была так рада детям. Она так хотела оставить их у себя.
- Большое спасибо, - сказала она. - Но будет лучше, если я сначала спрошу Тенгеля. Он возложил ответственность за них на меня, и потому будет, пожалуй, лучше всего посоветоваться с ним.
- Я понимаю. Но ты же совершенно измотанная, и ты не должна себя за это корить. Даже взрослые матери приходят порой в отчаяние от своих собственных детей. Тенгель рассказал о том, через что ты прошла, о заботе, которую ты проявила к нему и к детям. Он этим не избалован, отнюдь нет. Ты хочешь хорошего, но ты сама всего-навсего молодая девушка.
Силье улыбнулась взволнованно и благодарно.
- Я только очень беспокоюсь за Дага...
- Могу я взглянуть на мальчика?
Работящие руки Элдрид легко управлялись с младенцем.
- Почему ты ничего не сказала Тенгелю? Он умеет исправлять такие вещи за несколько дней.
- Сыпь у детей? - Силье не могла не рассмеяться. - Трудно в это поверить.
- Я имею в виду болезни и изъяны вообще.
- Я не видела Тенгеля с того вечера, как мы сюда приехали. Это было десять дней тому назад.
Элдрид посмотрела на нее задумчиво.
- Это так похоже на него. Ко мне он приходит каждый день, чтобы справиться, как вам живется. И постоянно дает мне новые поручения. Он проявляет о вас, Силье, безграничную заботу. Сейчас его нет дома, он наверху в горах, занимается дровами. Но я поговорю с ним. Может быть, он придет к вам вечером. Впрочем, я намеревалась спросить тебя, не хочешь ли ты пойти завтра на службу. Там ты встретишься с жителями долины, тебе полезно увидеть других людей.
- Но кто присмотрит за детьми?
- Тенгель. Он все равно не пойдет на службу.
- А почему? - удивленно спросила Силье.
Элдрид сделала гримасу.
- Они утверждают, что его сопровождает привидение. Кого, ты знаешь. Это так глупо, так дурно. Они сами несут на себе отпечаток самой ужасной наследственности, но на нас смотрят косо.
- Они вас презирают?
- Нет, не презирают. Боятся.
- Но, собственно, вы являетесь самым 'чистым' родом здесь, не так ли?
- Именно! Другие совершенно перемешались между собой, и это вполне можно понять - после столетий изоляции...
- Но ты, выходит, получила милостивое разрешение участвовать в их молебнах?
- Да, я не отмечена клеймом первого Тенгеля - я стала так называемой нормальной!
Силье задумчиво посмотрела на детей в соседней комнате.
- Я очень хочу пойти, так как чувствовала себя в последнее время словно язычница. Но мы действительно можем оставить их на попечение Тенгеля? Мальчик ведь так ужасно плачет.
- Это он вытерпит. А теперь давай я немного помогу тебе с выпечкой.
После того, как Элдрид ушла, Силье вошла в комнату к детям и подняла Суль с пола.
- Тенгель придет, Тенгель придет, - напевала она, пританцовывая с девочкой по кругу. Та сразу ей все простила.
- Мы должны навести порядок, - сказала Силье. - Ты можешь подметать, а я помою чашки.
- Красивое платье? - спросила Суль.
- Да, конечно, ты наденешь красивое платье. Но подожди до вечера! Сначала мы должны поработать.
Они украсили себя, как могли, и уселись, празднично одетые, за стол. Они ждали долго, пока Тенгель, наконец, не появился. Суль обняла его за колени. Тенгель поднял ее и похвалил красивое платье. Он встретил взгляд Силье.
- Я слышал, у тебя трудности с детьми?
О, этот низкий голос. Казалось, он жег ее, ее бросало то в жар, то в холод.
- Нет, это не так...
- Я получил основательную взбучку от Элдрид, - сказал он кратко. - Она сказала, что я не имею ни малейшего понятия о том, что означает нести ответственность за двух детей и дом одной, особенно, когда человек так молод и непрактичен, как ты. Ну, так как тут обстояло с ними?
- Да, это... прежде всего Даг. - Она заикалась и с трудом произносила слова под его напряженным взглядом. Она должна была раздеть мальчика. Тенгель посмотрел на него.
- Я не давал тебе как-то мазь? Для твоей ноги?
- Да. Но можно ли ее использовать и для этого? Я не решалась.
- Да, у меня есть, пожалуй, кое-что получше, - сказал он, достав черный узелок.
Она вспомнила о его прошлом посещении больных и спросила:
- Ты хочешь остаться с мальчиком наедине?
Он скривил рот.
- Я не читаю заклинания над таким малышом.
Ах, так? Так он это делал? Читал заклинания? Силье почувствовала, что у нее по спине пробежал мороз. Тенгель словно читал ее мысли.
- Пока я использую свою силу для служения добру, ты не можешь осуждать меня.
- Я не осуждаю тебя, - сказала она, покраснев. - Только ты немного пугаешь меня.
- У тебя есть какая-то причина бояться меня? - спросил он таким огорченным тоном, что у нее сжалось
