смеяться, как он. Я был единственный из всех Гарогланьянов, который смеялся совсем как дедушка.
- Арам Гарогланьян, - сказал дедушка. - Расскажи нам, что ты натворил.
- А в какой раз? - спросил я.
Дедушка обернулся к дяде Зорабу.
- Слышишь? - спросил он. - Объясни мальчику, в каком грехе ему признаваться. Оказывается их было несколько.
- Он знает, в каком, - сказал дядя Зораб.
- Вы говорите про то, как я рассказывал соседям, что вы сумасшедший?
Дядя Зораб покраснел, но промолчал.
- Или про то, как я вас передразнивал?
- Вот этого мальчишку и надо послать с Джорги, - заявил дядя Зораб.
- А рис варить ты умеещь? - спросил меня дедушка.
Он не стал вдаваться в подробности о том, как я насмехался над дядей Зорабом. Если я умею варить рис, я поеду с Джорги в Ханфорд. Вот как ставился вопрос. Конечно, я хотел ехать, каков бы ни был писатель, который говорил, что мальчику интересно поездить по свету. Будь он дурак или лжец все равно я хотел ехать.
- Рис я варить умею, - сказал я.
- Пересоленный, переваренный или такой, как положено? - спросил дедушка.
- Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.
- Поразмыслим, - сказал дедушка.
Он прислонился к стене и стал думать.
- Три стакана воды, - сказал он бабушке.
Бабушка сходила на кухню и принесла три стакана воды на подносе. Дедушка выпил стакан за стаканом, потом повернулся к присутствующим и состроил глубокомысленную гримасу.
- Когда пересоленный, - повторил он, - когда переваренный, а когда и в самый раз. Этот мальчик годится, чтобы послать его в Ханфорд?
- Да, - подтвердил дядя Зораб. - Только он.
- Пусть будет так, - сказал дедушка. - Все. А теперь я хочу остаться один.
Я было двинулся с места, но дедушка придержал меня за шиворот.
- Погоди минутку, - сказал он.
Когда мы остались одни, он сказал:
- Покажи, как разговаривает дядя Зораб.
Я показал, и дедушка хохотал до упаду.
- Поезжай в Ханфорд, - улыбнулся он. - Поезжай с дурным Джорги, и пусть рис будет когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.
Вот так-то меня и назначили в товарищи к дяде Джорги, когда его отсылали в Ханфорд.
Мы выехали на следующее утро чуть свет. Я сел на велосипедную раму, а дядя Джорги - на седло, а когда я уставал, я слезал и шел пешком, а потом слезал и шел дядя Джорги, а я ехал один. Мы добрались до Ханфорда только к вечеру.
Предполагалось, что мы останемся в Ханфорде, пока будет работа, до конца арбузного сезона. Таковы были планы. Мы пошли по городу в поисках жилья, какого-нибудь домика с газовой плитой и водопроводом. Без электричества мы могли обойтись, но газ и вода нам были нужны непременно. Мы осмотрели несколько домов и наконец нашли один, который дяде Джорги понравился, так что мы в него въехали в тот же вечер. Это был домик в одиннадцать комнат, с газовой плитой, водопроводной раковиной. Мы заняли одну из комнат, где стояли кровать и кушетка. Остальные комнаты были пустые.
Дядя Джорги зажег свечу, взял свою цитру, уселся на пол и начал играть и петь. Это было прекрасно. Его песни были то грустные, то веселые, но все время прекрасные. Не помню, долго ли он пел и играл, пока наконец проголодался.
- Арам, я хочу рису, - вдруг сказал он.
В этот вечер я сварил горшок рису, который был и пересолен и переварен, но дядя Джорги поел и сказал:
- Арам, удивительно вкусно.
Птицы разбудили нас на заре.
- За работу, напомнил я. - Вам начинать работу сегодня.
- Сегодня, сегодня, - проворчал дядя Джорги.
С трагическим видом он вышел из пустого дома, а я стал искать метлу. Метлы не нашлось, я вышел на крыльцо и уселся на ступеньки. При дневном свете это оказался прелестнейший уголок. Улица была всего в четыре дома. На другой стороне, в двух кварталах от нас, виднелась колокольня. Я просидел нам крыльце целый час. Дядя Ддорги подъехал ко мне на велосипеде, петляя по улице.
- Слава богу, не в этом году, - весело заявил он.
Он свалился с велосипеда в розовый куст.
- Что с вами? - спросил я.
- Нет работы, - сказал он. - Слава богу, нет работы.
Он сорвал и понюхал розу.
- Нет работы? - удивился я.
- Нету, нету, слава создателю.
Он смотрел на розу, улыбаясь.
- Почему же? - спросил я.
- Арбузов нет, -ответил он, продолжая улыбаться.
- Куда же они делись?
- Кончились.
- Это неправда, - сказал я.
- Конец сезону, - сказал дядя Джорги. - Веришь ли, сезон арбузов окончен.
- Дедушка вам голову свернет, - припугнул я дядю Джорги.
- Сезон окончен, - повторил дядя Джорги. - Слава богу, арбузы все собраны.
- Кто это вам сказал? - спросил я.
- Сам фермер. Сам фермер мне это сказал, - заявил дядя Джорги.
- Может быть, он пошутил,- сказал я. - Или не захотел вас расстраивать. Он, видно, знал, что вам не по душе работа.
- Слава богу, - радовался дядя Джорги. - Сезон уже окончен. Чудесные спелые арбузы все собраны.
- Что же мы теперь будем делать? -спросил я. - Ведь сезон толькотолько начался.
- Я тебе говорю, что он кончился, - сказал дядя. - Мы проживем в этом доме месяц, а потом поедем домой. За квартиру шесть долларов мы заплатили, а на рис у нас денег хватит. Мы проведем здесь этот месяц в сладких грезах.
- Без гроша в кармане, - напомнил я.
- Зато в добром здоровье, - ответил он. - Слава создателю, который дал им созреть так рано в этом году.
Дядя Джорги протанцевал в дом к своей цитре, и, прежде чем я решил, что с ним делать, он уже пел и играл. Это было так прекрасно, что я и не подумал вставать и гнать его из дому. Я просто сидел на крыльце и слушал.
Мы прожили в этом доме месяц, а потом вернулись домой. Первой нас увидела бабушка.
- Вовремя вы домой возвращаетесь, - сказала она. - Он свирепствует, как тигр. Давай сюда деньги.
- Денег нет, - сказал я.
- Он не работал? - спросила бабушка.
- Нет, - ответил я. - Он пел и играл на цитре весь месяц.
- Как у тебя получался рис?
- Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз. Но он не работал.
