бетонный столб - и что он совершенно голый. Только часы с надписью 'За безупречную службу в органах...' на металлическом браслете болтались на правом запястьи. Ни трусов, ни носков - ничего. И блокнота с кредитками, что был в кармане брюк, не стало - как и брюк. Ухх-х!.. Вот это да... что же это такое?
Обнаружил свою наготу не только он, но и прохожие. Две женщины со словами 'Ничего себе!' - отпрянули в сторону. С противоположной стороны улицы глазели, указывали на него скопившиеся у перехода в ожидании зеленого света люди. Кто-то загоготал, кто-то свистнул.
Ивану Игнатьичу не оставалось ничего более как, прикрывшись ладонью, бегом пересечь улицу и по ступеням ринуться в высокие двери того здания, в которое он и стремился. Дежурный вскочил ошеломленно:
- Эй, дядя, ты куда, здесь не баня!
Петренко узнал его, назвал по фамилии, по имени, назвался сам. Тот присмотрелся:
- Иван!.. Что такое?
- Та... пьяные хулиганы на аллее раздели.
- Среди дня! На Аллее Героев?!.. Погоди.
Дежурный тотчас связался с райотделом милиции, сообщил. Те сразу выслали наряд - прочесать окрестность, искать пьяных хулиганов с чужой одеждой. Положил трубку, посмотрел:
- А усы твои, волосы где? Я ж тебя еле признал.
Петренко провел ладонями по лицу: нет усов. По голове: ни волосинки... Вот теперь ему стало страшно до озноба.
- Та... сбрил. От перхоти. Пусть новые растут... Слушай, дай мне что-то надеть.
- Иди вон туда. Сейчас поищу. - Указал ему на каптерку под лестницей.
.............................
- Ну вот, Людмила Сергеевна, теперь вы наша.
- Я и до этого была ваша... - сухо сказала Малюта, укладывая в сумку 'видеокамеру'; лицо у нее было напряженное, губы кривились. Все-таки увидеть, как от твоих действий, наводки, прицеливания и нажатия кнопок рослый одетый мужик с усами и шевелюрой (чем-то ей, холостячке, и симпатичный) враз превратился в мечущуюся по людной улице нагую 'саламандру', не слишком приятно; испытание для нервов немалое. Даже стало жаль Петренко.
И не вразумить его было нельзя; все правильно.
- Теперь можем спокойно отправляться на базар и по магазинам, - Аля развернула коляску со спящими близнятами. - Тратить деньги. Люблю тратить деньги - когда они есть... Не так и часто это бывает!
- Как думаешь, он там не расколется? - Люся Малюта указала в сторону здания СБ.
- Не расскажет, хотела ты сказать, - с некоторым упреком поправила ее Аля. - Мы же условились... Уверена, что нет. Во-первых, он ничего не сможет показать. Улики-кредиточки тю-тю, в пыль и прах. Во- вторых, ничего не сможет объяснить. И в-третьих, сейчас ему очень страшно.
.............................
Так и было. Даже когда кое-как вскладчину одетого Ивана Игнатьича препроводили к начальству, а то стало выспрашивать, что нового 'хе-хе, под куполом Шара', комендант - впервые - никакой информации не дал. Сказал, что работа НИИ после Шаротряса парализована и, похоже, надолго, денег нет, платить нечем.
Петренко в 'бобике' доставили домой. Там он, чтобы прийти в себя, достал из холодильника бутылку водки и выглотал ее всю, как воду, не чувствуя ни крепости, ни вкуса. Хмель пришел, когда погляделся в зеркало в ванной - и не узнал себя: безволосое лицо с безумным взглядом, ни мужское, ни бабье. Трахнул бутылкой по стеклу; зеркало дало трещину, бутылка разбилась.
Из двенадцати тысяч работников НИИ он был единственный, кто попытался донести властям. В силу долга и привычки - или просто долгой привычки?
Видеопленку, снятую Людмилой Сергеевной, ему потом показали. Наверху, в гостинице-профилактории, куда он на следующий день поднялся с целью провести столько времени, сколько надо, чтоб отросли хоть какие ни есть усы. И отдохнуть, потренироваться, поплавать в бассейнах. Он комендант, ему можно. Имеет право.
Занял номер. Давненько здесь не появлялся; отметил, что все комнаты теперь с импортной видеотехникой, с 'двойками'. Криминального происхождения, конечно, отметил в уме - для рапорта в СБ и реванша.
Но в нужное время, когда он, умиротворенный, вернулся из бассейна, сам включился спаренный телевизор-видеомагнитофон. Петренко увидел себя - идущего по аллее, оглядывающегося по стороном... потом голого и 'обритого', безусого. Сидящего скрючившись у столба. Бегущего в Управление. И рядом вывеска с разборчивыми буквами.
Потом был телефонный звонок.
- Иван Игнатьич, ты все понял? Ты сознаешь, что с тобой произойдет, если эту пленку увидят, например, монтажники? Или верхние сборщики? Или НПВ-мастера?
Ответить было трудно, поэтому голос Петренко прозвучал сипло:
- Да...
К обязанностям внизу он вернулся на следующий земной день, малость обросший, с пробивающимися усиками. Но Катаганское управление СБ навсегда потеряло одного информатора.
5.
Но все равно главное была работа. И прежде, и ныне, и присно и во веки веков.
Воздвигнуть в Шаре Башню и наладить в ней исследования - работа многих людей с головой и руками, знаниями и умением.
Продвинуться выше в открытую ими Меняющуюся Вселенную - еще работа.
Восстановить деятельность НИИ после Шаротряса - снова работа.
... и так далее, и постоянно, все время земное и К-уровней.
Творческая и рутинная, интересная и такая, от которой хорошо бы отвертеться, а делать надо; изматывающая и вдохновляющая. И всегда созидательная; то, в чем человек ближе всего к Богу.
Впрочем и ремонтная тоже; с учетом стремительности К-времени на верхних уровнях ее всегда хватало. Время созидает посредством людей, а разрушает и портит само. Ремонтные работы - при всей их занудности они антиэнтропийны наравне с созидательными и творческими. О приключениях этого не скажешь.
... и хорошо, что так. Что ситуация, в которой оказались не только персонажи повествования, но и планета: между двух Вселенных - породила не катастрофы (кроме мелочевки в начале), а дела, задачи, проблемы, которые надо решать головой и руками.
И решают. Это обнадеживает.
Пять этажей за уровнем К90, десятки людей готовили по чертежам детали, собирали, отправляли вверх на зарядку...
... и даже восстановленная благородная Система ГиМ служила преимущественно теперь не для наблюдения галактик, звезд и планет МВ, а для забора там пространства с высокими К в Ловушки-цистерны. Из цистерн это НПВ шло во все прочие. Как балонный газ-конденсат для дачников.
... Сначала, впрочем, вообще просто обозревали с помощью днищ далеких и высоких облаков еще более отдаленные пейзажи. За горами, за хребтами. От одного этого можно было чувствовать могущество.
Облако-отражатель высоко в небе позволяло заглянуть через Тебердинский хребет в различные, ныне независимые державки. Но лучше просто было глядеть на склоны гор, на шапки льда и снега на вершинах, на темные извивы ущелий, на блеск и белую пену водопадов в них. ... и на равных можно было взять вершину скалы, отделив ее от основания, от утеса, даже от далекого хребта, - и склад чего-то (не имеет значения, чего) в горном или равнинном городке. Но как спокойно-величественно происходило это в первом случае, на природе - и как суматошно-мелко во втором. Даже стреляли, поднимали вдогонку милицейские вертолеты. Фи!
День текущий 28.4113 сент ИЛИ
29 сентября 9 ч 51 мин
361-й день Шара
29+45 сент 5 час уровня К110
Вверху были свет и быстрота
внизу медленность и сумрак
Взяли в сей день еще контейнер с японскими видеомагнитофонами 'Панасоник' - плоские,черные, вроде чемоданчика-дипломата без ручки. Подняли в мастерские н а 110- муровне. Рассмотрели, включили - и мысли в нужном направлении:
