-- Как мне увидеть эту монахиню? Покажите мне ее. Знаю, знаю, она -ваша любимица, но я ее не переманю, не бойтесь.
Вскоре пришла другая нищая монахиня. Она была калекой, но держала себя с большим достоинством. Мы начали с ней беседовать. Нищенка эта смущалась перед нами, и мы почувствовали к ней сострадание. И ей тоже мы подарили одежду от имени государыни. Нищенка упала ниц, ее неумелый поклон тронул наши сердца.Когда она уходила, плача от радости, навстречу ей попалась монахиня по прозвищу 'Вице-губернатор Хита-ти'. С тех пор назойливая попрошайка долго не показывалась нам на глаза, но кто вспоминал ее?
В десятых числах двенадцатой луны выпало много снега. Дворцовые служанки насыпали его горками на подносы.
-- Хорошо бы устроить в саду настоящую снежную гору, -- решили служанки. Они позвали челядинцев и велели им насыпать высокую гору из снега 'по велению императрицы'.
Челядинцы дружно взялись за дело. К ним присоединились слуги, подметавшие сад. Гора поднялась очень высоко.
Вышли полюбопытствовать приближенные императрицы и, увлекшись, начали подавать разные советы.
Появились чиновники -- сначала их было трое-четверо, а там, смотришь, -- двенадцать.
Велено было созвать всех слуг, отпущенных домой: 'Тому, кто строит сегодня снежную гору, уплатят за три дня работы, а кто не явится, с того удержат жалованье за три дня'. Услышав это, слуги прибежали впопыхах, но людей, живших в дальних деревнях, известить не удалось.
Когда работа была кончена, призвали всех слуг, состоявших при дворе императрицы, и бросили на веранду два больших тюка, набитых свертками шелка. Каждый взял себе по свертку и с низким поклоном удалился. Но придворные высших рангов остались, сменив свои парадные одеяния с длинными рукавами на 'охотничьи одежды'.
Императрица спросила у нас:
-- Сколько, по-вашему, простоит снежная гора?
-- Дней десять, наверно... -- сказала одна. 'Пожалуй, десять с лишним, -- ответила другая. Никто не рискнул назвать более долгий срок. 'А ты как думаешь? -- обратилась ко мне государыня. 'Снежная гора будет стоять до пятнадцатого дня первой луны нового года, -- решительно сказала я. Государыня сочла это невозможным.
Все дамы твердили хором: 'Растает, непременно растает еще в старом году. Увы, я зашла слишком далеко... В душе я раскаивалась, что не назвала первый день года. Но будь что будет! Если я ошиблась, поздно отступать теперь, и я твердо стояла на своем.
Числа двадцатого пошел дождь, но гора, казалось, не таяла, только малопомалу становилась все ниже.
'О Каннон Белой горы, не позволяй снежной горе растаять!' -- молила я богиню, словно обезумев от тревоги.
Кстати сказать, в тот день, когда строили гору, к нам явился посланный от императора -- младший секретарь императорской канцелярии Тадатака. Я предложила ему подушку для сидения, и мы стали беседовать.
-- Нынче снежные горы вошли в большую моду, -- сообщил он. -- Император велел насыпать гору из снега в маленьком дворике перед своими покоями. Высятся они и перед Восточным дворцом, и перед дворцом Кокидэн, и возле дворца Кегокудоно...
Я сразу же сочинила танку, а одна дама по моей просьбе прочла ее вслух: Мы думали, только у нас В саду гора снеговая, Но эта новинка стара. Гора моя, подожди! Дожди ее точат, о горе!
Склонив несколько раз голову, Тадатака сказал:
-- Мне стыдно было бы сочинить в ответ плохую танку. Блестящий экспромт! Я буду повторять его перед бамбуковой шторой каждой знатной дамы. С этими словами он ушел.
А ведь говорили о нем, что он -- мастер сочинять стихи! Я была удивлена. Когда государыня узнала об этом, она заметила:
-- Должно быть, твое стихотворение показалось ему необычайно удачным. К концу года снежная гора стала как будто несколько ниже, но все еще была очень высока.Однажды в полдень дамы вышли на веранду. Вдруг появилась нищенка 'Вице-губернатор Хитати'.
-- Тебя долго не было. Отчего это? -- спросили ее.
-- Отчего, отчего! Случилась беда.
-- Какая беда? Вместо ответа нищенка сказала:
-- Вот что мне сейчас пришло в голову. И она затянула унылым голосом: Еле к берегу плывет Нищая рыбачка, Так велик ее улов. Отчего же ей одной Моря щедрые дары?
Дамы презрительно рассмеялись. Увидев, что никто не удостаивает ее взглядом, нищая монахиня залезла на снежную гору, потом начала бродить вокруг да около и наконец исчезла.
Послали рассказать об этой истории госпоже Укон. Служанка передала нам ее слова:
-- Почему же вы не велели проводить нищенку сюда? Бедняжка с досады даже на снежную гору влезла! Все снова начали смеяться. Снежная гора благополучно простояла до самого конца года. В первую же ночь первой луны выпал обильный снег.
Я было подумала: 'О радость! Гора снова станет выше'. Но государыня отдала приказ:
-- Оставьте старый снег, а свежий надо смести и убрать. Я провела ночь во дворце. Когда рано утром я вернулась в свои покои, ко мне пришел, дрожа от холода, старший слуга. На рукаве своего придворного кафтана, зеленого, как листья лимонного дерева, он принес сверток в зеленой бумаге, привязанный к ветке сосны.
-- От кого письмо? -- спросила я.
-- От Принцессы -- верховной жрицы, -- последовал ответ. Я исполнилась благоговейной радости и поспешно отнесла послание государыне. Госпожа моя еще почивала. Я придвинула шашечную доску вместо скамеечки и, став на нее, попробовала, напрягая все силы, одна поднять решетчатую створку ситоми, возле спального полога, но створка эта была слишком тяжела. Я смогла приподнять ее лишь с одного краю, и она громко заскрипела. Императрица очнулась от сна.
-- Зачем ты это делаешь? -- спросила она.
-- Прибыло послание от Принцессы -- верховной жрицы. Как не поторопиться прочесть его? -- сказала я.
-- Рано же его принесли! Государыня поднялась с постели и развернула сверток. В нем находились два 'жезла счастья' длиной в пять сунов, сложенные так, что верхние концы их напоминали 'колотушку счастья', и украшенные ветками дикого померанца, плауна и горной лилии. Но письма не было.
-- Неужели ни единого слова? -- изумилась государыня и вдруг увидела, что верхние концы жезлов завернуты в небольшой листок бумаги, а на нем написана песня:
Гул пошел в горах. От ударов топора Прокатилось эхо. Чтобы счастье приманить, Дикий персик срублен.
Государыня начала сочинять 'ответную песню', а я в это время любовалась ею, так она была хороша! Когда надо было послать весть Принцессе -верховной жрице или ответить ей, императрица всегда писала с особым тщанием и сейчас отбрасывала черновик за черновиком, не жалея усилий. Послу Принцессы пожаловали белую одежду без подкладки и еще одну, темно- алого цвета. Сложенные вместе, они напоминали белоснежный, подбитый алым шелком кафтан 'цвета вишни'.
Слуга ушел сквозь летевший снег, набросив одежды себе на плечо... Красивое зрелище!
На этот раз мне не удалось узнать, что именно ответила императрица, и я была огорчена.А снежная гора тем временем и не думала таять, словно была настоящей Белой горой в стране Коси. Она почернела и уже не радовала глаз, но мне страстно хотелось победить в споре, и я молила богов сохранить ее до пятнадцатого дня первой луны.
Но другие дамы говорили:
-- И до седьмого не устоит!
Все ждали, чем кончится спор, как вдруг неожиданно на третий день нового года государыня изволила отбыть в императорский дворец. 'Какая досада! Теперь уж мы не узнаем, сколько простоит снежная гора', -- с тревогой думала я.
