- Но в этом же нет никакого смысла, милорд!..
- В жизни вообще мало смысла, миледи. Вот, например, почему ваш первый муж не исполнил в отношении вас свой супружеский долг?.. - Блейк задал вопрос риторически, в подтверждение бессмысленности поведения Фалька, отказавшегося спать с такой привлекательной женщиной. Однако в ту же минуту он понял, что допустил ошибку: лицо Эммы вспыхнуло от стыда, а потом горестно поблекло.
- Возможно, он считал меня безобразной, - сдавленно прошептала она, и в голосе ее прозвучало такое горе, что Блейк растерянно заморгал глазами. Его поразили не слова - женщины часто произносят их, напрашиваясь на комплименты. Он был потрясен тем, что леди искренне верила в них.
- Миледи, неужели никто никогда не говорил вам, что вы красивы? наконец спросил он.
Эмма тяжело вздохнула.
- Разумеется, говорили... отец... и мой кузен, - тихо откликнулась она. - Но ведь они меня любили и, конечно, считали, что так следует говорить, чтобы я не огорчалась.
Невероятно, но она считала себя дурнушкой! Блейк почувствовал вдохновение.
Он выпрямился и, одарив ее самой обаятельной и широкой улыбкой, на которую только был способен, произнес:
- Позвольте мне, леди Эмма, сообщить вам, что вы прекрасны и очаровательны. Волосы ваши подобны золотой пряже. Губы ваши, как лепестки едва расцветшей розы, а глаза большие и влажные, как у лани. Поистине вы... - Но в этот момент Эмма, дружески похлопав Блейка по руке, прервала его восторженную речь:
- Милорд, вы очень добры, но не стоит унижать себя ложью.
- Но это не ложь! - пылко возразил он.
- Тогда почему Фальк не спал со мной? - простодушно спросила она и, прежде чем он смог ответить, поднялась и вышла из-за стола.
В дверях ей встретился Рольф. Он с улыбкой поцеловал ее в лоб, приветствуя:
- С добрым утром, милая кузина. Надеюсь, тебе хорошо спалось?
- Да, - со вздохом откликнулась Эмма. - А тебе?
- Спал как убитый.
- Это замечательно, - пробормотала Эмма и торопливо направилась на кухню.
- Куда ты?
- Заварить травяного чая. Наверняка Эмори мучит головная боль. Отвар успокоит его и поможет заснуть.
- Он и так спит, - заметил Рольф, последовав за ней. - Я только что от него. Зашел сообщить ему, что мы с епископом сегодня уезжаем.
- Сегодня?! - Эмма резко остановилась и обернулась к нему с расстроенным видом. - Так скоро?!
- Я здесь уже четыре дня, - ласково напомнил он.
- Да, но мы даже не поговорили толком!..
- Верно. - Рольф усмехнулся уголком рта. - Я надеялся, что нам удастся поболтать по дороге ко двору. Однако коль скоро муж твой ранен, поездку, видимо, придется отложить.
Эмма растерянно посмотрела на кузена:
- О какой поездке ты говоришь?
Эмори должен присягнуть на верность королю в качестве нового герцога Эберхарта.
- Ах да! - Она грустно опустила глаза, но тут же вновь подняла их: Разве ты не можешь подождать до выздоровления Эмори? Тогда бы мы путешествовали вместе. Мы смогли бы...
- Нет. - Рольф покачал головой. - Король и так будет недоволен моим длительным отсутствием. Он, вероятно, думает, что Бертрану удалось приехать до венчания и нарушить его планы.
- Пошли гонца.
- Нет. Такие вести нельзя доверять постороннему лицу. Бертран ни в коем случае не должен узнать, что все это спланировал сам король. Иначе он заварит такую!.. - Рольф не договорил. Заметив огорчение кузины, он улыбнулся и по-братски обнял ее за плечи. - Я передам королю твой привет и благодарность и скажу, что вы с мужем вскоре последуете за нами... - Он вопросительно выгнул бровь: - Думаю, недели через две?
Эмма неуверенно кивнула. Она только раз была при дворе - на аудиенции у короля. Отец никогда не брал ее с собой во дворец, считая придворную жизнь пустой и развратной. В первое же свое посещение короля Эмма смогла убедиться, что он был прав.
Она приехала на день раньше назначенной аудиенции и собиралась пробыть во дворце несколько дней, однако после свидания с королем в тот же вечер вернулась домой. Ей никогда раньше не приходилось видеть такого собрания павлинов. И 'птицы' эти оказались вздорными и вредными. Они всячески старались унизить ее за обедом, громко перешептывались, чуть прикрыв рты ладонями, издевались над ее наивностью, высмеивали манеру одеваться.
Действительно, в своем простом старомодном платье рядом с ними Эмма выглядела невзрачной луговой птичкой. Безусловно, она могла позволить себе куда более великолепные туалеты, но она жила в деревне, где ей некого было удивлять роскошными нарядами. Нет, не насмешки и язвительные замечания придворных дам были причиной ее скорого отъезда, а бурная реакция на них Рольфа. Он был в ярости! И не вмешайся Эмма, наговорил бы массу дерзостей ее обидчицам. Но Эмма сдержала его гневный порыв и успокоила легкой улыбкой. Для нее все происходящее было лишь забавным эпизодом, и не более.
Теперь ей следовало думать о муже. Она не имела ни малейшего желания видеть его унижение при дворе. Эмма вспомнила, с каким огорчением говорил Олден о двух туниках своего господина: одну он надел на свадьбу, вторая, старенькая и поношенная, была на нем в день схватки с разбойниками. Теперь она вовсе превратилась в лохмотья.
Нет, герцог Эберхарт не должен быть одет как нищий!
- Мы поедем через месяц, - вдруг решительно объявила она кузену. - И я прошу тебя об одной небольшой услуге. - Рольф вопросительно приподнял брови. - Когда доберешься до Лондона, найди мне лучшего в городе портного и поскорее пришли сюда. Скажи, что я щедро заплачу. Он не пожалеет. И вели ему захватить с собой лучшие ткани.
- Это все Фальк виноват! Из-за него бедная девочка совсем потеряла веру в себя. Эмори, она считает себя очень некрасивой. Ты представляешь?! Я говорил с Рольфом, ее двоюродным братом. Он мне понравился - славный малый! Так вот, он утверждает, что она всегда вела уединенную жизнь. В Кенвике почти не бывало гостей. Ее отец после смерти жены стал совсем нелюдимым, посвятив свою жизнь Эмме и племяннику.
Эмори хмуро смотрел на взволнованно ходившего по комнате Блейка. Он еще никогда не видел друга в таком состоянии. Этот красавец, покоритель женских сердец, похоже, искренне переживал за Эмму. Эмори почувствовал укол ревности. Какого черта Блейк проявляет такую заботу о чужой жене?! Лучше бы заткнулся и посидел спокойно.
Раздраженно поворочавшись на постели, он досадливым движением руки расправил сбившиеся простыни. Жена настояла, чтобы он еще день провел в постели. Он ворчал и спорил, но в конце концов сдался, так как все еще чувствовал слабость. Ночь снова прошла беспокойно. Он метался и ворочался, стараясь не задеть ненароком спящую рядом женщину. Эмма хотела было лечь в спальне для гостей, но он настоял, чтобы она спала в их общей постели. Эмма безропотно послушалась, подождала, пока все посторонние покинут комнату, быстро переоделась за ширмой в свою черную рубашку и скользнула под одеяло.
Она заснула, едва коснувшись головой подушки, доказав ему на деле, что устала до изнеможения. Эмори же, напротив, никак не мог погрузиться в целительный сон. Голова гудела от мыслей. Да и тело, возбужденное близостью жены, не хотело подчиниться и расслабиться. Он лежал, уставясь в потолок, изредка поглядывая на вырисовывающиеся под покрывалом округлые формы женского тела. Как было бы чудесно заняться с Эммой любовью как следует, без стука в дверь и понуканий дюжины толпящихся на пороге людей, подбадривающих его, словно на скачках!
Наконец под утро сон одолел его, но был тревожным и неглубоким. Он проснулся от звука скрипнувшей двери - это Эмма вышла из спальни. Эмори вновь задремал, но вскоре был разбужен лордом Рольфом. Двоюродный брат Эммы зашел сообщить ему, что они с епископом уезжают. Эмори принял это известие равнодушно и с трудом выдавил из себя: 'С Богом, счастливого пути', - но Рольф не торопился уходить. Он
