не в прах и не в речную глину
Господь его преобразит.
Земная жизнь была убога,
зато во мрак его очей
заглянет вечность, солнце Бога
в венце из пламенных лучей.
А мы, научены усердью,
молясь, уйдем по одному,
без страха встретившись со смертью,
уже открывшейся ему.
'Пусть кровь смеется в наших венах'.
- Следующая остановка - Ильзенге... Конечная! - объявил водитель автобуса, и мотор, натужно ворча, вновь погнал старую машину в маслянисто-черную ласковую ночь. В салоне не осталось народу, кроме двух таможенников, ехавших из отпуска на службу - неподалеку уже проходила граница между Венгрией и Чехословакией. Таможенники посапывали, свесив головы, и было так тихо, что Бендик слышал, как чавкает, проседая, грязь под колесами, как колеса эти с натугой вертятся, готовые в любую минуту завязнуть, и как шипит и пузырится, пенясь в невидимых лужах, теплый, под стать этой ночи, дождь. 'Да, от Мохача, конечно, далековато... - подумал Отон. - Зачем понадобилось отцу забираться в такую даль?' Автобус дернулся, минуя очередной ухаб, отражение в давно не мытом стекле качнулось в точности как Отон Бендик; кроме собственного смутного двойника смотреть было не на что. Молодой человек со скукой поглядел вперед, где перед тенью шофера плясал рассеянный свет зажженных фар, в начале путешествия бодро рассекавших темень, а теперь непоправимо завязнувших в мороси, - и в этот момент водитель за темной полупрозрачной перегородкой резко вывернул руль влево и дал по тормозам. Автобус опасно накренился, поехал куда-то вбок, пугающая невесомость неизвестности длилась несколько мгновений, а затем Отон понял, что они все-таки устояли; мотор шумел уже без надрыва, успокаивающе, и водитель, успевший - интересно, когда? - покинуть свою кабину, объяснялся снаружи с группой молодых людей. Бендик вывернул шею, пытаясь разобрать по жестам, о чем говорят. Кажется, суровый шофер с достоинством оправдывался, ему лаконично отвечала невысокая фигурка с зонтом в руках, потом спорившие обернулись и дружно заглянули под кузов машины, заляпанный теперь грязью аж по самое стекло. Фигурка под зонтиком повелительно взмахнула рукой, водитель поспешно влез в кабину, а компания споро, но без лишней суеты взялась за борта автобуса и покатила его вперед. Бендик даже не успел удивиться, что водитель не попросил пассажиров выйти, как возвращенный на взлобье автобус уже снова заурчал, заплевался ошметками грязи из-под колес и гостеприимно раздвинул двери перед незнакомцами, прежде чем рвануть с ветерком. Ошалевшие таможенники жарко спорили позади свистящим полушепотом, но, завидев компанию Бендик насчитал десятерых, - замолкли и откинулись на сиденья. Шофер знай себе набирал скорость; оглянувшись на оставленное место, Отон успел мельком заметить покосившуюся остановку - видимо, здесь тормозили только по требованию или при наличии пассажиров.
Компания подобранных шофером незнакомцев тем временем шумно расселась по салону и затеяла странную беседу по-немецки, смысла которой Отон упорно не разбирал, потому что каждый из молодых людей ухитрялся одновременно отвечать нескольким другим, развивающим явно собственные темы.
- ...знаешь, от этой аутентичности меня уже подташнивает потихоньку!
- ...а я слышал, что ты опять перевел в особняке всю бумагу, Алечка, у тебя словесное недержание?.. Но-но, уважь папу, убери свои грабли подальше!
- ...главная его ошибка в том, что он считает себя мессией, не имея прав на это...
- ...Обана! Я, кажется, оставил Филькину гитару в супермаркете!
- ...надеюсь, в Ильзенге есть хоть какая-нибудь готовая еда! я просто подыхаю с голодухи!
- ...посмотри на это с другой стороны, не забывай, ты тоже судишь предвзято...
-...и как-то за один век он кокнул штук пятнадцать своих потомков...
- ...мука, мясо, лук, помидоры, перец, масло... не вижу масла... А соль мы купили?
- ...Рахиль, милая, не тормоши мейстера, пожалуйста, лучше садись ко мне...
- ...а в том издании у него была презабавная опечатка...
Под разницу звучания их голосов Отон незаметно задремал и сквозь дрему слушал их, как артистов в опере; голоса, разные по тембру, но одинаково красивые и сильные, словно исполняли все вместе какую-то виртуозную партию. Вырвало его из дремы неожиданно прозвучавшее имя - имя его отца. Отон вздрогнул и выпрямился в кресле.
-...он уже перешел к береговым розам, ну, знаете, к этим пепельно-розовым. Планирует на следующий месяц разбить под новые сорта еще один участок около сиреневой беседки. В общем, нашему Хайасинту работы хватает. - Говорила узкоплечая хрупкая девушка, беловолосая, с изумительно тонкими чертами лица. Голос у нее был хрипловатый, спокойный, заставляющий прервать дела и прислушаться. После ее слов разговор у компании опять перекинулся на какие-то запредельные для Отона темы.
- Любопытно, правдиво ли это предсказание... - задумчиво начал юноша лет восемнадцати, очень красивый в профиль; но, когда на краткий миг он развернулся в сторону Отона, тот вздрогнул при виде черной повязки, пересекавшей правую сторону молодого лица.
Второй, самый крупный в компании, пренебрежительно махнул рукой, светловолосый рядом с ним пожал плечами.
- Мои сны не говорят ничего определенного, - ответил он, - их можно толковать и в одну, и в другую сторону... чем тут некоторые и занимаются, юноша с усмешкой покосился на двух женщин - блондинку и рыженькую, стоящих в обнимку на ступеньках автобуса. Рыжая вспыхнула и сердито тряхнула волосами, однако блондинка всего лишь презрительно фыркнула и сделала в адрес светловолосого парня неприличный жест.
- Я, по крайней мере, сплю мирным сном, - звонко и насмешливо добавила она. - А тебе, Йортлунн, не дают покоя лавры мессии.
- Полегче, Ирен, Алекс, друзья мои, - пресек разгорающийся спор молодой мужчина в очках, которого Отон выделил сразу по мягкому бархатистому баритону. - Каждый волен придерживаться своей точки зрения.
- Это мы и без тебя знаем, - не сдавалась блондинка. - Придумай что-нибудь поумней да позаковыристей, Кази!
- Начинается... - смущенно пробормотал темнокожий юноша, девочка лет десяти у него на коленях заелозила, засмеялась и обвела лица спутников довольным взглядом.
- Несмотря ни на что, - ее серебристый голосок звучал подобно колокольчику, - и мы, и вы рады, что собрались вместе.
- Да уж, радости - полные штаны! - Ирен взяла пониже тоном. - Все прочие отдыхают или мрут от зависти. Что ты лыбишься, Эрнё, я серьезно говорю!
Последний в этой компании, подросток - Отон сначала не разобрался, мальчик это или девочка, - улыбался краешками губ, прислушиваясь к спору; голова его покоилась на плече цыгана - того, который был крупнее всех и небрежно отмахивался от реплик одноглазого.
Подросток, не меняя позы, процитировал что-то по-венгерски и добавил:
- Это ведь не Джас выдумал.
- Я захватила Хэролда, так что можно все проверить, - сердито, как показалось Отону, вмешалась в разговор рыжая подружка Ирен. - И давайте сейчас не будем об этом!
- О, великий Хэролд! О, эра компьютерного разума! полушутливо-полураздраженно подхватил одноглазый. - Давайте правда не будем!
В беседе образовалась неловкая пауза, и нити недосказанных фраз повисли в воздухе, подобно разорванной паутине. Поколебавшись, одноглазый попросил почти заискивающе:
- Спой нам, Эрнё. Пожалуйста.
Тогда в воздух тихо-тихо, не громче дождя за стеклом, пролилась песня.
- В сплетеньях светлых веток лип
угас охотничий призыв.
Однако мудрых песен стаи
в кустах смородины порхают.
