овощной базар, это у них какая-то страсть... А дальше... Знаете, какая-то трагикомедия... Старик - когда я привез его в хибарку на берегу - сказал: <Сынок, если тебе надо помочь, я и так помогу, без этих фокусов... У тебя глаза больные и руки трясутся... Ты не из тех, кто умеет делать зло...> Ну, я и открыл все старику... Он спросил, где здесь поблизости телефон... Я сказал, что в полумиле отсюда есть аптека. <Пойдем туда, сынок, - сказал он мне, - позвоним этому проказнику, думаю, все образуется>. Пришли мы с ним в аптеку. <Знаешь, сынок, у меня диабет, мне надо по часам есть, давай-ка попросим омлет, а?> Я заказал омлет, мы с ним перекусили, а потом он позвонил сыну и начал говорить по-итальянски. Я понял, что через полчаса сюда приедут мафиози... Обидно, конечно, подыхать после того, как прошел фронт, но что делать, я знал, на что шел... Больно уж у старика были хорошие глаза... Словом, он дал мне два имени и адрес... <Мой мальчик не имел к этому делу никакого отношения, сынок, - сказал старик, - он поклялся, он не посмел бы мне лгать>. - <Откуда же он знает эти имена?> - спросил я. <Сынок, чтобы быть в его деле, надо знать все и обо всех. Чем его бизнес позорней, чем работа шерифа? Или губернатора? Давай-ка будем искать такси, тебе надо спешить, если хочешь сквитаться; мой мальчик назвал имена, но он - по их законам - имеет право предупредить тех людей... Ты не вернешь несчастную девочку, а сам можешь погибнуть, стоит ли, сынок?> Вот так, - Джон Кэйри разгрыз еще одну спичку. Понимаете, какая штука вышла...
- Вы отомстили?
- Один уже скрылся... А второго я пристрелил... Он собирал чемодан, а я выпустил в него обойму... А потом пошел в церковь. Когда я кончил исповедь, священник сказал, что я должен пойти в полицию. <Но там же Моран>, - ответил я. <Кто бы ни был, но ты обязан предстать перед законом. Потому что закон на твоей стороне>. И я пошел к Морану и сделал ему заявление. А он только посмеялся: <Мы знаем, кто убийца Джузеппе Сарелли, милый Кэйри. У нас есть информация, что это дело мафии, мы идем по пятам за настоящим преступником. Иди и проспись. Ты пьян. Или свихнулся на фронте...>
- Похоже на добрую рождественскую сказку, - заметил Роумэн.
- Мне тоже тогда так показалось... Пока не убили мою невесту... Через неделю... И я понял, что на мне проклятье... Я обречен на то, чтобы всегда быть одному... Кого бы я ни полюбил, где бы это ни случилось, - они найдут и погубят эту девушку... Вот и делю каждый день: утром - в школе, вечером - в церкви... Я очень люблю играть на органе... Если у вас есть время приглашаю...
- Они не оставили никакой записки - после того, как погубили вашу невесту?
- Нет. Они не оставляют улик...
- Вы не пытались встретиться с отцом Рикки?
- Пытался.
- И что?
- Старика отправили на Сицилию.
- Куда именно?
- Про это вам никто не скажет. Нарушение обета молчания карается смертью.
- О'Дуайер в курсе этого дела?
- Губернатор в курсе всех дел, - Джон усмехнулся. - Народный избранник должен знать все обо всех... Не вздумайте идти с вашим делом к нему, вас пришьют при выходе из здания...
- Почему? - Роумэн снова закурил. - Я ведь приду к нему с деловым предложением...
- Он губернатор, прет вверх, к таким людям нельзя обращаться с предложением человеку с улицы...
- Как же быть?
- Не знаю... Если уж рисковать - то через их адвокатов, люди с хорошей головой, от них многое зависит, сейчас на мафию работают лучшие адвокаты страны... Кстати, откуда вы знаете Синатру?
- Я ждал этого вопроса, - ответил Пол. - Я работаю... точнее работал в Голливуде... Там довольно демократичная обстановка... Мы встречались на приемах...
- Вы знаете, что Синатра прилетел в Нью-Йорк?
- Нет.
- Он самый умный из них... Артист, человек с фантазией... Он знает все, они его обожают и прислушиваются к его словам...
- Думаете, есть смысл начать с него?
И Джон ответил:
- Я думаю, что вам лучше вообще бросить это дело...
- Спасибо за совет, - грустно сказал Роумэн, - но я им не воспользуюсь... Что должно заинтересовать Синатру? Что позволит мне рассчитывать на встречу?
- Деньги. Большие деньги. Миллионы... И обязательно интрига, они, как дети, обожают таинственность, ритуалы, загадки, романтику... Странно, но это так...
ШТИРЛИЦ, ДЕ ЛИЖЖО, РОСАРИО (Аргентина, сорок седьмой) __________________________________________________________________________
- Профессор, простите, что я к вам без звонка... Так разумнее... Во всяком случае, для вас...
Де Лижжо не сразу узнал Штирлица, тот был в своем черном свитере с высоким воротом, кожаной тужурке в джинсах и тяжелых ботинках; с утра зарядил промозглый дождь, облака висели низко над городом, рваные, серые, безысходные.
- А, это вы, - профессор не сразу пропустил его в квартиру; он снимал этаж в престижном доме, напротив парка Лесама, на улице Касерос. Что-нибудь случилось?
- Да, - ответил Штирлиц. - Я займу у вас несколько минут, продолжение разговора о положении в Испании.
- Ну, хорошо, - несколько раздраженно ответил профессор, - войдите, я не узнал вас... Вы сейчас похожи на шкипера... Вообще-то я привык, что ко мне приходят после звонка, договорившись заранее о встрече.
- Поскольку вы лечите офицера разведки Франко, - ответил Штирлиц, ваш телефон могут прослушивать.
- Кого я лечу?! - профессор изумился. - Какого еще офицера Франко?!
- Его зовут Хосе Росарио.
- Не говорите глупостей, сеньор... Росарио вполне интеллигентный человек.
- А Гитлер рисовал проекты будущих городов рейха. А Муссолини выпустил сто томов своих сочинений - довольно хлесткая публицистика. А... Продолжить? Могу. Мир знает множество вполне интеллигентных мерзавцев... Вы убеждены, что Росарио выбил себе глаз, наткнувшись при падении на перо?
- Он сам мне сказал, что это вздор, - профессор изучающе посмотрел на Штирлица. - На него было совершено нападение франкистами, они за ним охотятся... Поэтому он и стал лечиться у меня, открытого республиканца, поэтому мы и записали в его историю болезни сказку... Удел изгнанников таиться, бежать скандала...
- У вас остались данные анализов, сделанных в кабинете неотложной помощи?
- Конечно.
- Мы сможем их посмотреть?
- Зачем? - профессор начал сердиться. - К чему это? Простите, но я вас не знаю! Один раз вы пришли ко мне на прием с совершенно здоровыми глазами, теперь этот странный визит... Вообще, что вам угодно?
- Я пришел к вам только потому, что сенатор Оссорио рассказал мне вашу историю, точнее - историю вашего брата. Вот его записка, прочитайте.
- С этого и надо было начинать, - удовлетворенно ответил де Лижжо. Садитесь, пожалуйста. Я не приглашаю в холл, там собрались друзья жены, устроимся здесь.
Прочитав письмо сенатора, де Лижжо вернул его Штирлицу, закурил, хрустнул пальцами, потом резко поднялся:
- Хорошо, едем в клинику, там все сверим.
...Сверив результаты анализа чернил и следов металла, оставленных в глазных яблоках Клаудии, - это явствовало из данных судебно-медицинской экспертизы, проведенной в Барилоче, - и анализа, проведенного в столичной клинике <Ла Пас>, куда доставили Росарио, которого сопровождал, как всегда, шофер такси, сеньор Пенеда, они убедились в их идентичности.
Профессор долго расхаживал по кабинету, курил одну сигарету за другой, потом достал из
