большевизма.
4. Доманский, он же Астроном, Юзеф, Ржечковский, Дзержинский, является одним из руководителей польской социал-демократии, по предложению Ленина якобы избран в Лондоне членом ЦК РСДРП.
5. 'Дед', 'Литвинов Максим Максимович' - Меир Баллах из Киева, после побега из централа, где ему грозила смертная казнь, находится в эмиграции, чаще всего появляется в Берлине, дружен с Розалией Люксембурговой и Карелом Либкнехтовым, отвечает за транспортировку литературы и оружия в пределы Империи.
6. 'Фриц' - в картотеке не значится.
7. 'Йозеф' - в картотеке не значится.
8. 'Юзеф' - один из псевдонимов Астронома, Дзержинского, Переплетчика.
Делопроизводитель Опрышкин'.
Зуев внимательно прочитал дельный ответ Опрышкина, подумал, что человека этого надо будет пригласить для беседы, и отдал распоряжение о немедленном установлении места пребывания Юзефа Доманского - Дзержинского где бы он ни проживал в настоящее время.
Однако через семь дней пришел ответ, что такого рода указания были отданы директором департамента Трусевичем, начальником варшавской охраны Заварзиным, а также всесильным главою петербургской секретной полиции полковником Герасимовым еще осенью, но до сих пор член ЦК обнаружен не был, будто сквозь землю провалился.
- Видимо, скрывается в Финляндии или Польше. - пояснил делопроизводитель Опрышкин (действительно, думающий человек, но чрезмерно пугливый). - Там нам трудно, Нил Петрович особенно у финнов, - местные органы управления покрывают революционеров. Тем не менее я стану следить за этим самым 'Юзефом' особенно пристально, с вашего разрешения.
Зуев повертел в руках фотографическое изображение Дзержинского истощенное лицо провальность щек; явно чахоточный, да и скулы торчат, высоченный лоб несколько раскосые глаза, бушлат сидит колом, бедные люди, их же определишь сразу по какой-то кургузости во имя чего лишают себя мало-мальски приличного существования, которого нам и так отпущено с гулькин нос?! Что изменится?! Галерка периодически захватывает кресла партера но ведь на сцене продолжает идти все та же пошлая драма, имя которой жизнь...
...Перед выездом из Гельсингфорса Дзержинский зашел в филиал английского 'Селфриджес', только здесь продавали самые изысканные костюмы и пальто; выбрал черную касторовую пелерину, подбитую серо-красным клетчатым шерстяным материалом; купил темно-серый английский костюм (наставлял молодых членов партии- 'организовывать вам побег из тюрьмы значительно дороже, чем оплатить расходы на приобретение элегантного костюма, - русская полиция чтит тех, кто дорого одет'), теплые башмаки с гетрами и свитер ручной работы; после этого отправился в парикмахерский салон Ханса Парвинайнена и лег в его удобное кресло на полчаса. Поднялся, глянул в зеркало и не узнал себя усы и бородка были сделаны а ля-Ришелье, волосы подстрижены коротко, по последней моде, ни дать ни взять богатый английский коммерсант; ну, ловите меня, жандармы, смотрите в оба, не пропустите - медали лишитесь!
Через полчаса был на вокзале, пройдя сквозь посты полиции, как нож сквозь масло.
ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ ПОЛКОВНИК ГЕРАСИМОВ ВСТРЕЧАЛ АЗЕФА САМОЛИЧНО?
Дзержинский спешил в Петербург потому, что там начинался суд над депутатами разогнанной Столыпиным первой Государственной думы.
В поезде, прижавшись головою к холодному стеклу, по которому ползли крупные капли дождя, Дзержинский читал корреспонденцию в черносотенном 'Русском Знамени' о выступлении председателя 'Союза Русского народа' доктора Дубровина перед 'союзниками' в Вологде:
'Наш народ не принимал и не примет Думу, поскольку она есть не что иное, как порождение сил, чуждых русской национальной идее, которая была, есть и будет идеей самодержавной, персонифицированной в образе вождя, неограниченного монарха, принимающего решения, не подвластные ничьему обсуждений. Заговор иноземных сил против русского духа - вот что такое Дума! 'Хотим дать русскому народу демократию и парламент!' - возглашают бойкие еврейчики и надменные ляхи. А они спросили наш народ, хочет ли он этой самой 'демократии и парламента'?!.'
Дзержинский сунул газету в карман, недоуменно пожал плечами неужели этот самый доктор не видит, что Россия отстала от Запада по всем направлениям? Неужели национализм может сделать человека полубезумным?
Кадеты в своих газетах прекраснодушничали, упоенно писали о новой поре, когда исполнительная и законодательная власть найдет в себе мужество завершить под скипетром государя то, что началось в стране после того как завершилась революция. А что началось? Отчаяние, неверие в способность сановников и молодящихся приват-доцентов сделать хоть что-нибудь салонное сотрясение воздуха, пустая болтовня, страх перед кардинальным решением.
Правоцентристская партия '17 октября', гучковские октябристы бранили кадетов за левизну социал- демократов за бунтарство, 'Союз Русского народа' за негибкость.
Ощущать надвижение общественных катаклизмов дано отнюдь не каждому политику требовать знания социальных подробностей, которыми всегда отмечен кризис умирающей власти, - значит мечтать о невозможном таланты, как правило, рождаются передовой идеей эпохи посредственности отмечены серостью искусства и науки, именно революция выдвигает тех, кто умеет в капле воды видеть звезды.
...Спускаясь по мокрым ступеням вокзала, Дзержинский сразу же заметил толстого громадноростого Евно Азефа, тот подняв воротник дорогого пальто, быстро шел к закрытому экипажу, лицо человека, который ждал его в нем, было видно Дзержинскому одно лишь мгновение - незнакомое, холеное, несколько мертвенное.
Товарищи эсеры, подумал Дзержинский, верны себе шикарные городские революционеры, при этом защитники крестьянской общины Дубровин ставит на нее по своей сумасшедшей дурости, а эти следуют партийной стратегии разрушение общности нищих лишает их питательной среды, того самого недовольства, которое ведет к красному петуху и резне в помещичьих усадьбах, еще бы 'в борьбе обретешь ты право свое'. В борьбе с кем и во имя чего?!
Дзержинский не знал и не мог тогда знать, что встречал Азефа не товарищ по партии, а Александр Васильевич Герасимов начальник петербургской охранки, сыгравшей кстати говоря, не последнюю роль в дальнейшей судьбе Феликса Эдмундовича.
...Свиты Его величества генерал-майор Дмитрии Федорович Трепов принадлежал к старинному дворянскому роду братья его Александр егермейстер, сенатор член Государственного совета Владимир, тайный советник и шталмейстер член Государственного совета и сенатор Федор генерал-адъютант член Государственного совета и сенатор воспитывались, как и он сам в доме отца Федора Федоровича того самого санкт петербургского градоначальника в которого двадцать четвертого января 1878 года стреляла Вера Ивановна Засулич месть за порку в тюрьмах и доведение арестантов до самоубийства.
Младший сын Дмитрий Трепов пережил покушение на отца особенно тяжко поэтому кончив Пажеский корпус и прослужив в лейб-гвардии конном полку, он отказался от карьеры, которая, конечно же, была бы стремительной, поменял форму гвардейца на жандармские погоны и сделался московским обер- полицмейстером в возрасте сорока одного года; поставил на Зубатова устроил с его помощью торжественное шествие рабочих во главе с великим князем Сергеем Александровичем к памятнику Александру Второму, нареченному 'освободителем'; возложили венки, провели панихиду; никаких революционных выступлений не было: Трепов ликовал: план Зубатова оказался той панацеей, которая даст империи успокоение, позволит навсегда искоренить крамолу революции бредни социалистов одержимых западной идеей.
Однако же перемещения, на которые столь скор двор (кто первый нашептал на ухо государыне или Самому, тот и победил) больно ранили Трепова, когда он, не справившись с беспорядками в первопрестольной был отлучен от должности с приказом отправиться в действующую армию, на Дальний Восток. А как он мог справиться с чернью, когда войска терпели поражения в Манчжурии, цены в Москве росли ежемесячно власть отмалчивалась, являя народу державную величавость, которая на самом-то деле была проявлением обломовщины, - люди, лишенные общественной идеи не могли предложить ничего нового; удержание, только удержание существующего никаких реформ, ни в коем случае не отступать от привычного: 'Не нами положено не нам и менять...'
Спасло чудо в день, когда было объявлено про его отлучение от должности, девятнадцатилетний
