– Оставайтесь на месте и положите конденсор! – раздался над ним в этот момент властный голос – тот самый, что его воображение приписывало буролицей луне, этой перезрелой брюкве – хотя, конечно, старушка была ни при чем, тем более что ближе к утру она изрядно потускнела и ладилась к горизонту – на покой.
Для начала он постарался не подать виду, как рад восстановлению связи. Чтобы наладить с ними взаимопонимание, необходимо было действовать с хитростью. Говорить по-хорошему он уже пытался, и к чему это привело? Ему просто грубо заткнули рот. Не-ет, он уже понял, что вежливостью и хорошими манерами проложишь путь не в любые женские сердца. Тут явно требовался иной, более грамотный подход.
– Положить МОЙ конденсор? – сказал он наглым тоном, подкидывая в руке жезл, как бы пробуя его на вес. – И постоять на месте? А с какой это стати? Давайте-ка вы заткнетесь и не будете мне указывать! Думаю, я и сам прекрасно разберусь, что мне делать.
– Лжец! – вот и второй голос прорезался, да еще как агрессивно! – Этот конденсор принадлежал Митле Ифасек, которую ты убил!
Степан презрительно хмыкнул и слегка оступился. Так это выглядело. На самом же деле от ее заявления он чуть с плато не свалился: сидя тут в одиночестве, он, оказывается, успел тем временем кого-то убить! Но уж наверняка не невинную овечку. У него мелькнула догадка, что могло стать причиной гибели Митлы Ифасек: решив, что смерть для него – это сплошное удовольствие, они придумали ему в наказание что-то другое и подослали сюда Митлу. Значит, она в их представлении могла стать чем-то похуже смерти.
– Я ни минуты не сомневалась, что ваша цель – диверсия, – сообщила первая холодно и вдруг раскочегарилась: – Вы провалились на первых шагах, и имейте в виду, что никакой конденсор не спасет вас от расплаты!
– Так, стоп, дамы. – Степан нахмурился, не забывая, однако, небрежно вертеть в руке жезл. – Во- первых, я никуда пока еще не провалился, в отличие от вашей Метлы или Митлы, не знаю, как ее там. Кстати, уверен, что она получила по заслугам. И предупреждаю сразу, чтобы меня потом не называли лжецом, извергом и, м-да… чудовищем: если с вашей стороны будут еще попытки нанести моей дипломатической персоне какой-либо вред, то они закончатся также плачевно.
– Ты поплатишься! – с ненавистью пригрозила вторая.
– И очень скоро! – веско залакировала первая.
К сожалению, они не желали слышать голос разума, то есть в данном случае – его, Степана, голос попросту прошел мимо их ушей. А вот он слушал их достаточно внимательно и многое понял: например, что обвал, способствовавший его освобождению, заодно погреб под собой явившуюся сюда для расправы Митлу. И что именно она выронила тут эту штуку, именуемую «конденсор». И наконец, что этот конденсор может ему в скором времени весьма пригодиться, если он не оставит мысль спасти этих дур от готовящегося десанта и обещанных Экселенцем жестоких мер, не предусматривающих снисхождения. Дурам, как известно, везет, повезло им и со Степаном – невзирая на их упрямство в стремлении с ним разделаться, он не отступил от своего намерения. Пожалуй, ему не стоило пока спускаться в долину – зачем, раз они собираются сами к нему нагрянуть? Остается немного подождать.
Прошло всего несколько минут, когда в предрассветных сумерках над плато возник темный прямоугольник, очертаниями весьма напоминающий дверь. Степан понял, что на его глазах формируется переходный канал – вроде тех, что использовали спасатели, преследовавшие его на Земле. Итак, здешние амазонки готовились к осуществлению своих угроз. А он, со своей стороны, решил, что настала пора испытать конденсор, не дожидаясь, пока из загустевшей пространственной дыры посыпятся сюрпризы.
Он навел на нее жезл и втопил одну из кнопок – какая попала под палец. Естественно, он не знал, что должно за этим последовать, просто опасался, что, оставайся он в бездействии, «зверь» примется за женщин куда круче, чем способен конденсор, и может быть даже пожестче, чем межпланетный спецназ.
В результате ли его действий, или по каким-то другим причинам темнота в прямоугольнике пошла рябью, уподобившись помехам на большом мониторе, а потом, совсем уже довершив сходство, там стали появляться, сменяя друг друга, объемные картины. В основном это были помещения – по большей части тесные и скудно обставленные, мелькнул полупустой зал какого-то трактира… Затем появилась маленькая площадь, освещенная единственным фонарем. Темнота, безлюдье… Вероятно, все это принадлежало городу, раскинувшемуся внизу – там, в долине, еще царила полноценная ночь. А картины продолжали меняться – вот возникла комната с камином, пылающим так близко, что, кажется, ступи через порог и сможешь прилечь на расстеленный перед ним ворсистый коврик.
Явственно ощутив хлынувшую оттуда волну тепла, Степан почти машинально убрал палец с кнопки. И, о чудо – камин зафиксировался! Огонь продолжал потрескивать, казалось, всего в нескольких шагах от него, действительно согревая!
– А ничего штучка, – проворчал он, с новым интересом рассматривая конденсор, не забывая поворачиваться к теплу то одним, то другим боком. Закоченевшие члены возвращались к жизни, вместе с тем оттаивали и мысли: Степан подумал о том, что при желании мог бы сейчас шагнуть в эту комнату, и альпинистом быть не надо – вот он, проход, ступай прямиком туда, разыскивай их женское начальство и предъявляй им ультиматумы непосредственно на месте. Но этот путь он временно отринул: здесь была его твердыня, его, можно сказать, ставка. Тут, в горах, ему была гарантирована относительная неприступность, и какая-никакая связь уже была налажена. А теперь вот и отопление появилось, словно по заказу.
Степан подвел предварительные итоги: чтобы до него добраться, был создан переходный канал. А он его, выходит, запросто переключил на свои нужды. Да, исключительно полезный прибор достался ему от злонамеренной Митлы, ликвидированной «зверем». Он же наверняка разжал ее руку, заставив выронить жезл. А потом положил палец «хозяина» на нужную кнопку – и планы противника он, похоже, с ее помощью сорвал, и теплом хозяина обеспечил. Все одно к одному. Назначение второй кнопки оставалось неясным, и Степан не спешил пока ее трогать – кто его знает, к чему это приведет, а сейчас предпочтительнее было сохранять стабильность.
Светало тут с потрясающей быстротой – только что едва брезжил рассвет, и вот уже из-за горизонта выплыл радостный шар солнца, словно оборвалась державшая его за краем земли ниточка. Не верилось, что это большое доброе светило может быть лишь светлой точкой в небесах его родной Земли, и весь открывшийся перед ним сумасшедший, ветреный простор принадлежит иной планете, чужому миру.
Но доказательства не заставили себя ждать: стоило световой волне пролиться в долину, как оттуда взвилось несколько сверкающих песчинок. Двигаясь в безупречном порядке, они взяли курс прямиком на скалу, ставшую теперь резиденцией ненавистного посланника.
Хотелось бы ему, чтобы эта стремительная стайка оказалась мирной делегацией, летящей сюда с целью извиниться за неподобающий прием и начать наконец нормальные переговоры. Увы – об этом не приходилось и мечтать. Оставалось надеяться, моррианки в своих действиях станут руководствоваться доводами разума либо на худой конец – хваленой женской интуицией. В самом деле – ну что им стоило его выслушать, ведь это так просто! Гораздо проще, чем убить.
Жаль только, что они об этом не знали. И вот уже одна из четырех маленьких, похожих на острые льдинки машин, потеряв на полпути скорость, беспомощно заваливается на крыло, уходя в сторону, падая все ниже. Не иначе как в ней что-то сломалось. А может быть, у пилота произошла спонтанная остановка сердца?.. И остальных не миновала чаша сия: они как будто слегка растерялись, утратив при этом слаженность в движении. Миг – и две машины столкнулись. Полыхнул взрыв – и вот уже огненное месиво, кувыркаясь, падает на землю. Из четырех аппаратов, так красиво вылетевших только что на расправу, целым остался лишь один: неприкаянно покружив над местом катастрофы, он вновь устремился в направлении Степана, с явным намерением в одиночку закончить начатое; вряд ли планы пилота изменились, ведь с тем она и летела, чтобы уничтожить чужака. Теперь ее ненависть утроилась, амазонка алкала возмездия, вследствие чего приходилось опасаться, что вскоре ее вместе с аппаратом разорвет просто-напросто в мелкие клочья.
Испробовать вторую кнопку на конденсоре – вот все, что Степан мог предпринять в очень слабой надежде, что это как-то поможет летунье выжить. Раздумывать было некогда – аппарат стремительно приближался, нацеленный острием прямо в Степана, словно в намерении нанизать его себе на нос. Направив жезл в другую сторону, Степан нажал разок на пробу – вдруг это окажется оружие, но ему-то ведь
