Поэтому я считаю, что скандинавскими богами вполне могла быть группа прелюдий. Одно из главных доказательств – надписи на жезле одного из богов, выполненные на прелюдийском санскрите. Тут даже не требуется лингвистическая экспертиза – достаточно взглянуть на нечеловеческую каллиграфию. Настолько естественную, какую может явить только природа. Или создания, постигшие ее суть и научившиеся отражать ее в письменах.
Эрикссон запретил мне развивать мысль о других скандинавских богах, кроме Локи! Быть может, он собрался оставить эту честь себе? Не знаю. Но я рискну раскинуть мозгами! Швед вряд ли подаст в суд.
Фенрир убил Локи. Бога, не человека. Вполне знаменательное событие, чтобы отметить его зарубкой на лезвии меча. Этот сбитый «мессершмит» вполне достоин звездочки. Теперь я могу объяснить одну из зарубок, запечатленных на фотографии.
Но кого обозначают остальные четыре? Ответ вполне очевиден.
– Убийца богов… – пробормотала я.
Фернандо исчез из дома. Я побродила по комнатам, но не нашла его. Куда подевался? Собиралась попрощаться с ним. Пора двигаться дальше. Сначала в Малагу, чтобы отыскать вещи и документы. Затем найти мыс, на который указал Мертвенный Мегалит. Времени до затмения осталось совсем мало.
Слепец так и не раскрыл мне глаза. Подозреваю, в этой фразе зашифрован мой разговор с Эрикссоном. Вот он – да! Не просто раскрыл глаза – двинул по голове с такой силой, что до сих пор нервно дрожит левое полушарие. Слепцом можно считать не самого старика, а те вещи, которыми он позволил любезно воспользоваться. Дом, где открылись мои глаза… Телефон… Обширное поле для всевозможных толкований!.. Можно ли считать предсказание успешно сбывшимся? Наверное.
Старик успел уже восстановить дверь, которую я изувечила ночью. Всячески придерживая ее, я чуть приоткрыла створку и выбралась на улицу сквозь образовавшуюся щель.
Едва поднявшееся над горами солнце уже раскалилось в столь ранний час. День будет жарким. Фраза относилась не только к погоде. Носом чувствовала, как в поисках меня Чедвик и братцы-близнецы буквально перепахивают окрестности. В третий раз могу и не ускользнуть от них. Везение – это штука с ограниченным сроком действия.
Старика я обнаружила на лужайке недалеко от дома. К воткнутым в землю колышкам он привязывал двух коз (а может, козу и козла – я не разбираюсь). Едва Фернандо закончил, животные принялись наматывать круги, уничтожая траву в радиусе своей свободы. Весь луг был усеян такими кругами. Две безотходные газонокосилки… Оставив коз, Фернандо уверенным шагом направился к дому. Я стояла не шелохнувшись, ничем не выдавая своего присутствия, но слепец шел прямо ко мне. Остановился в двух шагах.
– Как вы ориентируетесь в поле? – удивилась я.
– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Каждый день хожу по нему. Справа шелестят ветви апельсиновых деревьев, трава в разных частях луга имеет разные запахи. Да и земля не везде одинаково ровная. Где-то кочка, где-то выбоинка. Ногой чувствую.
– А как меня обнаружили?
– Ветер дул прямо в лицо и донес остатки запаха ваших духов.
Вот именно – остатки. Даже не помню, когда последний раз опыляла себя «Диором». И расчесывалась тоже неизвестно когда. Только пятерней время от времени проводила по волосам.
Я попросила Фернандо оказать мне последнюю услугу – подобрать какую-нибудь обувь. Он не отказал. Грубые крестьянские ботинки и сапоги, что обнаружились в стенных шкафах, были на несколько размеров больше и болтались на ноге. Но потом на чердаке он отыскал сандалии бывшей хозяйки, которые пришлись впору. Легкие и элегантные, на завязках, которые оплетали щиколотки, подобно причудливому макраме. Они даже отчасти гармонировали с моими потасканными шортами и майкой. Только полюбоваться на себя не удалось. Зеркала в доме не было – зачем оно слепому старику?
Ну вот и все. Я уже собиралась покинуть дом Фернандо и прокручивала в мыслях примерную фразу прощания. И тут старик неожиданно произнес:
– Я случайно услышал, как ты упомянула про скалу, достающую до неба!
Я так и окаменела.
– Что вам известно о ней?
– Ничего. Совсем ничего… – Старик закрыл дверцы шкафа, в котором хранилась обувь, и поискал на полке ключ, по какой-то причине оказавшийся не на своем месте.
– Тогда где вы слышали о такой скале?
– Ею бредил один человек, который однажды пришел ко мне.
–
Старик коснулся пальцами сухого лба, и мне вновь сделалось не по себе при взгляде на неприкрытые пустые глазницы.
– Это было так давно… – прохрипел он. – Настолько давно, что кажется сном. Не помню, жили тогда Селадес или я уже остался один?
– Прошу вас… Расскажите.
Он наконец нащупал ключ и запер дверцы шкафа.
– Помню, тогда распустились цветы на этих мальтийских кактусах, что растут в округе. Знаешь, они распускаются раз в году и пахнут ванилью. Запах стоял повсюду – на лугу и в доме. Выветрить было невозможно… Он пришел с гор. С той стороны, откуда явилась ты. Едва живой. И так же попросил пищи и воды.
Хотела спросить, как выглядел этот человек. Но затем опомнилась, мысленно обругав себя за глупость. Слепец продолжал тем временем:
– Он был очень болен. Заходился в страшном кашле. Большую часть времени бредил, и тогда я услышал
