После второго разряда непрерывное гудение электрокардиографа превратилось в робкий, но ритмичный писк. Кучерявый врач глянул на монитор, одобрительно кивнул, но не перестал сжимать прозрачную подушку, которой качал воздух в легкие, выполняя искусственное дыхание. В этот момент в кузове «скорой помощи» прозвучал посторонний звук – не от медицинского прибора.
Звонок сотового телефона!
– Это не мой, – сказал врач.
– У меня вообще нет, – произнес санитар. У меня тоже нет сотового.
Звонок исходил от неподвижного тела Чедвика.
Я протянула к нему руку. Во время осмотра так и не добралась до другого брючного кармана. Прекратила поиски после обнаружения револьвера… Так и есть! Пропустила мобильник!
Телефон надрывался, трезвоня. Вдобавок был включен режим вибрации, отчего трубка вырывалась из ладони. Дисплей сообщил, что звонок исходит от неизвестного абонента.
Поднесла к уху. Что оставалось делать?
– Я считал, что ты погибла вместе с Бейкером в альпийских пещерах. Ловко ты провела меня… – Чарующий голос Кларка подхватил, закружил, проник внутрь. Разомкнуть губы для подобающего ответа не было сил. – Где Чедвик?
Я попыталась освободиться от его воли:
– Вам никогда его не найти!
– Он мой!
– Уже нет.
Левиафан замолчал, а затем произнес:
– Ты снова переступила черту. Мои предупреждения и твои обещания остались в прошлом.
Я открыла заднюю дверь «скорой». Скорость была приличной, ветер стеганул по лицу. Полагая, что странная чумазая девчонка собралась выпрыгнуть, врач и санитар бросились ко мне. Но я лишь выкинула на дорогу трубку сотового телефона. И захлопнула створку.
Опустилась на лавку. В горле пересохло, руки тряслись.
…Клиника находилась в центре города, далеко от моря и, как я надеялась, от злобных преследователей. Чедвика быстро перегрузили на каталку, сменили капельницу и бегом покатили в реанимацию по широкому коридору. Я бежала следом. Затормозила только перед дверями, стекла которых затягивала металлическая сетка. Каталку толкнули внутрь, а меня остановил молодой врач с задумчивыми глазами и тонкими чертами лица.
– Вы родственница пострадавшего? – спросил он. Видимо, это было важно для него.
– Да, – ответила я.
– Что с ним случилось?
– …Его голову проткнул стальной стержень.
– Как… – Врач запнулся. – Каким образом?
– Не знаю. Помогите ему!
– Конечно. Мы сделаем все, что в наших силах.
Он мне понравился. Даже в такой напряженный момент я почувствовала приязнь к этому кареглазому молодому человеку.
– Я вернусь за ним через час.
Лицо врача окаменело. Затем, собравшись, он спросил с полной серьезностью:
– Вам требуется помощь специалиста по стрессовым ситуациям?
– Я в порядке.
– Даже не думайте о том, чтобы забрать его. Только здесь у него есть шанс выжить. Центральная клиника располагает всеми необходимыми средствами.
Я зажмурилась, затем посмотрела прямо ему в глаза и повторила:
– Сделайте все, что возможно. А через час я приду и заберу его.
– Этого не будет! – на прощание бросил он и, толкнув дверь реанимации, исчез за ней.
Выйдя из здания госпиталя, я долго думала, кусая губы, но все-таки решилась. На такси вернулась в роковой переулок – туда, где Чедвик сбил меня автомобилем. Туда, где стена здания совершила обратный переход в кирпичи и пыль. Последний процесс ассоциировался с придуманным мною словом «самодемонтаж».
Обстановка в переулке изменилась кардинальным образом. Вместо братьев-циркачей и Левиафана на развалинах расположились озадаченные испанцы в строительных касках. Они рассматривали рухнувшую стену и открывшиеся этажи, один сидел на коленях и что-то высматривал на экране ноутбука. Несколько женщин в халатах – наверняка жительницы соседних домов – толпились возле вновь натянутых ленточных ограждений и оживленно переговаривались.
«Ниссан» остался там же, на тесном перекрестке между домами, и казался бедным, брошенным
