Так он бродил целый день, охваченный жаждой разрушения. Заслышав его издали, волки бросали затравленную добычу и, скуля, прятались в логова. По всему Аверуану тоскливо выли испуганные псы.
Люди, издали слыша громовой хохот и рев, разбегались в панике.
Хозяева укрепленных замков собирали своих вассалов, поднимали подвесные мосты и готовились к осаде. Крестьяне забивались в пещеры, погреба, в высохшие колодцы. Кое-кто в ужасе зарывался в стога сена, надеясь, что гигант не заметит их и пройдет стороной. Церкви были переполнены беженцами, уповающими на защиту Всевышнего.
Голосом оглушительным, точно летний гром, колосс изрыгал чудовищные проклятия и непристойности.
Люди слышали, как он обращался к группке людей, которых он нес за спиной в огромной дощатой корзине, менторским тоном, точно учитель, разговаривающий со своими учениками. Люди, помнившие Натери, уловили в чертах громадного лица немыслимое сходство со сбежавшим колдуном. По округе распространился слух, что отвратительный карлик, заключив сделку с дьяволом, вселил свою душу в это огромное тело и вернулся, чтобы излить на весь мир переполнявшую его злобу. Немало было толков и о том, откуда взялось новое воплощение Натери.
Было бы слишком утомительно перечислять подробности его богомерзких деяний. Он пронесся по Аверуану, подобно разрушительному смерчу, и не существовало такой мерзости и жестокости, которую бы он ни совершил. Говорят, что он ловил людей, пытавшихся бежать от него, и отрывал им руки и ноги, как ребенок отрывает крылья мухам.
Многие очевидцы рассказывали о том, как гигант расправился с Пьером, хозяином замка Ла Френэ, отправившимся со своими людьми и собаками поохотиться на оленей. Настигнув всадника, он сгреб его вместе с лошадью и, перешагивая через вершины деревьев, отнес к замку Ла Френэ, где с размаха, швырнул о гранитную стену. Затем, поймав оленя, которого преследовал несчастный Пьер, отправил его следом. Огромные кровавые пятна были еще долго видны на камнях, пока осенние дожди и зимние снега не смыли их.
С особым азартом расходившийся колосс осквернял христианские святыни: ходили слухи о статуе Пресвятой Девы, которую он сбросил в воды Исуали, привязав к ней тело повешенного преступника; о полусгнивших трупах, которые он выкопал из могил и забросил во двор бенедиктинского монастыря; о церкви святого Зиновия, которую он вместе с клиром и прихожанами завалил горой нечистот, разорив для этого навозные кучи всех окрестных деревень.
Глава 8. ПАДЕНИЕ КОЛОССА
Гигант шатался по всему Аверуану зигзагами, точно пьяный, оставляя за собой разоренный край, разрушенные деревни и вытоптанные нивы. И даже когда солнце, покрасневшее от стелющегося над землей дыма, уходило за горизонт, люди могли видеть во мраке огромную черную фигуру и слышать раскаты громового хохота.
Приблизившись к воротам Вийона на закате, Гаспар дю Норд увидел за своей спиной голову и плечи великана, возвышавшиеся над макушками вековых деревьев. Гигант двигался вниз по течению Исуали, время от времени наклоняясь, должно быть, для того, чтобы пришибить какого-нибудь бедолагу.
Гаспар попытался ускорить шаги, хотя и был совершенно измучен.
Однако он не думал, что чудовище вторгнется в Вийон раньше следующего утра. Несомненно, душа Натери, живущая теперь в этом колоссальном теле, отложит месть до утра, чтобы иметь возможность насладиться ею сполна, а ночью продолжит терроризировать окрестные села.
Несмотря на то, что костюм Гаспара превратился в грязные лохмотья, а испачканное лицо стало почти неузнаваемым, стражники пропустили юношу в ворота без лишних расспросов.
Вийон уже был наводнен людьми, бежавшими под защиту спасительных городских стен, и ни одной, даже самой сомнительной личности, не было отказано в приюте. На городских стенах стояли солдаты с луками в руках, готовые преградить дорогу гиганту. Арбалетчики разместились над воротами, а вокруг бастионов были расставлены баллисты. Город бурлил и гудел, точно растревоженный улей.
На улицах Вийона царили паника и неразбериха. Бледные растрепанные женщины бесцельно метались по городу, слышался детский плач, мычание и блеяние скотины, спешно согнанной под защиту городских укреплений. Сделанные наспех факелы мрачно коптили в сумерках, сгущавшихся так стремительно, словно на город уже упала зловещая тень. С трудом прокладывая себе дорогу через царящий на улицах хаос, Гаспар пробирался к своей мансарде, подобно измученному, но упорному пловцу, который до последнего вздоха продолжает бороться с волнами.
Войдя в дверь, он немедленно повалился на свое узкое ложе и заснул непробудным сном. Его разбудило бледное сияние луны, льющееся сквозь незавешенное окно. Гаспар встал и провел остаток ночи в неких таинственных приготовлениях, которые считал единственной возможностью одолеть чудовище, созданное и оживленное злой волей Натери.
Лихорадочно работая в свете заходящей луны и последней своей свечи, юноша собрал различные снадобья и смешал их в темно-серый порошок, который, будучи всыпан в ноздри мертвецов, заставлял их вернуться в могилы и заснуть вечным сном. Он приготовил внушительное количество порошка, здраво рассудив, что для того, чтобы справиться с гигантом, одной щепотки будет недостаточно. Огонек свечи почти исчез в лучах встающего солнца, когда Гаспар закончил читать заклинание, которое должно было усилить действие порошка. Он не слишком охотно использовал эту формулу, взывавшую к помощи Аластора, но другого выхода не было, ибо клин, как известно, вышибают клином, а с колдовскими чарами борются лишь с помощью более сильных чар.
Новый день принес новые страхи вийонским обывателям. Гаспар чувствовал, что мстительный великан, который всю ночь кружил по Аверуану, утром приблизится к ненавистному городу. Его предчувствие оправдалось, ибо едва юноша закончил работу, с улицы донесся нарастающий гул, испуганные крики и далекий рев гиганта.
Гаспар знал, что ему нельзя терять ни минуты, если он хочет найти удобное место, откуда можно будет всыпать порошок в ноздри стофутового колосса Городские стены и большинство церковных шпилей были недостаточно высоки для этого, и после недолгого размышления Гаспар решил, что собор, стоящий на главной площади Вийона, будет единственным подходящим зданием. Юноша был уверен, что солдаты вряд ли смогут надолго задержать чудище. Ни одно земное оружие не может нанести ему сколько-нибудь серьезных ран: ведь ожившего мертвеца нельзя остановить, даже с головы до ног утыкав стрелами или пронзив дюжиной пик.
В страшной спешке юноша наполнил порошком вместительный кожаный кошель и, повесив его на пояс,
