По каким– то слабым признакам Амброз понял, что не умер. Ему казалось, что падение продолжалось целую вечность. Он летел сквозь серую мглу, населенную какими-то постоянно меняющимися непонятными образами с расплывчатыми очертаниями. Затем вокруг него как будто снова возникли стены; и тогда его стало бросать с одного призрачного вала на другой. Ему казалось, что он видит человеческие лица; но все вокруг было сомнительным и мимолетным, все было затянуто дымом и волнами мрака.
Неожиданно, без всякого перехода или удара, он обнаружил, что уже не падает. Туманная фантасмагория вокруг него превратилась в реальность, однако то, что он увидел, не имело ничего общего ни с таверной «Услада путника», ни со сьером де Эмо.
Амброз, не веря своим глазам, оглядывал совершенно непонятное место. Он сидел в широком пятне света на большом квадратном блоке грубо вытесанного гранита. Вокруг него, на небольшом расстоянии, окружая зеленую поляну, стояли величественные сосны. Лучи заходящего солнца золотили раскидистые ветви старых деревьев. Прямо перед ним стояли несколько человек.
Похоже, они относились к Амброзу с глубоким и почти религиозным благоговением. Бородатые и дикие на вид, они были одеты в белые одежды странного покроя, какого он никогда не видывал. Спутанные длинные волосы, похожие на кольца черных змей, покрывали их плечи, глаза горели фанатичным огнем. Каждый держал в правой руке тяжелый нож из грубо отесанного камня.
Амброз подумал, что он, вероятно, умер, а эти создания – странные демоны из преисподней. Он уставился на них с тревогой и беспокойством и зашептал молитву Господу, который так необъяснимо покинул его и оставил беззащитным перед духовными врагами. Затем он вспомнил, что Азедарак владеет черной магией, и предположил, что тот перенес его из таверны «Услада путника» прямо в руки сатанинских существ, которые служат епископу-чародею. Удостоверившись, что сам он вполне реален, более того, даже цел и невредим, и понимая, что вряд ли похож на покинувшую тело душу и что лес вокруг него едва ли тянет на преддверие ада, Амброз принял это предположение о колдовстве, как единственно возможное. Он был все еще жив и все еще находился на земле, хотя в месте непостижимо загадочном и полном страшной и неизведанной опасности.
Странные существа пребывали в полнейшем молчании, как будто были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Слушая молитвенный шепот Амброза, они, похоже, начали оправляться от удивления, и оказалось, что они могут говорить не только членораздельно, но и громогласно. Амброз не понимал их резкой речи, в которой свистящие, горловые и придыхательные звуки сочетались так, что обычный человек не смог бы им подражать. Однако он разобрал слово «таранит», которое повторялось несколько раз, и подумал, что это, скорее всего, имя особенно злобного демона.
Говор таинственных существ начал принимать тяжеловесный ритм, как первобытное песнопение. Двое из них приблизились и схватили Амброза, а другие затянули громкую торжественную литанию.
Амброз не представлял, что происходит, и еще меньше – что может произойти. Вот его бросили навзничь на гранитный камень и прижали к нему. Одно из странных существ занесло над ним острый кремневый клинок. Нож завис в воздухе, целя в сердце Амброза, и монах внезапно понял, что он вот-вот упадет и пронзит его грудь.
Вдруг сквозь дьявольские голоса, которые перешли в сумасшедший злобный визг, он услышал сладостный и повелительный женский голос Амброз был растерян и испуган – слова, которые он услышал, показались ему странными и бессмысленными, но схватившие его существа их явно поняли и беспрекословно подчинились приказу. Каменный нож медленно опустился, и Амброзу позволили сесть на гладкой плите.
Его спасительница стояла на краю поляны в тени раскидистой древней сосны. Но вот она подошла, и твари, одетые в белые одежды, почтительно склонились перед ней. Высокая, с царственной осанкой, она была одета в мерцающие одежды, темно-синие, словно усеянное звездами ночное летнее небо. Волосы у нее были заплетены в длинную золотисто-каштановую косу, тяжелую, словно блестящие кольца восточной змеи. Янтарные глаза, губы, словно киноварь, оттененная прохладой леса нежная алебастровая кожа. Амброз подумал, что ему еще не доводилось видеть такую красавицу; но она внушала ему смешанный чувства – и благоговение, как перед королевой, и ужас, который целомудренный молодой монах испытал бы в греховном присутствии соблазнительной суккубы.
– Идем со мной, – приказала она Амброзу на языке, который он понял благодаря своим монастырским занятиям. Красавица говорила на древнефранцузском, которым пользовались в Аверуане в стародавние времена и на котором уже сотни лет никто не говорил. Ошеломленный монах послушно поднялся и последовал за незнакомкой. Вслед ему раздался ропот недовольства, но никто не посмел его задержать.
Женщина провела Амброза по узкой тропинке, которая, извиваясь, тянулась в глубь темного леса. Через некоторое время поляна, гранитная глыба и одетые в белое существа скрылись из виду за густой листвой.
– Кто ты? – спросила женщина, повернувшись к Амброзу. – Ты похож на одного из тех безумных миссионеров, что совсем недавно появились в Аверуане. Знаю, люди называют их христианами. Друиды многих принесли в жертву Таранит, так что я поражаюсь твоему безрассудству, раз ты не побоялся сюда прийти.
Амброз с трудом постигал архаичную речь. К тому же смысл слов красавицы показался ему настолько странным и запутанным, что он решил, что не понял ее.
– Я – брат Амброз, – ответил он, медленно и неуклюже подбирая слова древнего диалекта. – Конечно, я христианин. Но, должен признаться, я не понимаю вас. Мне доводилось слышать о друидах-язычниках, однако они были изгнаны из Аверуана несколько столетий назад.
Женщина с удивлением и жалостью посмотрела на Амброза, Желтые глаза ее казались чистыми и ясными, как выдержанное вино.
– Бедняжка, – пробормотала она – Переживания, вероятно, помутили твой разум. Тебе повезло, что я подоспела вовремя и сочла нужным вмешаться. Я редко мешаю друидам совершать жертвоприношения, но мне стало жаль тебя, когда я увидела, как ты сидишь на их алтаре, такой юный и миловидный.
Амброз все сильнее ощущал, что стал жертвой какого-то особенного чародейства; но он и предположить не мог, в чем суть этого колдовства. Однако даже несмотря на смущение и испуг, он понял, что его жизнь принадлежит этой одинокой и красивой женщине, и начал бормотать слова благодарности.
– Не нужно меня благодарить, – с нежной улыбкой отмахнулась красавица. – Я Моримис, чародейка, и друиды боятся моей магии. Она более могущественна и совершенна, чем их ворожба, хотя я пользуюсь своим искусством только для блага людей, а не во зло.
Монах ужаснулся, узнав, что его прекрасная спасительница – колдунья, хотя ее силы явно были
