рекой. Их рубиновые звезды светили одна другой.
Он снова принялся за пленки и впервые услышал знакомый голос. На пленке была запись приема у американцев 12 января в гостинице «Россия». Говорила рассерженная русская гостья:
— Конечно же, Чехов. Говорят, что он всегда уместен — критическое отношение к мелкой буржуазии, глубоко демократические убеждения и непоколебимая вера в силы народа. А если по правде, то в фильме по Чехову актрисе можно надеть приличную шляпку, а не какую-нибудь косыночку. Хотя бы раз в году все хотят показаться в хорошей шляпке.
Аркадий узнал голос Ирины Асановой, девушки с «Мосфильма». В ответ послышалось протестующее щебетание актрис.
Прибывали опоздавшие.
— Евгений, а что у вас для меня?
Дверь закрылась.
— Со старым Новым годом, Джон!
— Перчатки! Как вы внимательны. Я их обязательно буду носить.
— Носите и хвастайтесь. Зайдите завтра — дам вам сотню тысяч пар на продажу.
Американца звали Джон Осборн. Его номер в «России» выходил окнами на Красную площадь, скорее всего, люкс, уставленный вазами свежих цветов. В сравнении с «Россией» «Украина» была чем-то вроде набитого людьми вокзала. Осборн говорил на хорошем, с необычной вкрадчивой интонацией, русском языке. Аркадию хотелось еще раз услышать голос девушки.
В наушники ворвались другие голоса.
— … чудесное исполнение.
— Да, когда вся балетная труппа была в Нью-Йорке, я устроил в ее честь прием. В честь ее мастерства.
— И Моисеева?
— У него поразительная энергия.
В наушниках слышались обмены приветствиями, тосты за русское искусство, вопросы о семействе Кеннеди. Не было слышно только голоса Ирины Асановой. Веки отяжелели, ему чудилось, будто он схоронился под грудой пальто и шуб, куда доносились четырехмесячной давности отрывочные голоса находившихся в комнате людей, которых он никогда не видел. Шлепанье закончившейся пленки вернуло его к действительности. Надеясь снова услышать голос Ирины Асановой, он перевернул бобину.
Тот же прием, только позже. Голос Осборна.
— Кожевенный завод имени Горького теперь поставляет мне готовые перчатки. Десять лет назад я попробовал импортировать кожу, телячью кожу, которую можно было по дешевке купить у испанцев и итальянцев. К счастью, я поинтересовался, а нет ли товара в Ленинграде, и мне предложили желудки. Рубец. Я проследил, откуда они поступают, и вышел на животноводческий колхоз в Алма-Ате, который как раз в этот день отправлял нужную мне телячью кожу в Ленинград, а желудки в Вогвоздино.
Вогвоздино? Но американец не должен бы знать о расположенном там лагере заключенных, подумал Аркадий.
— Они связались с властями в Вогвоздино, которые сообщили, что товар получен, из него приготовили суп, который с удовольствием съели. Так что колхоз был удовлетворен. Я потерял на этом деле двадцать тысяч долларов и теперь никогда не стану есть суп к востоку от Москвы.
Нервное молчание сменилось нервным смехом. Аркадий закурил и заметил, что выложил на стол три спички.
— Не могу понять, почему ваши люди бегут в Соединенные Штаты? Ради денег? Вы увидите, что американцы, неважно, сколько у них денег, в конечном счете неизменно обнаруживают, что они что-то не в состоянии купить. В этом случае они говорят: «Мы слишком бедны, чтобы позволить себе приобрести это». И никогда: «Мы недостаточно богаты». Ведь вы же не хотите быть бедными американцами? А здесь вы всегда будете богатыми.
Страницы папиросной бумаги с красными штампом КГБ из досье Осборна:
«Джон Дьюзен Осборн, гражданин США. Родился 16/5/20 в Тэрритаун, штат Нью-Йорк, США. Беспартийный. Не женат. В настоящее время проживает в г. Нью-Йорке, штат Нью-Йорк. Первый приезд в СССР в 1942 г. — в Мурманск с группой советников по ленд-лизу. В 1942–1944 гг. жил в Мурманске и Архангельске как представитель дипломатической службы США в качестве советника по перевозкам. В этот период объект оказал значительные услуги делу борьбы с фашизмом. В 1948 г., в период реакционной истерии, оставил дипломатическую службу и как частный предприниматель занялся импортом русской пушнины. Содействовал организации многих миссий доброй воли и культурному обмену. Ежегодно посещает СССР».
На второй странице досье перечислялись конторы фирм «Осборн фер импорте» и «Осборн креэйшнз» в Нью-Йорке, Палм-Спрингсе и Париже, а также поездки Осборна в Россию за последние пять лет. Последняя состоялась со 2 января по 2 февраля. Там же была зачеркнутая пометка карандашом, но Аркадий смог прочесть: «Лично рекомендует: И.В.Мендель, Министерство торговли».
На третьей странице: «Летопись советско-американского сотрудничества в Великой Отечественной войне», «Правда», 1967 г.'
А также: «См. Первый отдел».
Аркадий вспомнил Менделя. Этот человек был подобен раку, который каждый раз, меняя шкуру, становился все толще, — уполномоченный по «переселению» кулаков, во время войны специальный уполномоченный по Мурманской области, потом заведующий отделом дезинформации КГБ и наконец заместитель министра торговли. В прошлом году Мендель умер, но можно не сомневаться, что у Осборна были и другие приятели такого рода.
— Ваше самоуничижение просто очаровательно. Русский ставит ниже себя только араба или другого русского.
Хихиканье русских было лучшим свидетельством правоты Осборна. Им льстило, что с ними так запросто шутят. Во всяком случае, это был неопасный иностранец.
— Находясь в России, умный человек держится подальше от красивых женщин, интеллектуалов и евреев. В общем — от евреев.
Злая, оскорбительная, но остроумная шутка, невольно признал Аркадий: в ней была доля правды.
Как бы ни забавляли слушателей шутки острослова, они весьма заблуждались относительно его подлинного лица. Пометка в досье «Первый отдел» означала североамериканское управление КГБ. Осборн не был агентом — иначе не прислали бы пленок с записями его разговоров. Осборн, судя по пометке, просто оказывал услуги — был ценителем русского искусства и осведомителем о русских артистах. Без сомнения, не одна балерина, обогретая его гостеприимством, говорила в Нью-Йорке что-нибудь такое, что потом слышали другие уши в Москве. Аркадий почувствовал облегчение, не услышав больше голоса Ирины Асановой.
Миша пригласил Аркадия поужинать. Уходя, Аркадий просмотрел, что успели сделать его помощники. Пленки Фета с записями скандинавов были сложены аккуратной стопочкой, рядом тетради и два остро заточенных карандаша. На Пашином столе царил беспорядок. Аркадий взглянул на сделанные им записи телефонных разговоров Голодкина. Одна из вчерашних записей была любопытной. Во время разговора Голодкин говорил только по-английски, а тот, на другом конце, говорил только по-русски.
