Относительно монастырского благочиния царь в 1584 году писал в Соловецкий монастырь: 'Слух до нас дошел, что у вас сытят квасы медвеные да квасят, и устав прежний монастырский переменен: так вы бы квасов не квасили и прежнего чина монастырского не рушили; и которые старцы станут роптать, тех бы смиряли по монастырскому чину'. В 1592 году двое старцев били челом на игумена и келаря Кириллова Новгородского монастыря, что они монастырскую казну раздают взаймы, для своей прибыли, без братского ведома, дружатся с детьми боярскими, берут у них себе гостинцы всякие. Когда один из челобитчиков стал им об этом говорить, то они посадили его в двои железа да в цепь, а потом девять дней били его на правеже, правили деньги, которые он проездил в Москву по монастырским делам. Бить на них челом нельзя, откупаются монастырскою же казной; кроме субботы и воскресенья, службы никогда в монастыре нот и священника нет. В июле 1584 года постановили, чтоб тарханам не быть, с 1 сентября, на время, до государева указа, пока земля поустроится и помощь во всем учинится царским осмотренном. Но уже в октябре того же года царь дал тарханную грамоту митрополиту Дионисию на слободку Святославлю, которую великий князь Василий Дмитриевич дал митрополиту Киприану вместо города Алексина. Тогда же, в июле 1584, было подтверждено, чтоб вотчинникам вотчин своих по душам не давать; но видим, что это постановление пли было скоро отменено, или не исполнялось. В 1587 году знаменитый впоследствии князь Дмитрий Михайлович Пожарский, по приказу отца своего, дал в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь вотчинную деревню без доклада государю; не перечисляем царских пожалований землями в монастыри. По-прежнему давалось монастырям право производить торговлю, право сбирать в своих селах таможенную пошлину; по-прежнему давались грамоты с освобождением монастырских владений от разных податей и повинностей; этих грамот от царствования Феодора дошло до нас очень много, и начинают они раздаваться очень рано.
Касательно отношений монастыря к тем, на чей счет он был построен и поддерживался, любопытна царская грамота 1595 года. В Двинском уезде, при устье Нижнего Моржа, был монастырь Никольский, построенный мирским иждивением. Староста этого монастыря бил челом государю, что десятильник митрополита новгородского разорил монастырь своим насильством; царь дал грамоту двинским данным старостам и становым земским судьям Калейского стана, где находился монастырь, чтобы они защищали монастырь от обид; а когда Калейского стана крестьяне захотят вперед переменить никольских старост и в монастырской казне их считать или сами старосты захотят перемениться и в казне отчет отдать, то все бы крестьяне Калейского стана четырьмя волостками никольских старост выбирали меж собою кого сами излюбят, новых старост приводили к крестному целованью, а старых с лучшими людьми в казне считали и счетные списки отдавали новым старостам.
По старым грамотам Грозного, монастырские крестьяне выбирали у себя прикащиков, старост, целовальников, сотских, пятидесятских, десятских, для губных дел прикащиков, губных целовальников и дьячков; монастыри продолжали определять свои отношения к крестьянам уставными грамотами.
Кроме приведенных указов о крестьянах и холопях от времен Феодора, до нас недошло других дополнений к Судебнику. Относительно заведывания судом любопытно известие разрядных книг под 1588 годом: царь велел отставить князя Меркурия Щербатова от плавной рати и послал его в Тверь судьею. Дошла до нас от описываемого времени любопытная челобитная царю старцев Иосифова монастыря по поводу спора о земле между их крестьянами и крестьянами боярина Ивана Васильевича Годунова: 'Послана, государь, от тебя грамота в Козельский и Белевский уезд к Кузьме Безобразову: велено ему выбрать 10 лучших крестьян боярина Ивана Васильевича Годунова и столько же наших лучших крестьян и дать им жребий: чей жребий вынется, тем отводить землю и лес с образом'. Кузьма лучших людей выбрал и говорил крестьянам Ивана Васильевича: 'С образом с жребия идете ли отводить лес и землю, по своему отводному рубежу?' Слуга Ивана Васильевича отвечал: 'Крестьянам Ивана Васильевича лесу и земли не отваживать и жребия не брать; пусть монастырские крестьяне отводят лес и землю без жребия'. Монастырские крестьяне били челом Кузьме: 'Ивана Васильевича крестьянам надобна земля и лес пречистой богородицы и чудотворца Иосифа, перелезши из Белевского уезда в Козельский уезд через вековую межу города с городом: так и лес им отводить с образом, землю и лес пречистой, а мы им верим и без жребия'. 'Крестьянцы наши с образом земли и лесу отводить не смеют, мы им не велим отводить твоего государева жалованья; а люди и крестьяне Ивана Васильевича нашим крестьянам грозят: велят им неволею отводить нашу прямую монастырскую землю, для того, чтоб нас, нищих твоих, опозорить, огласить и в грех ввесть, а крестьянец наших продать и вотчину монастырскую запустошить; а монастырские крестьянцы уже и так от них застращены, четвертый год беспрестанные обиды и насильства терпят. Государь милосердый царь! пощади свою богомолью, вели учинить безгрешно, чего не ведется, что иноческому чину землю отводить с образом: вели сыскать старыми писцовыми книгами и старыми гранями. Обыскные люди обоих городов, Козельска и Белева, все знают вековой рубеж городу с городом, да не смеют сказать правды, блюдутся Ивана Васильевича'.
Относительно нравов и обычаев заметим известие о потехах царских: государь пожаловал Василия Усова, дано ему 15 рублей денег, да сукно доброе в 2 рубля: тешил он государя, заколол перед ним медведя; даны были подарки какому-то Молвенинову: государя тешил, привел медведя с хлебом да солью в саадаке и с диким медведем своего медведя спускал; дано сукно доброе в два рубля охотнику Глазову: тешился государь на царицыны именины медведями, волками и лисицами, и медведь Глазова ободрал. 1 августа государь ездил под Симонов для водоосвящения на реке и там купался (мочался). Смирное платье (траур) по царевне Феодосии для чинов придворных было цвету темно-зеленого, вишневого, багрового, синего, без саженья.
Относительно нравов и обычаев народных заметим, что в 1590 году староста и крестьяне Тавренской волости обговорились между собою, по благословению отца своего духовного, и учинили заповедь на три года, чтоб в праздник, в воскресение Христово, дела не делать никакого черного, ни угодья не угодовать, ни пасного, ни силового, ни белки не лесовать, ни рыбы не ловить, ни ягод, ни губ не носить, ни путика пасного, ни силового внове не ставить; а в пятницу ни толочь, ни молоть, ни камня не жечь, проводить с чистотою и любовию; женам по воскресеньям не шить, не брать. А кто заповедь эту порушит и доведут его людьми добрыми, на том доправить сотскому, по мирскому уложению, 8 алтын денег на церковное строение, а две деньги сотскому. Кто станет яйца бить, на том доправить ту же заповедь 8 алтын.
Под 1595 годом летописец рассказывает, что князь Василий Щепин да Василий Лебедев составили заговор зажечь Москву во многих местах, а самим у Василия Блаженного грабить казну; решеточный прикащик Байков, участвовавший в заговоре, должен был в это время не отпирать решеток. Но заговор был открыт, и главные участники казнены смертию.
В летописях же находим известие о чародействах и о полной вере в их силу. О Годунове говорится, что он из многих городов собирал волхвов и кудесников и с их помощию привлек к себе любовь царя. Волшебники предсказывали Борису, что он будет царствовать, но недолго, только семь лет. Приведем также любопытный рассказ летописца об отравлении крымского царевича Мурат-Гирея в Астрахани: бусурманы прислали ведунов и его испортили. Воеводы, видя его болезнь великую, привели к нему лекаря арапа. Арап сказал, что его вылечить нельзя, пока не сыщут ведунов, которые его портили, взял с собою русских людей, пошел в юрты, перехватал там ведунов и начал их мучить. Ведуны сказали: 'Если кровь больных не замерзла, то можно пособить'. Тогда арап велел ведунам метать из себя кровь в лохань, и они выметали всю кровь, которую выпили из сонного царевича, жен его и других татар и тем их испортили. Ведуны рассказывали арапу по порядку: вот это кровь царевича, вот эта его жен, вот эта других татар; кровь царевича и одной из жен его вся замерзла, и потому ведуны сказали, что им живым не быть; чья же кровь не замерзла и если помазать ею больного, то он останется жив. Когда царевич умер, то воеводы донесли обо всем подробно государю; царь отправил в Астрахань Астафия Пушкина с приказаньем пытать ведунов, по чьему умышлению испортили царевича, и после пытки пережечь. Пушкин пытал ведунов накрепко разными пытками, но ничего не мог допытаться. Тогда тот же арап начал говорить, что у них так ничего не допытаться, а велел положить им в зубы конские удила, повесить их за руки и бить их не по телу, а по стене против них, и они стали все сказывать. Воеводы, после пытки, велели их сжечь, и жег тот же арап своим мастерством; когда их жгли, то слетелось сорок и ворон многое множество.
Из перечисления подарков, выданных из царской казны разным лицам, мы узнаем имена тогдашних художников: дано было сукно в два рубля и еще два рубля денег Поснику ростовцу за то, что писал образ смоленской богородицы. Этот Посник ростовец носил название знаменщика; он получил английское сукно доброе за то, что знаменовал, садил жемчугом с дробницами черный бархатный покров на гроб Иоанна
