После Тильзитского мира особенным доверием Александра начал пользоваться генерал Аракчеев.
Литература александровского времени славна знаменитым произведением своим - «Историею государства Российского». Первый писатель эпохи, творец нового литературного языка Карамзин посвятил свою деятельность отечественной истории, и все, что мог сделать сильный талант для внешней живописи событий, все было сделано Карамзиным; мечта Ломоносова сбылась: русская история нашла своего Ливия. Что касается до основного взгляда историографа, то Карамзин был представителем екатерининского века, в который окончательно сложились его воззрения: недовольство эпохою преобразования, недовольство внешним заимствованием форм западноевропейской гражданственности, требование внутреннего нравственного совершенствования, перерождения, требование души, чувства, чувствительности, наконец, вследствие недовольства Петровскою эпохою естественное обращение сочувствия к древней России - все это, встреченное нами в екатерининской литературе, отражается и в «Истории государства Российского».
Остановка этой истории на смутном времени, отсутствие подробной истории XVII века, этого моста между древнею и новою Россиею, надолго должны были способствовать распространению мнения, что новая русская история есть следствие произвольного уклонения от прежнего правильного пути, тогда как именно она была необходимым следствием древней русской исторической жизни.
В царствование же Александра I русская историческая литература приобрела другой важный труд: появился Шлецеров Нестор, образцовый опыт критической обработки известий нашей древней летописи. Талантливый и отлично образованный Шлецер был вызван в Россию Мюллером еще в половине XVIII века и посвятил свою деятельность обработке источников русской истории, к которым пристрастился.
Неприятности в академии заставили его покинуть Россию, но среди своих обширных занятий в Германии он не мог забыть любимого Нестора и наконец издал его, уже в XIX веке.
ГЛАВА LIII
ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА (ДО 1850 г.)
1. Вопрос о престолонаследии и смута 14 декабря. С двадцатых годов XIX века революционное движение обходило Европу; оно созревало повсюду в тайных обществах; в Германии оно обнаруживалось преимущественно в университетах, имевших важное значение в стране; на юге, на полуостровах Пиренейском и Апеннинском, оно вспыхивало в войске; в такой же форме, как на юге Европы, обнаружилось оно и в России. В последние годы царствования императора Александра I в России образовались два тайных общества: на севере, в Петербурге, и на юге, между офицерами расположенной там армии.
Эти общества разнились в направлении: тогда как в Северном мечтали об ограниченной монархии, в Южном мечтали о республике, но в том и другом были люди, готовые на всякие крайние средства для произведения переворота.
Император Александр уже в Таганроге перед самою кончиною узнал подробности плана членов Южного общества. Кончина императора и смута, наступившая после этого по вопросу о престолонаследии, внушила членам Северного общества мысль поспешить исполнением своего замысла посредством военной революции.
Смута относительно престолонаследия состояла в том, что так как император Александр не имел детей, то престол должен был принадлежать старшему по нем брату цесаревичу Константину Павловичу, но цесаревич в 1820 году развелся с своею супругою великою княгинею Анною Федоровною, и по этому случаю к закону о престолонаследии было издано дополнительное постановление, что если член императорской фамилии вступит в брак с особою не из царского дома, то он не может передать своей супруге права членов императорской фамилии и дети от этого брака не могут быть наследниками престола.
Цесаревич после своего развода женился на графине Грудзинской (получившей титул княгини Лович) и вследствие этого брака счел нужным отказаться от прав своих на русский престол (1822 г.). Тогда император приказал составить манифест (16 августа 1823 г.), в котором объявлял о добровольном отречении цесаревича и о том, что наследником престола должен быть великий князь Николай Павлович; манифест положен для хранения в московский Успенский собор; три других экземпляра хранились в Св. Синоде, в Государственном совете и сенате, с тем чтоб в случае кончины императора манифесты, хранившиеся в Успенском соборе и Государственном совете, были вскрыты прежде приступления к какому- нибудь другому действию.
Об этих распоряжениях знали очень немногие, сам великий князь Николай Павлович знал очень неопределенно и вовсе не считал дело решенным. Когда известие о кончине императора Александра достигло Варшавы, то здесь цесаревич Константин Павлович объявил, что императором должен быть не он, а брат его Николай Павлович, и присягнул последнему, но в Петербурге великий князь Николай Павлович, не зная ничего об актах, хранившихся в Успенском соборе и в упомянутых высших учреждениях, счел своею обязанностию присягнуть и других привести к присяге старшему брату Константину как императору и когда узнал достоверно о распоряжении покойного императора, то не согласился остановить присяги, вследствие чего сенатский указ о приведении к ней был разослан по всей империи.
Но в народ уже начали проникать слухи о том, что дело еще не решено сенатским указом, что цесаревич отказывается от престола; недоумение и беспокойство овладели всеми; а между тем в разных частях Петербурга ежедневно собирались члены тайного общества; собрания эти были разрешены генерал- губернатором графом Милорадовичем, который был убежден, что у собиравшихся одни чисто литературные дела. Скоро пришло в Петербург из Таганрога донесение об обширном заговоре в армии на юге, по которому император Александр за несколько дней до кончины велел арестовать несколько лиц. 12 декабря великий князь Николай Павлович получил письмо от цесаревича, в котором тот решительно отказывался от престола, и тогда был составлен манифест о воцарении императора Николая I.
14 декабря было назначено днем для обнародования манифеста и принесения присяги новому императору. Накануне между членами тайного общества положено было действовать, но при этом решении не было единства и определенности, 14-го утром, когда гвардейские полки были приводимы к присяге, в некоторых из них обнаружилось сопротивление; подстрекаемые внушениями заговорщиков, что отречение цесаревича мнимое, солдаты схватились за оружие, изранили офицеров, пытавшихся остановить их, и с криками «ура, Константин!» бросились на Сенатскую площадь в сопровождении черни, бессознательно кричавшей то же самое; к слову «Константин» присоединялось иногда слово «конституция».
Граф Милорадович подъехал к мятежникам и стал уговаривать их, но был смертельно ранен двумя заговорщиками. «Пережить 52 сражения и умереть так!» - говорил старый генерал, одна из знаменитостей 1812 года.
Мятежные войска начали стрелять, но верные войска стали все в большем числе сосредоточиваться около императора, выехавшего на площадь. Атаки конницы, направленные против мятежников, не удались; осталась тщетною и попытка высшего духовенства подействовать на них религиозными увещаниями; короткий декабрьский день склонялся уже к вечеру. Император приказал действовать артиллериею; картечь заставила мятежников обратиться в бегство, и Сенатская площадь была очищена в самое короткое время. Ночью несколько членов тайного общества были арестованы.
Случилось, что по упомянутому предварительному распоряжению в тот же самый день 14 декабря арестованы были 13 членов Южного общества. Но этот арест не остановил движения на юге; другие члены общества, видя, что заговор открыт, решились поднять восстание и возмутили часть войска уверениями, что цесаревич Константин не отказывается от своих прав и призывает каждого русского к их защите. Возмутившиеся заняли Васильков и оттуда направляли путь к Киеву, но были настигнуты войсками правительства и потерпели совершенное поражение. После того как следственная комиссия раскрыла заговор, верховный уголовный суд нашел виновными 121 человека; из них пятеро подверглись смертной казни повешением.
