было разбито под Вильною в июне месяце, а в июле поляки были вытеснены из Литвы. Шляхта приготовилась к восстанию на Волыни и в Подолии, но здесь она не могла; действовать с успехом, ибо все низшее народонаселение страны и духовенство состояло из русских; шляхта призвала к себе из царства известного польского генерала Дворницкого, но русские войска под начальством генерала Ридигера прогнали Дверницкого в Галицию.

«Вместе с Дверницким счастие нас покинуло»,- говорили поляки. Они жаловались на медленность и робость своего главнокомандующего Скржинецкого. Скржинецкий бросился со всем своим войском на гвардейский корпус, стоявший между Бугом и Наревою, но не нанес ему ни малейшего вреда; гвардия отступила в порядке, а поляки только истомились. 14 мая Скржинецкий встретился с главною русскою армиею при Остроленке и после долгой и упорной битвы потерпел поражение.

Между тем Варшава, несмотря на опасности, грозившие ей после битвы при Остроленке, волновалась ожесточенною борьбою партий, аристократической и демократической, по вопросу, нужно ли сосредоточить власть в руках одного или оставить прежнее правление.

Успехи русской армии обеспечивались со всех сторон, но среди ее движения к Варшаве 29 мая граф Дибич умер от свирепствовавшей тогда холеры.

Преемником Дибича был назначен граф Паскевич-Эриванский. 7 июля новый главнокомандующий переправился через Вислу. Между тем на сейме революционная партия взяла верх, потому что в число депутатов введены были повстанцы, бежавшие перед русскими из Литвы, Подолии и Волыни: потерявши все на родине, эти люди только в крайних мерах ждали себе спасения. Варшаву сильно укрепляли, городские жители, ксендзы, женщины должны были участвовать в работах; выпустили бумажные деньги, взяли церковное серебро, жители должны были отдать правительству всю свою серебряную посуду; эти меры возбуждали сильное неудовольствие.

Тяготились нерешительным положением и обвиняли главнокомандующего Скржинецкого в медленности, в неумении или нежелании остановить русских, приближавшихся к Варшаве.

Революционная партия, не терпевшая Скржинецкого как умеренного, воспользовалась общим неудовольствием и свергла главнокомандующего. Но наверху все еще оставались умеренные, аристократы, Чарторыйский с товарищами; чтоб низвергнуть правление, революционеры проводили в народ мысль, что слабость правительства виною всех несчастий Польши; надобно действовать энергически, террором, по примеру французских революционеров, против людей равнодушных, желающих примирения. Несколько лиц, в том числе генералы, были заподозрены в измене; суд оправдал их, и, несмотря на то, их держали в заключении. 3 августа вспыхнул мятеж, толпы ворвались в замок, где содержались заключенные, и умертвили их зверским образом.

Правление в ужасе рассеялось; князь Чарторыйский, переодетый конюхом, бежал в лагерь. Толпы продолжали истреблять в разных местах указанных демагогами людей. Для прекращения резни и смуты поспешили провозгласить губернатором Варшавы генерала Круковецкого, который давно уже интриговал и ждал случая захватить власть. Бывшее правление было уничтожено; сейм по образцу Североамериканских Штатов отдал исполнительную власть президенту и ответственным министрам, и президентом был провозглашен Круковецкий. Главнокомандующим был назначен для вида старик Малаховский, но всем распоряжался президент.

В таком положении находились дела, когда граф Паскевич приблизился с войском к Варшаве. Перед приступом испробованы были примирительные средства; полякам дано было знать, что если император немедленно будет признан королем и поляки не будут настаивать на соединении с литовскими и западнорусскими губерниями, то все остальное они легко могут получить. Поляки отвечали, что они подняли оружие за независимость своей нации в границах, которые они в прежнее время, завоевали у русских. «На подобные вещи можно отвечать только пушечными выстрелами»,- сказал русский фельдмаршал, и 25 августа назначен был штурм.

25 августа русские овладели селением Волею, всего сильнее укрепленным, и первою линиею укреплений. На другой день рано утром происходили личные переговоры между графом Паскевичем и Круковецким. Русский фельдмаршал предложил условия: «Безусловная покорность армии и нации; немедленная сдача Варшавы, моста чрез Вислу и Праги, удаление польской армии в Плоцк». Ответа положили дожидаться до часа пополудни, но сейм провел условленное время в бесполезных прениях, и в половине второго часа военные действия начались. Когда укрепление за укреплением стали переходить в русские руки, то Круковецкий, получивший от сейма полномочие для переговоров, написал в 6 часов вечера письмо государю с изъявлением безусловной покорности.

Но этим дело не кончилось, потому что на сейме сменили Круковецкого, выбрали нового президента, Немоевского, который ушел из Варшавы скоро после своего избрания, и в такой смуте только на рассвете другого дня главнокомандующий Малаховский с генералами обязались очистить Варшаву. В 7 часов утра 27 августа русские полки вступили в город. Но польское войско, очистив Варшаву, не думало покоряться; при нем находилось и правление с президентом Немоевским; единодушия не было, главнокомандующие менялись; Немоевский, главный виновник сеймовых смут в Варшаве, и теперь был их виновником в войске. Наконец в сентябре Немоевский с другими членами правления ушел за прусскую границу; войско, преследуемое русскими, перешло туда же; другие корпуса перешли чрез австрийскую границу, и война в восемь месяцев была окончена. Граф Паскевич-Эриванский получил титул князя Варшавского.

6. Следствия польского восстания. Следствием восстания была потеря конституции, данной Польше Александром I. Устройство Царства Польского в общих чертах приблизилось к устройству русской империи. В челе управления поставлен Совет, состоявший под председательством наместника из директоров комиссий, соответствующих министерствам империи. Государственный совет, также под председательством наместника, занимался рассмотрением новых законов, годовой сметы доходов и расходов, соображением средств к лучшему устройству края. По указанию опыта уничтожено было главное средство к успеху последующих восстаний, уничтожено было отдельное польское войско.

7. Уничтожение унии. В русских областях, возвращенных от Польши Екатериною II, уничтожено было явление, сильно напоминавшее польское владычество, - уния. Возвращение униатов к вере предков, столь сильное при Екатерине, остановилось в два последующих царствования; католическое движение стало усиливаться, и уния держалась тем крепче, что Церковь униатская в России вместе с Церковию римско- католическою находилась в заведовании одной коллегии.

В царствование императора Николая еще в 1828 году управление униатскою Церковию было отделено и сосредоточено в особой коллегии, которая должна была охранять униатскую Церковь от наплыва католических обрядов и обычаев и восстановлять прежние греко-русские уставы и обычаи.

В 1838 году сделан был новый шаг: заведование делами униатской Церкви поручено было обер- прокурору Св. Синода. В 1839 году униатские епископы и знатнейшее духовенство, собравшись в Полоцке, постановили просить государя императора о дозволении униатам «присоединиться к прародительской православной Всероссийской Церкви». Св. Синод определил: по правилам св. отец принять епископов, священников и всю паству греко-униатской Церкви в полное и совершенное общение св. православно- католической восточной Церкви и в не раздельный состав Церкви Всероссийской.

8. Отношения к Турции. Польское восстание имело важное влияние на внешнюю политику России, содействуя более всего охлаждению между Россиею и Франциею. Общественное мнение во Франции было на стороне поляков, и правительство из угождения ему своим неловким вмешательством раздражало русского императора: так, оно старалось склонить другие дворы сделать ему соединенные представления насчет дружелюбного улажения дела с повстанцами; французское правительство толковало, что европейские державы имеют право вмешиваться в польские дела на основании постановлений Венского конгресса.

В палате депутатов произносились враждебные для России речи в пользу Польши; король в тронной речи отзывался о ней сочувственно. Когда получено было известие о Гроховской победе, толпа в трауре по убитых поляках бросала камнями в дом русского посланника и перебила окна. Так как и после утушения польского мятежа Франция продолжала высказывать свое сочувствие к Польше и вообще смотрела на Россию как на главную противницу тех либеральных стремлений, которых считала себя представительницею, то это вело неминуемо к охлаждению между русским и французским правительствами; охлаждение же к Франции вело, естественно, к сближению между Россиею и Англиею, к старанию действовать сообща против Франции, что преимущественно обнаруживалось в восточных делах.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×