его эмиграционные мероприятия, не вмешивалось в его действия, разрешало в составе семьи эмигрировать и призывному возрасту, и бесплатно выдавало выездные визы, и предоставляло льготный тариф по железным дорогам, – однако чтобы однажды уехавшие – уже в Россию не возвращались [1060].
По тогдашним транспортным возможностям эмиграция за океан велась через Англию, и в её портовых городах создавалось промежуточное скопление еврейских эмигрантов, иные и сами оседали в Англии, кого- то возвращали из Штатов назад; и с 1890 общественное мнение Англии возбудилось вообще против политики русского правительства, «со столбцов английской прессы не сходил еврейский вопрос… Не сходил с очереди и в Америке вопрос о положении евреев в России» [1061]. Сметя возможные размеры такой эмиграции. Великобритания скоро резко закрыла свои входные ворота [1062].
Уже с 1894 остановилась и эмиграция евреев в Аргентину. Энциклопедия называет это: «нарастающ[ий] кризис… в аргентинском вопросе» [1063], Слиозберг – «разочарование уехавших в Аргентину» (недовольные бунтовали, слали коллективные жалобы гиршевской администрации). В прениях Государственной Думы рисовалась такая картина, похожая на опыт в Новороссии: «На примере переселения евреев в Аргентину мы можем указать, целый ряд таких случаев, когда люди получили [там] землю на весьма выгодных условиях, бросали её и искали исхода в более подходящих для них промыслах» [1064].
После того «ЕКО, хотя ещё продолжало видеть своё призвание в колонизационных предприятиях с целью превращения евреев в земледельцев, но фактически постепенно отступало от этого». Оно взяло на себя помощь «крайне беспорядочной эмиграции евреев из России», «занялось доставлением сведений эмигрантам, защитой их интересов, сношением со странами иммиграции», для того изменило и тот устав, который оно наследовало от покойного уже барона Гирша. Отчисляли значительные средства «на поднятие благосостояния евреев в местах их жительства», с 1898 «работа стала вестись среди населения в пределах самой России», а как одно из направлений – в существующих еврейских земледельческих колониях – «введени[е] улучшенных орудий и методов обработки», «доставление дешёвого мелиоративного кредита». Однако и тут, «несмотря на сравнительно большие затраты на поощрение земледельческого труда, в развитии этой отрасли вообще замечается относительный застой» [1065]. – Напротив, струя еврейской эмиграции из России, «в теснейшей связи с сильным упадком ремесла и постепенным вытеснением мелкой торговли и факторства», всё усилялась, «наибольшей высоты… достигла в 1906 г.» – хотя и она «не в силах поглотить весь годичный прирост населения» еврейского. При этом «главная масса эмигрирующих направляется в Соединённые Штаты», например в 1910 – 73% из всех эмигрантов [1066]. «В 1881-1914 туда прибыли 78,6% евреев, покинувших Россию» [1067]. – Движение века уже ясно обозначилось тогда. (А на въезде в Соединённые Штаты, где тогда не спрашивали ремесленных свидетельств, – оказалось, что за первые шесть лет XX в. 63% из русских евреев-иммигрантов – «заняты в промышленности». И отсюда получается, что из России в Штаты ехали одни ремесленники? Это объяснило бы отчасти: почему ремесленники не ехали в открытые им внутренние губернии. Но и нужно учесть: для многих иммигрантов, особенно несостоятельных или бездельных, в «группировк[е], принятой американским цензом», и не было иного подходящего ответа [1068].)
Заметно и отсутствие лиц образованного слоя евреев, казалось бы наиболее угнетённых в России, они как раз не эмигрировали, – от 1899 до 1907 составляли чуть больше одного процента [1069]. Еврейская интеллигенция – нисколько не склонялась к эмиграции, она осуждала её как отклонение от задач и жребия в России, где теперь-то и открывались пути активности. Ещё в 1882 резолюция съезда еврейских: общественных деятелей «призывала “совершенно отвергнуть мысль об устройстве эмиграции как противоречащую достоинству русского государства”» [1070]. В последние годы XIX в. «новое поколение хочет активно вмешаться в историю… и по всей линии, извне, как и внутри, оно переходит от обороны к наступлению… Новые евреи хотят отныне сами делать свою историю, наложить печать своей воли и на свою судьбу, и, в справедливой мере, также на судьбу страны, где они живут» [1071].
Религиозное еврейское крыло тоже осуждало эмиграцию: как уход от живительных корней восточноевропейского еврейства.
В секулярных усилиях нового еврейского поколения содержалась, во-первых, обширная программа собственно еврейского образования, культуры и литературы на идише, через который только и можно было тогда установить понимание с еврейскими массами. (По переписи 1897 три процента [российских] евреев назвали русский родным языком. А иврит – уже как будто забыли, не верилось, что его можно возродить.) Сеть библиотек, специально предназначенных для евреев. Несколько газет на идише, с 1903 – ежедневная «Дер фрайнд», нарасхват в местечках: беспартийная, но старалась воспитывать политически [1072]. – Как раз в 90-е годы обозначилась «грандиозн[ая] картин[а] преобразования аморфной еврейской массы в нацию», «еврейский Ренессанс» [1073]. Один за другим выявляются популярные писатели на идише: Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом-Алейхем, Ицхак-Лейбуш Перец. И, подчиняясь этому движению, поэт Бялик переводил свои стихи с иврита на идиш. – В 1908 движение это имело вершиной конференцию в Черновцах: признать идиш «национальным языком еврейского народа» и всю печатность переводить на идиш [1074].
Параллельно этому приложены были значительные еврейские культурные усилия на русском языке. 10- томная историко-литературная «Еврейская библиотека» [1075]. В Петербурге с 1881 журналы: снова «Рассвет», затем и «Русский еврей». (Однако вскоре прекратили своё существование: «Эти органы не встретили поддержки со стороны самих евреев».) [1076] В журнале «Восход» печатались все еврейские писатели, переводы всех новинок; особое внимание уделялось изучению и проблематике еврейской истории [1077]. (Нам бы, русским, такое внимание к своей истории.) Теперь «доминирующую роль в общественной жизни русского еврейства» играл «еврейский Петербург». «К середине 90-хгодов [тут]… образовался довольно значительный кадр еврейских деятелей… аристократия еврейского образования», все таланты тут [1078]. – По приблизительным подсчётам в 1897 по-русски свободно говорило только 67 тысяч евреев; но это была культурная элита. А уже и «всё молодое поколение» Украины 90-х годов воспитывалось на русском языке, а уходившие в гимназии и вовсе переставали получать еврейское воспитание [1079].
Не было такого прямого лозунга – «ассимиляция!», раствориться в русской стихии, или призыва к национальному самоотречению, – ассимиляция была бытовым явлением, но она связывала российское еврейство с будущностью России [1080]. Впрочем, Слиозберг оспаривает сам термин «ассимилятор». «Не было ничего более противного истине», чем утверждение что «ассимиляторы» «считали себя… русскими Моисеева закона». Напротив, «тяготение к русской культуре не исключало исповедания традиций еврейской культуры» [1081]. Однако после разочарований 80-х годов «некоторые крути еврейской интеллигенции, всецело проникнутые ассимиляционными устремлениями, испытали перелом в своих общественных настроениях» [1082]. «Вскоре уже не оказалось почти ни одной [еврейской] организации или партии, которая отстаивала бы ассимиляцию. Однако… наряду с тем, что ассимиляция, как теория, потерпела крушение, она, тем не менее, не перестала играть роль реального фактора в жизни русского еврейства, по крайней мере в той его части, которая живёт в крупных городах» [1083]. Но решено было «прервать связь между эмансипацией… и… ассимиляцией», то есть добиваться первого, а не второго, равенство, но без утери еврейства [1084]. В 90-х годах главная задача «Восхода» стала: бороться за равноправие евреев в России [1085].
С начала века в Петербурге организовалось, из видных адвокатов и публицистов, «Бюро Защиты» евреев в России. (Прежде эту задачу выполнял один барон Гинцбург, к которому стекались все еврейские жалобы.) Об его основателях рассказывает подробно Слиозберг [1086].
В эти годы «еврейский дух возбудился к борьбе», происходил среди евреев «бурный рост общественного и национального самосознания» – но национального самосознания уже не в религиозной форме: при
