— Почему, черт возьми, ты это сделала со мной? Почему?! — Поток воздуха от его дыхания заставил ее резко отвернуться, но он схватился рукой за ее халат и поднял ее так, что она стояла на носках и находилась в сантиметре от его рта. — Кто он? Мне положено это знать после стольких лет!
— Пожалуйста, Герб. — Она пыталась выдернуть халат из его кулака, но он только сильнее сжал его.
— Кто? Я сидел в этой вонючей дыре и решил, что раз и навсегда выведаю у тебя.
— Что ты говоришь?! Я была всегда с тобой, разве не так?
— Ты была со мной, потому что знала, что я найду и тебя, и твоего любовничка, и убью вас обоих! — Вдруг он отшвырнул ее, и она упала, растянувшись на диване, что стоял сзади. — Так же, как мне хотелось бы убить эту дочь-проститутку, которую ты расплодила, пока я воевал во Вьетнаме! Как ты могла такое сделать? Как? Все на нас смотрят, и я могу прочитать их мысли. Бедняжка Ада, живет с таким несносным лодырем Гербом! Все эти годы своими кроткими поступками ты их дурачила. Но не меня, не меня! Я никогда не забывал, ни на одну минутку, что ты со мной сделала, пока я был достаточно хорош, чтобы пойти и сразиться за тебя. Каждый раз как я смотрю на эти светлые волосы и на ее лицо ублюдка, я поклялся еще давно, что однажды сведу счеты с вами. И, наконец, мне выпал шанс, когда маленькая шлюха забеременела от богатого ублюдка. И я решил раз и навсегда, что старине Гербу заплатят за все, что он сносил все эти годы. А знаешь, как приятно было думать, что расплата поступит прямо из рук того, кто мне задолжал — от этой бесполезной шлюхи, которая ничуть не лучше своей матери? — Герб шатался, его глаза блестели от ярости. — Ты должна мне, Ада! Вы обе мне должны! Но что вы сделали? Вы ограбили меня, и я снова остался с пустыми руками, разве не так?
— Я никогда…
— Заткнись! — рявкнул он, ткнув пальцем прямо ей в нос. — Заткнись! — Он очень близко наклонился над ней. Девятнадцать лет ты только этого и ждала. Девятнадцать лет я смотрел на твоего ублюдка и видел, как моя собственная плоть и кровь восстала против меня в лице вас обоих, пока в конечном итоге он не сбежал из дома. И когда он возвращается, ты переходишь на их сторону и позволяешь, чтобы меня упекли в тюрьму. А потом просто поворачиваешь нож в ране, выдав ее замуж за мой лакомый кусок. Проклятье, Ада, я прочел о свадьбе в газете. Вы специально отправили меня подальше, и я даже не увиделся со Стивом!
— Я к этому не имею никакого отноше…
Но он не дал ей договорить.
— Не лги мне, шлюха! Я девятнадцать лет терпел твою ложь, и это не дало мне ничего, кроме тюрьмы!
Он попятился назад и с размаху ударил Аду по голове. Она пыталась закрыть лицо.
— Ты была все время на их стороне! Всегда была против меня!
Следующий удар пришелся в челюсть, и Ада упала.
— Мне улыбалась удача, и ты это знала!
Жестокий удар ногой подбросил ее, а потом она снова упала на пол.
Несправедливость Герба Андерсона питала теперь сама себя. Так долго таившаяся ненависть прорвалась в дикую ярость, которая нашла свое вымещение на несчастной Аде.
Алкоголь наложил свой отпечаток на то, что он вышел из себя и начал опускать кулаки на жену до тех пор, пока она не свалилась без чувств на пол. Он уставился на груду окровавленного мяса, вытер слюну со рта, потом слизал с кулака ее кровь и выскочил из дома. Через два дня он покинул штат Миннесота.
Кэтрин печатала, когда внизу зазвонил телефон. Минуту спустя она услышала стук поднимающихся наверх шагов Клея, потом его голос за спиной.
— Кэтрин?
Он наблюдал, как она подняла локоть и стала массировать затылок.
— Кэт? — мягко сказал он.
Это слово заставило ее резко развернуться, и по его лицу она увидела, что он понял.
— Что?
— Звонила миссис Салливан, соседка матери.
— Матери? — Она приподнялась со стула. — Что-нибудь случилось?
Клей видел, что на лице Кэтрин появился испуг. Инстинктивно он подошел к ней и положил руку на плечо.
— Твоя мать в больнице. Они хотят, чтобы мы приехали прямо сейчас.
— Но что случилось?
— Пошли, мы поговорим об этом в машине.
— Клей, скажи мне!
— Кэтрин, не нужно паники, ладно? — Он взял ее за руку и повел поспешно через дом. — В твоем положении это вредно. Вот, надень пальто, а я подгоню машину ко входу.
Она чуть не оторвала рукав его пиджака, останавливая его.
— Не нужно меня жалеть, Клей. Скажи, что случилось!
Он положил свою руку на ее руку и сильно сжал.
— Кэт, твой отец вышел из работного дома. Он напился и в таком состоянии пришел домой.
— О нет… — запричитала она.
Страх охватил Клея, но не за ее мать, а за нее.
— Пошли, нам лучше поторопиться, Кэт, — сказал он мягко.
В первый раз за все время Кэтрин была благодарна Клею за его привычку гнать машину с бешеной скоростью. Он управлял «кореветтом» с неумолимой решимостью участника автогонки «Инди-500», как робот поворачивая и меняя узкие улочки, ненадолго отрывая взгляд от дороги, чтобы удостовериться, что с Кэтрин все в порядке. Она сидела, сжавшись и дрожа, вцепившись в приборную доску, глядя прямо перед собой. Как только они подъехали к больнице, Кэтрин пулей выскочила из машины, Клею приходилось бежать трусцой, чтобы не отставать от нее. Когда они подошли к палате первой помощи, Кэтрин оторвалась от Клея и бросилась к улыбающейся женщине, которая тотчас поднялась со стула и направилась к ней с распростертыми руками.
— Кэти, мне очень жаль.
— Как она, миссис Салливан?
Глаза женщины поискали поддержку в лице Клея. Он кивнул.
— Врачи все еще с ней. Я еще не знаю. О девочка, что он с ней сделал… — И миссис Салливан разразилась слезами. Первая мысль Клея была о Кэтрин. Он усадил ее на стул, пока миссис Салливан вытирала слезы мятым носовым платком.
— Она… она как-то доползла до телефона и позвонила мне, — задыхаясь от слез, проговорила миссис Салливан. — Хотя я не понимаю, как ей это удалось…
Клей чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он ничего не мог сделать, кроме как сесть рядом с ней и взять ее руку. Она смотрела остекленевшими глазами на холодную, неуютную мебель в холле.
Наконец появилась сиделка и сказала, что врач поговорит с ними прямо сейчас. Клей сдержал Кэтрин, притягивая к себе ее руку.
— Может, мне следует пойти…
— Нет! — настояла она, выдергивая свою руку. — Она моя мать. Я пойду.
— Тогда не одна.
Врач представился, пожал им руки и бросил взгляд на округлые формы Кэтрин.
— Миссис Форрестер, вашей матери не грозит опасность того, что она умрет, вы понимаете?
— Да. — Но глаза Кэтрин были прикованы к двери, за которой лежала ее мать.
— Ее очень сильно избили, и у нее сильно повреждено лицо. Ей дали успокоительное, поэтому вам нет необходимости ее видеть. Возможно, завтра вы сможете это сделать.
— Она настаивает, — сказал Клей.
Врач тяжело вздохнул.
— Хорошо, но перед тем как вы войдете, я должен вас предупредить, что это не очень приятное зрелище. Я хочу, чтобы вы были к этому готовы. В вашем положении шок совсем ни к чему. Пусть вас не пугает множество аппаратов — на вид все кажется более сложным, чем есть на самом деле. У вашей,
