далекий миг, когда решил стать, незнамо почему и для чего, пилотом, чтобы участвовать в бесконечной войне. Проклинал, но опять шел в «камеру пыток» и летел в лоб вражеским истребителям. Опять вылезал из «картонной коробки» и, рискуя рухнуть без сил прямо на упругий пластиковый пол, выслушивал от СС:
– Лейтенант, вы убийца. Вы только что погубили себя и своего ведущего.
Я скрипел зубами. Приходил в себя, И снова – «картонная коробка». Стопроцентная чувствительность, хотя у того же Корвена УРРЕАЛ не поднимался выше семидесяти, равно как и у других, Их жалели. Меня СС не жалела. Меня она ненавидела.
Скорее всего, я ее тоже ненавидел… Она была несправедлива, агрессивна, цинична и издевалась надо мной, кажется, с огромным удовольствием. Обиднее всего было то, что, кажется, она не столько стремилась вылепить из меня пилота в своем понимании (это еще можно было простить), сколько просто измывалась с целью сломать меня и выкинуть прочь… Только я ей этого не позволю. В летной школе отлично учат подчиняться и терпеть. Пилоту, который не овладел этим искусством, грош цена. И перетерпеть я могу многое. Может, когда-нибудь придет время и мы сочтемся… Может быть…
– Вы не раздумали стать пилотом? – улыбаясь холодно, спрашивала она.
Я имел шанс раздумать. По традиции перед первым боевым вылетом пилот мог отказаться от полета и быть с позором выкинутым из флота. Отказывались очень немногие. По-моему, она стремилась, чтобы я вошел в их число.
– Никак нет, содруг капитан.
– Ладно, содруг лейтенант. Через час снова…
Медблок, Прийти в себя. «Картонная коробка». Безвкусная еда на обед– при воспоминании о том, как плазма выжигала желудок в последний раз, любой деликатес покажется пищевыми отходами.
Снова и снова тренировки.
На десятый день такой чумной жизни, когда я опять вывалился из «картонной коробки» и ощутил, что ноги отказываются держать меня, Талана прищурилась и сказала:
– Ладно. Будем считать, что первый этап закончен. Через «камеру пыток» вы прошли, лейтенант.
– Как?
– Все, тренажеры пока по боку. Отдых. Можете выпить банку пива. Только ничего крепче. Не увлекайтесь.
– Есть, содруг капитан.
– Если повезет, посмотрим у Фаланги, каков ты в бою и чего стоят мои уроки…
В этот вечер я заснул счастливым. Я знал, что завтра не будет «камеры пыток».
Ну а дальше – как получится. Последний выпускник школы Галахвара живет взаймы.
Глава четвертая
Эскадра вынырнула в намеченном секторе системы Фаланги и вышла на орбиту вокруг красной газовой планеты-гиганта, оправленной в три кольца, – той самой, около которой раз за разом разворачивались боевые действия в «картонной коробке».
В системе Фаланги имелась одна колонизированная планета – Саслен. Она имела технологическую инфраструктуру, основу которой составляли гигантские биоконструкторские комплексы, раскинувшиеся на трех континентах. Остальные планеты системы никакого интереса не представляли – для жизни они не подходили.
Следов меркан здесь не было и в помине. «Плоскостники» с Саслена жили обычной, достаточно беззаботной жизнью высокотехнологичного общества со стандартно высоким уровнем благосостояния. Наши стереовизоры ловили их безмятежные передачи, в которых и намека не было на то, что система может стать полем боя. Хотя пространство это считалось близким к границе, никто не верил, что вялотекущая война дотянется сюда. Прибытие эскадры, обозначенное как плановый поход, было главной темой стереопередач аж три дня, потом подоспели пара громких преступлений, выборы муниципальных контролеров, пуск четвертой линии планетарного кваркового реактора и перевод комбината «Биоактив» на новую технологию синтеза субактивных полимеров…
– Меня поражает эта беззаботность, – говорил я Корвену, с которым мы сидели в моей каюте. Стереовизор растворил всю стену, и на ее месте возникали картинки городов Саслены. Ничего особенно выдающегося нашим глазам не представало. Обычная провинциальная дыра. Неизменный километровый, со старомодным радужным покрытием небоскреб в столице, в нем расположены административные службы, и он должен наглядно демонстрировать процветание планеты. Жилые пузыри в полярных холодных районах. Стандартная застройка с домами-гроздьями и «шайбами». И, естетсвенно, аборигены, гордые сознанием того, что судьба позволила им жить в этом «самом лучшем уголке Вселенной».
– «Плоскостники» вообще забыли, что идет война, – сказал я.
– Для них она далеко, – пожал плечами Корвен, рассматривая в иллюминатор красный гигант с двумя большими, в тысячи километров, темными пятнами смерчей, которые кружатся тысячи лет.
– Далеко?.. За год мы потеряли две планеты и двести тысяч человек.
– Еще вспомни погибший линкор, одиннадцать крейсеров… Это «плоскостникам» ничего не говорит, – Корвен закинул в рот сладкую хрустящую пластинку и бросил опустевший пакет в угол. Оттуда появился чавкающий хобот уборщика, запрограммированного мной из-за ненависти к беспорядку подбирать все плохо лежащее.
– Но две планеты…
– Они умом понимают это. Но поверить не могут. Война идет уже семьдесят лет.
– За семьдесят лет мы потеряли восемь планет… А тут две в год.
– А ты знаешь, что немало «плоскостников» вообще ничего не имеет против того, чтобы сдаться? – посмотрел на меня с насмешкой Корвен,
