врага хрустит в твоих пальцах. Когда ты заливаешься его кровью. Когда ты рвешь его на части, – он растопырил толстые пальцы и сделал движение, как будто действительно кого-то рвал на части, и лицо при этом исказилось гримасой. – На части…
– В кабаках, – поддакнул Корвен.
– Что ты сказал? – обернулся к нему Вольген.
– Что я сказал? – Корвена понесло. Он, не обладавший моей уравновешенностью и быстро выходящий из себя, был взбешен, голос его срывался. – Наша война – сбитые мерканские истребители. Ваша – облеванные кабаки.
– Ха, – Вольген обрадовался такому повороту. – Другой разговор.
Он сграбастал Корвена за грудки и приценился, как приценивается художник к холсту, раздумывая, куда бы нанести мазок. Корвен сжал сухой кулак и готов был засветить в лыбящуюся морду С таким же успехом он мог бы попытаться избить металле пластовую стену. Я огляделся в поисках чего-нибудь, годящегося для драки, но в баре ничего увесистого не было, да и для разговора с равванскими десантниками сгодилась бы только кувалда Лейтенант Гоцельген, заместитель Вольгена, который был поближе, необычайно резво для такой туши оказался рядом, и я внутренне сжался в комок, представив, что будет со мной, когда его громадный кулак начнет ровнять выступы на моем лице. И, что обидно, ничего не сделаешь. Это как истребителю устраивать дуэль с линкором.
Корвен все-таки извернулся и засветил командиру десантников кулаком. Удар получился скользящим и только позабавил детину.
– А теперь я, – кивнул Вольген.
Я понял, что Корвену обеспечен реанимационный блок, и из сидячего положения сумел дотянуться до каменного зада Вольгена и пнуть со всей силы в него ногой.
Командир десантников сдвинулся всего на несколько сантиметров. А я попал в тиски – лейтенант Гоцельген сграбастал меня, как котенка, и играюче ткнул лбом в мягкую барную стойку, от чего в глазах потемнело.
– Ты сам начал, ублюдок, – прошипел он, и я вдруг понял, что равване меня не просто недолюбливают, а искренне ненавидят. Именно меня. Почему?
– Тихо! – раздался громкий крик. Хватка ослабла. Потом меня отпустили, и я увидел Талану в проеме входа.
Она стремительно подлетела к Вольгену.
– Оставьте их, капитан, – спокойно произнесла она.
– Да? – насмешливо оглядел ее с ног до головы Вольген. – Почему бы это? Они напали на нас. Это самооборона, капитан.
– Я сказала отпустите, – она подняла руку с браслетом, и было понятно, что сейчас подаст сигнал тревоги.
– Да получи своего щенка, – Вольген отбросил Корвена, тот упал на пол и готов был кинуться в бой, но СС срезала его острым взглядом.
– Сосунок забыл немножко, где подают молоко, – хмыкнул Вольген.
Тут в бар заскочили два битюга в шлемах, комбезах с бронепластинами и с парализующими пистолетами наизготовке – наша корабельная полиция.
– Что тут происходит? – спросил старший.
– Все в порядке, лейтенант, – отчеканила СС. Полицейские подозрительно осмотрели присутствующих и неторопливо удалились.
– Ладно, мир, – поднял руки Вольген, а потом потянулся к мягкому пластиковому барному манипулятору, тот с готовностью вложил в ладонь стаканчик. – Выпьем, Талана?
– Лучше пить воду из лужи, чем самое замечательное вино с тобой, Вольген, – с неожиданной злостью, нехарактерной для ее сдержанной натуры, кинула Талана и посмотрела на нас с Корвеном. – Что разинули рты? Марш отсюда!
Нам оставалось только удалиться.
Уже выйдя из бара, я остановился, прислушиваясь к разговору.
– Оставь парней в покое, Вольген, – произнесла зло Талана.
– А где сейчас покой, Талана?
– Что ты хочешь от Серга?
– Хочу? Уж не сексуслуг.
– Правильно, для этого у тебя есть твои обезьяны…
– Что?!
– Зачем тебе Серг?
– Он мне не нравится, Талана. В нем все неправильно. Он чужой.
– Откуда ты набрался этой мути, Вольген?
– Он мне не нравится. И мне не нравишься ты. Вы, две твари, нашли друг друга, – не говорил, а шидел Вольген. – Вам остается только спутаться.
– Ты животное, Вольген.
– Может быть. Но не люблю, когда мне об этом напоминают… Мы посчитаемся с тобой, Талана. За все.
