однако, прилично - не подстать тому, каким видел я его в прошлый раз. И был он не один. Подобострастно согнувшись, он следовал за человеком в парике, одетым в щегольской европейский костюм. Что-то в фигуре этого человека показалось мне знакомым. Я присмотрелся пристальнее...
О, святые угодники! У меня окончательно открылись глаза. Спутником скомороха был не кто иной, как лекарь Винер...
* * *
- Мне очень тяжело, Ханс! С каждым днем все новые и новые проблемы. И испытания мои растут неотвратимо. Мне нужно бежать из этого города. Удерживает меня здесь только чувство ответственности и обязательства в отношении моего покровителя герра Кундората, который уже в пути и скоро должен прибыть сюда...
Так уж получилось, что Кессель невольно принял на себя обязанность выслушивать мои сетования на жизнь и успокаивать меня. Не будь его, я погрузился бы в черную пучину отчаяния.
- Вы еще окончательно не выздоровели. Это и сказывается на вашем настроении.
- Поверьте, я здоров. Я же сам лекарь.
- Лекари, видя болезни других, часто не замечают их у себя. Обратитесь к кому-нибудь. Например, к Винеру.
При упоминания этого имени, я вздрогнул.
- К Винеру? Если б вы только знали!
- Я знаю одно: он может вам помочь.
- А я знаю другое - он хочет меня погубить! - неожиданно для себя выпалил я.
- Не понимаю вас...
В двух словах я рассказал ему почти все, умолчав только о колдовстве, Жезле и некоторых других подробностях.
- М-да, - покачал головой Кессель. - История не из обычных. Хотя нельзя сказать наверняка, что это именно Винер стрелял в вас ночью у монастыря. Все ваши аргументы сводятся к личной неприязни и тому, что вы видели его в обществе скомороха.
- Уверяю вас! Он хочет меня изничтожить и был бы счастлив развеять мой прах по ветру. Я не так глуп, чтобы не замечать этого.
- Вероятно. Но что тут можно предпринять? Обратиться к местным властям по такому поводу - значит, навлечь на себя сомнения с их стороны в вашем душевном здравии.
- Да, вы правы... Придется самому постоять за себя! Что-то в моем голосе не понравилось Кесселю. Он внимательно и обеспокоено посмотрел на меня
- Только не наделайте глупостей, Фриц Не совершайте в порыве чувств поступков, о которых будете потом жалеть. И помните, что здесь судебная расправа вершится строго и незамедлительно.
- Мне не страшна судебная расправа. Этот суд надо мной не властен.
- Осторожно, Эрлих! С такими настроениями недолго наломать дров. Я просто не готов дать вам сейчас дельный совет. Но попытаюсь что-нибудь придумать... А вообще, что вам может наверняка помочь - это бутылка старого вина...
Отказать Кесселю я не мог, хоть пить мне и не хотелось. Осушил кубок вина, но легче от него мне не стало.
Сосед скоро ушел, и я вновь остался наедине с собой. Со своими тяжелыми мыслями.
Мне не ужиться с Винером в этом городе, как невозможно было ужиться с Боровом Геншелем, жаждавшим моей погибели. И я в глубине души осознавал, что даже бегство отсюда мне уже не поможет. Винер из тех людей, которые способны, как проклятие, следовать за мной всю жизнь. Значит, я вынужден в который раз использовать Силу.
Сила! Сила!
- Сила! - громко произнес я, ощущая, как меня одолевает слабая истома.
Я вздохнул резко... Задержал дыхание! Выдохнул воздух из легких! Голова шла ходуном...
Сила приходила ко мне сама Она захватывала меня, и я точно не знал, когда она овладеет мной И тогда я переставал принадлежать себе,
Как и раньше, я ощущал ее прилив, притом такой мощи, которой раньше не чувствовал. Будто волны тепла, перемешанные с ледяными нитями, пронизывали мое ставшее легким и неощутимым тело. Я как бы попал в мощный поток и составлял теперь с ним единое целое. Страшна судьба того, кто окажется на моем пути!
И вот уже очерчен круг, зажжены свечи, и...
- Я призываю тебя, дух Солнца, прийти к этому кругу именем Вельзевула, Ваала и Лилит!...
Налетел штормовой ветер, закружил серебряный смерч, в котором мелькали мертвенно-бледные лица. В них читались скорбь и ненависть. Вспыхивали и гасли звезды, втягиваясь в головокружительный водоворот. Вставали и разрушались тени древних городов. И я несся в этом вихре во вселенские пределы. Не было этой стихии удержу. Но чары мои действовали, и ничто не могло преодолеть предел круга.
Неожиданно все стихло. Пространство заполнил золотой струящийся свет, из которого возник в волнении, в теле широком и полном дух Солнца, Великий дух, цвет которого был подобен закату - золото и кровь.
При его виде по телу моему пробежала дрожь. Мне казалось невероятным, что он может быть покорен моей воле. Но я преодолел нерешительность и требовательно начал:
- Я хочу... - но договорить не успел.
- Знаю, - пророкотало, и этот бездонный голос вызвал дрожь в каждой частичке моего тела.
И вслед за этим все закружилось, заходило ходуном, я будто очутился в колесе, вращающемся в трех осях, и не понимал, где верх, а где низ.
Только бы не выпасть за пределы круга! Там погибель!!! Только бы не выпасть из круга... Не выпасть из круга...
Дух утратил свои очертания. С ревом и свистом начались его метаморфозы. Сияющее колесо, разбрызгивающее кровь, превратилось в огромную синюю птицу, распростершую гигантские крылья, застлавшие весь свет. Она упала на землю, обернулась бешеным тигром, с ревом рвущим свою добычу. Тигр закрутился волчком на месте и вскоре превратился в шар. В красный огненный шар, на который наползли темные пятна и заискрились в лучах золотого цвета. Зеленая кожа... Господи, да это же змея! Змея, обвившая солнце и готовая раздавить его...
* * *
Лицо мне подпаливал костер... Да, да, правая щека пылала, и, наверное, вскоре обуглится... Я должен был отползти от этого костра, стряхнуть пламя... Вскоре уже кожа начнет обугливаться... Пламя... Оно жжет. Но как-то не больно. Оно должно жечь больнее!
Я должен двинуться, но во мне нет сил... От меня осталась одна оболочка, которая не может ничего... Наверное, я мертв...
Я застонал... Стон был очень слабым. И мне показалось, что кто-то стонет очень далеко. Но я слышал стон. Значит, я мог слышать. И мог произносить звуки... Значит, я жив...
Жив?
Огромными усилиями я поморщился. Потом смог нахмуриться. Оказалось, что у меня все-таки есть тело. И я могу им владеть...
Владеть? С каждой секундой эта идея казалась все более привлекательной... Я могу пошевелить рукой? Действительно, приложив гигантские усилия, я пошевелил большим пальцем на правой руке... Потом ладонью... Потом самой рукой...
Рука неожиданно взмыла вверх и ударила меня по щеке... И я разом очнулся... И пришла боль, которая жила в каждой частичке тела. Боль не очень сильная, но ноющая, противная...
Я перевел дыхание... И понял, что из окна падает солнечный свет. Это он грел меня, и моей щеке казалось, что это костер...
Самого окна я не видел, поскольку не мог даже повернуть голову... Наконец повернул. Так плохо мне не было еще ни разу за все время моих взаимоотношений с неведомой колдовской силой.
Дух, вызванный мной ночью, был воистину ужасен. Но ведь и Винер был орешком покрепче, чем Бауэр или Боров Геншель. Я чувствовал исходящую от лекаря некую энергию, и ночная схватка, видимо, была жаркой. Но в душе моей поселилась полная уверенность в том, что теперь все в порядке. Как только я очнулся и вспомнил обо всем, меня сразу лее посетило Знание: Винер мертв. Как он умер? Трудно сказать. Скорее всего лежит у себя в постели, а в груди его торчит кинжал, со знакомым уже рисунком.
