обратился к тебе с просьбой, но ты ответил, что не можешь дать нам гелий, потому что это стратегический запас, — даже когда мы предложили заплатить за него и возместить его!
Грудь Мираборга заколебалась от возмущения.
— Да кто ты такой, чтобы требовать от меня ответ? Ты запятнал себя неуважением к авторитетам и безответственными поступками. Тебя вышвырнули из Найджелринга за нарушение долга. Чаще, чем кто- либо еще в твоем подразделении, ты нарушал комендантский час и карантинные ограничения, существующие на этой планете.
Сцепив пальцы рук, Мираборг отклонился назад.
— Я рад; что тебе понравилось обучаться тараканьим бегам, Келл, у тебя будет много времени заняться этим. Фелан рассмеялся в лицо Мираборгу.
— Мы улетаем сегодня. Владыка покачал головой:
— Гончие Келл а улетают сегодня, но без тебя. Ты будешь задержан и отдан под суд.
— Нет! — Голос Тиры взорвался в кабинете, заставив вздрогнуть обоих мужчин. — Нет, ты не предашь Фелана суду.
В голосе Мираборга слышалось недовольство:
— Как ты посмела говорить со мной в таком тоне? Глубоко вздохнув, Тира приблизилась к человеку в инвалидной коляске.
— Отец, я пытаюсь удержать тебя от поступка, который опозорит тебя и Ганцбург.
На скулах Мираборга заиграли желваки.
— Что еще может опозорить меня в большей мере, чем собственная дочь, трахающаяся с одним из тех мерзавцев, которые изуродовали меня?
Голова Мираборга откинулась назад, когда Тира дала ему пощечину. Она стояла, глядя на отца пристальным взглядом. «Как же ты мог? Как ты мог подумать, что я способна умышленно причинить тебе страдания?!» Она отвернулась и отошла от него, мгновенно осознав, что Фелан сделал несколько шагов к ней. И хотя она отчаянно желала ощутить себя в его объятиях, но взмахом руки отстранила его.
Голос отца — уже менее строгий и решительный — донесся до нее:
— Извини, Тира, я действительно виноват. Я не подумал.
Внутри ее словно прорвало плотину, но ей каким-то образом удалось сдержать поток нахлынувших чувств.
— Фелан, пожалуйста, оставь нас.
Она не старалась сдержать напряжение в голосе.
Тон отца также балансировал на грани срыва.
— Да, Келл, покинь нас. Обвинения против тебя будут сняты, — произнес он, протянув руку к выдвижному ящику стола. — Ах да, похоже, это твоя вещица. — Что-то металлическое загромыхало, скользя, по столу. Тира обернулась на звук и увидела солнцезащитные очки Фелана, которые докатились до монитора и замерли.
Фелан судорожно сжал кулаки.
— Ты, ублюдок! Подонки, напавшие на меня, забрали их у меня прошлой ночью. Ты знаешь, кто это был.
Мираборг бесстрастно покачал головой, притворно отрицая обвинение.
— Я ничего не знал об этом. Один добропорядочный гражданин обратился ко мне, пожелав удостовериться, не оставил ли ты чего-нибудь после себя здесь, на Ганцбурге. — Он швырнул очки Фелану.
Фелан бросил взгляд на Тиру и покачал головой.
— Нет, Мираборг, оставь их у себя. Трофеи достаются победителю. Этот раунд выиграл ты, но однажды я вернусь за ними.
Мираборг хмыкнул:
— Ну-ну, давай.
Наемник отвернулся и положил руки на плечи Тиры.
— Жаль, что все вышло таким образом, но я никогда не пожалею о том, что было между нами. — Он поцеловал ее в лоб и ушел.
Когда дверь захлопнулась за Феланом, ее отец холодно улыбнулся:
— Теперь все может вернуться на круги своя. Несмотря на боль и страдания, голос Тиры остался ровным.
— Я так не думаю, отец. — Она ощутила чувство глубокого облегчения, так как знала, что делает это для себя, а не с целью причинить ему боль. — Я уеду с Ганцбурга.
— Что? — Он с ужасом бросил взгляд на дверь. — Я думал... Ты не можешь уйти с ним, Тира. Я не позволю. Как ты можешь так поступить со мной?
С каждым словом отец словно уменьшался у нее на глазах. «Ты так долго жил с ненавистью, отец, что она стала частью тебя самого, подобно тому как вещества в крови руководят нашим сознанием».
— Не волнуйся, отец, великий Мираборг не проиграл в противоборстве силы воли какому-то там наемнику. Я не вступаю в ряды Гончих Келла, хотя их предложение оказалось для меня большим искушением. Я твоя дочь до мозга костей и не поступлю так.
