истоптанному полу. Он пересчитал все двенадцать холодных гранитных ступенек по лестнице коленками и ребрами. А потом мощным пинком его выбросили на обледенелый тротуар.
Стоял тихий морозный мартовский вечер. На Сыромятниковской набережной не было ни души. И некому заступиться, некому пожаловаться на боль в ребрах и на произвол.
Бородаев, кряхтя, поднялся. Ноги запутались в чем-то мягком – вслед выбросили его куртку. Он надел ее, пошарил в кармане – шерстяной шапки не было. Пропала шапка, эх…
Где-то за безмолвными громадами домов не спал, шумел в ночи родной Курский вокзал. И ничего более не оставалось, как плестись на электричку. Бородаев едва не заплакал. Прислонился к стене. Тело глухо ныло. А в голове шумел хмель и плавали какие-то пузыри – они лопались, опадали, вздувались снова.
– За что это тебя так? – услышал он позади негромкий голос. Говоривший курил сигарету. Откуда он взялся на пустынной набережной, Костюха Бородаев не видел.
– С-сволочи… П-падлы… Убью гадов, спалю… Вернусь и спалю к чертям…
Незнакомец протянул ему сигарету. Костюха взял. Внутри все так и клокотало. И хуже смерти казалась перспектива вот такому – униженному, избитому, грязному – на электричку и домой, не солоно хлебавши.
– Не в свой курятник забрел? – усмехнулся незнакомец. – Морду тебе расквасили, эвон кровь-то… Йодом надо или спиртом. Ну, можно и водкой…
– На вокзале… Там круглосуточно торгуют. – Бородаев не назвал, чем торгуют. Незнакомец и так все понял. Что непонятного-то?
– Эх ты, чучело, идем со мной, в ногах правды нет, – голос незнакомца был лениво-добродушным. – Подвезу. Не бросать же тебя тут. А то на рожон полезешь, знаю я вас, дураков молодых. А с этими, – он небрежно кивнул на дверь «Москвы–Петушков», – разговаривать надо по-другому.
Костюха послушно поплелся за незнакомцем. Ему было все равно, что делать, куда идти, как скоротать остаток этой сволочной ночи, – лишь бы подальше отсюда и лишь бы не домой.
Машина стояла через два дома в темной арке.Что за машина, Костюха не понял – тьма ж! Незнакомец отключил сигнализацию, открыл дверь. Костюха бессильно плюхнулся на мягкое сиденье. Увидел в зеркало свое разбитое лицо.
По Минскому шоссе ехал тяжело груженный трейлер. Водитель поправил зеркало, глянул на часы, включил радио. Громко пропикало: «Московское время семь часов. Передаем последние новости к этому часу». Водитель зевнул, покосился на молодого напарника, крепко спавшего на пассажирском сиденье. Ишь дрыхнет, и радио его не берет.
Ехали они без остановок и ночевок, менялись через каждые шесть часов. Ночью было особенно тяжело. От сто двадцать второго километра не шоссе – каток. Подморозило ночью крепко.
– Давай вставай, – начал он будить напарника. – Время меняться. К Москве подъезжаем, парень.
Они остановились на обочине. Дорога была еще по-утреннему пустой. Напарник спрыгнул на снег. Метнулся за прицеп, за колесо. Водитель тоже вышел, потягиваясь, разминая одеревеневшее от долгого сидения за рулем тело.
– А холодно, – сказал он. – Вот тебе и весна. Марток знать дает.
– Слушай, пойди-ка сюда, – позвал напарник. – Иди скорее!
Что-то в голосе парня встревожило – водитель быстро обогнул трейлер.
– Глянь-ка, чегой-то там? Вон там… – Напарник, уперев руки в колени, наклонился к подтаявшему сугробу у обочины.
В утренних пепельных сумерках при тусклом свете фонарей водитель с трудом разглядел что-то темное на снегу. Он тоже наклонился. Услышал, как приглушенно ахнул напарник, и сначала подумал: что за черт, мерещится. Но нет. На сугробе было полно темно-бурых потеков. А в снегу прямо перед ними…
Напарник с испуганным криком попятился и побежал к трейлеру, водитель не верил глазам своим: на снегу, пропитанном чем-то бурым, валялась отрубленная человеческая кисть. Вторая отрубленная кисть лежала невдалеке. Водитель едва не наступил на нее. Дико отшатнулся, чуть не упал.
Раздался истошный гудок. Напарник в кабине заполошно давил на сигнал, привлекая внимание мчащихся по «Минке» машин.
Глава 1
ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ХОЧЕТСЯ ЗАБЫТЬ
Бывают дни, которые лучше забыть. Катя пыталась внушить это Сергею Мещерскому, но безуспешно. Сама она была окончательно сбита с толку. Ведь такого странного происшествия в этот день первой недели долгожданного лета вроде бы ничего не предвещало. Порой ей казалось: да полно, было ли это? Не померещилось ли все это Сереге? Ведь никто, кроме Мещерского, не видел этого, а там, кроме него, были десятки людей.
Однако все по порядку. Екатерина Сергеевна Петровская, в замужестве Екатерина Кравченко, криминальный обозреватель Пресс-центра ГУВД Московской области, чувствовала, что не будет толка в правильном истолковании жуткой и на первый взгляд вроде бы совершенно неправдоподобной истории, рассказанной ей старинным приятелем мужа Сергеем Мещерским, без того, чтобы не разложить все по полочкам с самого начала.
Итак, с чего же все началось? Катя склонна была считать – со звонка в дверь их квартиры в половине второго ночи. Но и этому неурочному звонку и появлению на пороге мужа – Вадима Кравченко, доставившего к ним домой возбужденного, близкого к настоящей истерике Сережку Мещерского, тоже предшествовали некоторые события.
День 5 июня начался и продолжался для нее весьма приятно. Отпросившись пораньше с работы, она как на крыльях полетела к своей заветной мечте – накануне она записалась в модную парикмахерскую на Арбате. Ведь к лету так хотелось иметь на голове что-нибудь этакое, сногсшибательное, убийственно-