В такси Габриэла вернулась чуть не плача, и водитель, узнав, в чем дело, видя ее состояние, предложил ей то, что Габриэле следовало сделать еще в Нью-Йорке. Он довез ее до ближайшего телефона-автомата, и Габриала позвонила в справочный стол. Там ей тоже ответили, что никакой Элоизы Харрисон в Сан-Франциско не зарегистрировано, и она попросила дать ей адрес Джона Уотерфорда.
Приятеля матери Габриэла помнила довольно смутно. Единственное, что задержалось в памяти, это то, что он был весьма хорош собой и что он никогда с ней не разговаривал. «Что ж, — подумала Габриэла, — сейчас ему придется поговорить со мной!»
На этот раз ее ждала удача. Телефонистка сказала, что мистер Джон Уотерфорд проживает на Двадцать восьмой авеню в районе Сиклифф, и дала его новый номер.
Габриэла сразу же позвонила по нему, но голос женщины, которая взяла трубку в доме Джона Уотерфорда, нисколько не напоминал голос Элоизы. Тогда Габриэла подумала, что это, наверное, домработница или экономка. И действительно, когда она попросила к телефону миссис Уотерфорд, женщина сказала ей, что хозяева вернутся только в половине пятого.
Габриэла поблагодарила и повесила трубку. Выходя из телефонной будки, она посмотрела на часы и увидела, что по местному времени уже половина четвертого, и что ей нужно только немножко подождать. Несколько минут она раздумывала о том, стоит ли ей предварительно позвонить, но в конце концов решила ехать к матери без звонка.
Ровно в половине пятого ее такси остановилось перед аккуратным, утопающим в зелени особнячком. На подъездной дорожке стоял новенький серебристый «Бентли», и Габриэла поняла, что Элоиза и ее новый муж вернулись.
Держа в руках чемоданчик, Габриэла позвонила у дверей особняка. Это был тот самый фибровый чемодан, с которым мать когда-то привезла ее в монастырь. Он сопровождал Габриэлу по-прежнему. За это время гардероб Габриэлы стал, разумеется, совсем другим, но новый чемодан она купить так и не удосужилась — ведь она никогда не путешествовала.
— Да? — спросила женщина в желтом кашемировом свитере, открывшая ей дверь. На вид ей было лет пятьдесят, и ее от природы светлые волосы были тщательно подкрашены. — Чем могу вам помочь, мисс?
Она доброжелательно улыбнулась Габриэле, которая со своим облезлым чемоданчиком и развевающимися по ветру волосами была похожа на юную беспризорницу.
— Мне нужна миссис Уотерфорд, — сказала Габриэла.
— Я — миссис Уотерфорд, — последовал ответ, и Габриэла едва не застонала от огорчения. Должно быть, решила она, в справочном ей дали адрес другого Джона Уотерфорд.
— Понимаете, я разыскиваю свою мать… — пробормотала Габриэла и стала еще больше похожа на несовершеннолетнюю девочку-подростка, сбежавшую от родителей. Миссис Уотерфорд посмотрела на нее с сочувствием.
— Мне очень жаль, милочка, — сказала она, — но вас, по-видимому, не правильно информировали.
Габриэла уже собиралась попросить прощения за беспокойство и откланяться, когда за спиной миссис Уотерфорд появился высокий, хорошо сложенный, но уже почти совершенно седой мужчина в клетчатой ковбойке.
— В чем дело? — озабоченно спросил он, и Габриэла, подняв на него взгляд, сразу его узнала. Никаких сомнений быть не могло — это был тот самый Джон Уотерфорд. Оказывается, она очень хорошо запомнила его. Габриэлу не ввело в заблуждение даже то, что за прошедшие четырнадцать лет он немного постарел.
Джон Уотерфорд тоже окинул ее взглядом. Девчонка с чемоданом, стоящая на пороге его дома, была ему совершенно не знакома, и он решил, что кто-то ошибся адресом.
— Эта юная леди разыскивает свою маму, — пояснила миссис Уотерфорд, оборачиваясь к нему. — Как ты думаешь, не можем мы ей чем-нибудь помочь?
Джон неожиданно нахмурился и поднес руку к подбородку.
— Габ… Габриэла? Это ты?.. — растерянно спросил он.
Джон Уотерфорд хорошо помнил очаровательную, но запуганную девочку, которая, словно призрак, изредка мелькала в коридорах дома Элоизы. Сегодняшняя Габриэла выглядела совсем другой: она выросла и похорошела еще больше, так что он вряд ли бы узнал ее на улице. Только большие голубые глаза и мягкие светлые волосы остались прежними.
— Да. — Габриэла кивнула. — А вы — мистер Уотерфорд? Джон Уотерфорд?
Он улыбнулся ей, все еще несколько удивленный ее неожиданным появлением.
— Я разыскиваю свою мать, — добавила Габриэла, и мистер и миссис Уотерфорд обменялись быстрым взглядом. Теперь им обоим было совершенно ясно, кто она такая и что привело ее в Сан-Франциско. — Она, очевидно, не живет здесь? — проговорила Габриэла, несколько сбитая с толку. — Тогда не будете ли вы так добры сказать мне…
— Нет, твоя мать не живет здесь, — сдержанно ответил Джон Уотерфорд. — Может быть, ты зайдешь к нам на минутку, Габи?
И Габриэла неожиданно поймала себя на том, что уже кивает, соглашаясь, не успев даже подумать. Ей почему-то казалось, — что он рад ее видеть.
У него были добрые глаза, и она вспомнила, что они понравились ей еще тогда.
Джон Уотерфорд провел ее в гостиную и предложил вина или коктейль, но Габриэла отказалась. Она только попросила стакан воды, поскольку от волнения у нее пересохло в горле, и миссис Уотерфорд вышла на кухню.
— Это ваша жена? — спросила Габриэла, как только миссис Уотерфорд закрыла за собой дверь. Джон молча кивнул.
— Вы с мамой развелись? — был ее следующий вопрос.
Джон Уотерфорд неожиданно заколебался. Потом, словно приняв какое-то решение, он выпрямился на стуле и взглянул ей прямо в глаза.
— Нет, Габи, мы не развелись. Твоя мать умерла пять лет назад.
Это известие так потрясло Габриэлу, что она долго молчала. Элоиза умерла! Умерла и унесла с собой в могилу все тайны… Теперь она уже никогда не узнает ответы на свои вопросы, никогда не сможет быть свободной.
— Я был уверен, что твой отец сообщил тебе об этом, — проговорил Джон, растягивая слова на техасский манер, и Габриэла вспомнила, как ее мать говорила про него когда-то, что он родом «из страны быков и ковбоев». — Я послал ему копию свидетельства о смерти и номер местной газеты с некрологом, — добавил он. — Почему он ничего не сказал тебе?
Он явно чего-то не понимал, и Габриэла попыталась разъяснить ему ситуацию.
— За прошедшие пятнадцать лет, — медленно проговорила она, — я видела своего отца только один- единственный раз, и это было вчера днем. Он ничего мне не сказал. Впрочем, и я не упоминала, что собираюсь в Сан-Франциско.
— Разве ты все это время жила не с ним? — Брови Джона Уотерфорда поползли вверх. — Элоиза много раз говорила мне, что отказалась от опеки над тобой в пользу твоего отца, чтобы выйти за меня замуж. Рассказывала, что твой отец не разрешает ей видеться с тобой. Она даже не хранила твоих фотографий, потому что, по ее словам, ей было слишком больно…
Он не договорил — теперь вся картина была ему более или менее ясна. Да-а, любопытные были у Габриэлы родители — мистер и миссис Харрисон. То, что они сделали со своей дочерью, не было даже случайностью — все это было заранее обдумано и воплощено в жизнь злой волей Элоизы.
Габриэла только вздохнула, пораженная тем, сколько лжи нагромоздили ее отец и мать только для того, чтобы избавиться от нее.
— Знаете, почему у нее не было моих фотографий, мистер Уотерфорд? — сказала она. — Потому что меня никто никогда не снимал — только однажды, да и то очень давно. Эту фотографию она сама порвала, потому что на ней я была с отцом. А примерно через год после того, как отец ушел от нас, мать отвезла меня в монастырь Святого Матфея в Нью-Йорке и оставила там. Она сказала, что ей нужно съездить на несколько недель в Рино, но так и не вернулась за мной. С тех пор я никогда ее не видела — она мне не
