так, чтобы ей не пришлось.
– Кар, прекрати это. Ты должен прекратить это!
– Прекращу, – губы Вэстора вновь разошлись, показывая его игольчатые зубы. Но только это уже не было улыбкой. – Когда все умрут.
– Ты не понимаешь, что творишь…
– Понимаю. И ты тоже все понимаешь.
Взгляд Мейса был подобен горящему городу вокруг. Он понял. Наконец, понял. Слишком поздно. У него не было слов, чтобы описать то, что он чувствовал. Возможно, таких слов вообще не существует.
– Я позвонил, чтобы попрощаться, дошало. Депа всегда будет помнить тебя. Как и мы все. Ты умираешь смертью героя,. Мейс из Винду.
Мейс тоже обнажил зубы:
– Я еще не умер.
Голова Вэстора повернулась немного вправо:
– Сколько сейчас времени? Мейс замер.
В памяти его всплыло металлическое клацанье. Клацанье от удара выключенных виброщитов о лобовую броню синарского «Турбошторма». Или… О нет.
– Ник! – неожиданный выкрик Мейса ошарашил молодого коруна не меньше чем удар оглушающей дубинки. – держисъ!
– За что держаться-то? – щелкнули эвакуационные предохранители кресел. Ник выругался и обнял Шрам за полсекунды до того, как пластины нажались сами собой и взрывные болты вынесли ветровое стекло, а кресло вылетело вверх, в сторону крыш. И безумно завращалось в ночном небе из стороны в сторону из-за того, что таймер на протонной гранате, которую Вэстор прилепил к носу «Турбошторма» ровно в том месте, где при взрыве она пробила бы десятками килограммов разорванной брони окна кабины, наконец сработал,
Мейс нашел их по Силовой связи с Ником.
Двойная перегрузка и потерянное равновесие не дали креслу Шрам унести их выше ровной смолисто- черной крыши. Пламя соседних горящих зданий освещало стены и отбрасывало в сторону звезд прямоугольные тени,
Ник молча, склонив голову, сидел на коленях рядом со Шрам. Его руки нежно убирали окровавленные прядки волос с ее лба. Слезы из его глаз падали на ее щеки и стекали вниз так, словно смерть наконец позволила этой сильной девушке дать волю чувствам.
Мейс стоял на краю крыши и смотрел на город.
Кресло унесло его на несколько кварталов. Вернулся он пешком.
Улицы города, казалось, явились из какого-то ночного кошмара.
Бластерный огонь бил сверху без разбору. Ракеты, потерявшие цели, разносили в клочья кары и палатки уличных торговцев. Люди бежали и кричали. Многие были вооружены. Большинство вытаскивало ценные пожитки, чаше всего награбленные, из горящих зданий. Повсюду на тротуарах лежали тела. Никто не обращал на них внимания, разве что ругался, в слепой панике споткнувшись об них.
Мейс увидел, как маленькая девочка, сидя рядом с трупом, прижимала к себе окровавленные обрывки его одежды и пыталась криком вернуть его к жизни.
Он увидел, как запертые вуки и юззем рвут друг друга зубами и когтями и из их ртов, переполненных плотью и шерстью друг друга, вырывается рев невероятного ужаса.
Он увидел, как человека в двух метрах перед щам разрезало напополам упавшей с неба, как топор размером со стол, пластиной брони.
А с крыши столица Харуун-Кэла казалась вулканической равниной, погруженной в ночь: огромное темное пространство с горящими жерлами, ведущими в ад. Управляемые клонами корабли дергались, вращались, крутились, отчаянно пытаясь увернуться от дроидов-ис-требителей, что хищно бросались на них сверху и изрыгали беспрерывный поток огня. Кто побеждал в этих дуэлях, значения не имело: город все равно проигрывал.
Пилек-Боу всегда был джунглями, но это было лишь метафорой. Вэстор превратил эти слова в реальность.
Он стал этой реальностью.
И он поедал город живьем.
– Я всегда» – речь Ника была тихой. Без эмоций. Медленной и слегка удивленной. Он по-прежнему сидел на коленях рядом со Шрам, – я всегда, понимаешь, думал, как бы… Ну, понимаешь, что когда-нибудь, когда я уеду с этой треклятой планеты… – он беспомощно потряс головой. – Я всегда думал, что она, как бы, поедет со мной.
– Ник…
– Ну, ты понимаешь, я, как бы, не спрашивал у нее. Нет, У меня ни разу не хватило сил даже заговорить с ней об этом. О… – он обратил лицо к холодным далеким звездам, – о нас. Просто… просто как-то постоянно неподходящее время было. Да и мне казалось, что она, вроде как, знает. Я надеялся, что она знает.
– Ник, мне жаль. Ты не представляешь, насколько мне жаль.
– Ага, – Ник медленно, задумчиво кивнул, словно каждое движение головы накладывало еще один слой брони поверх его боли. Затем он втянул воздух сквозь зубы и заставил себя подняться на ноги. – Сегодня многие люди о многом жалеют.
В руках он сжимал ее оружейный пояс. Он подошел к краю крыши, встал рядом с Мейсом и окинул взглядом горящий город.
– Они все против нас, – мягко произнес он. – Не только ополчение и дроиды.
– Да.
Он застегнул оружейный пояс Шрам на животе и пристегнул ее кобуру к левому бедру, словно отражение его собственной кобуры на правом.
– Они теперь против нас Все они. Кар и его акки. Депа. Даже клоны.
– Клоны, – отстранение произнес Мейс, – просто выполняют приказы.
– Приказы наших врагов.
Теперь уже Мейс склонил голову, теперь уже он обкладывал броней свою боль:
– Да.
– А на нашей стороне только мы. Ты и я. И больше никого, – Ник быстро и четко достал пистолет Шрам, взвесил на ладони и проверил баланс. Затем вытащил обойму, изучил и защелкнул обратно. – Знаешь, а ведь Кар спас ее, – он раскрутил пистолет вперед, затем резко отвел назад, и вращение само закинуло пистолет в кобуру. – На некоторое время.
– Такие вещи всегда недолговечны, – пробормотал Мейс.
Он смотрел на безумие на улицах. Бронированный кар, полный ополченцев, вырулил из-за угла. Стрелок установленного на крышу СОТБ-10 несколько раз выстрелил в воздух, чтобы расчистить машине дорогу. Некото-рые из вооруженных грабителей начали палить в ответ.
– У тебя есть хоть одна идея, что нам делать дальше? – тихо спросил Ник, И еще до того, как Мейс успел ответить, Ник устало улыбнулся и поднял руку. – Не утруждайся. Я и так знаю, что ты мне сейчас скажешь.
– Не думаю, – Мейс, нахмурившись, изучал машину ополчения внизу– – Мы будем сдаваться.
Глава 22
Капитуляция
Зеленая Мойка Высокогорья» являла со-бой импозантное здание с потемневшим от времени куполом медного цвета и сте-нами, укрепленными обсидиановым раствором и покрытыми белой, сияющей плиткой. Когда рядом с ним остановился кар, вывеска «Мойки» не горела, а арочные окна были закрыты мощными дюрас-тильными ставнями.
Буквально в квартале от «Мойки» улицы полыхали, здесь же было темно и тихо.
Сержант отряда всматривался куда-то сквозь грязноватое ветровое стекло кара:
– Не понимаю, че полковник мог здесь забыть, – явно сомневаясь, сказал он.
– Может, ему захотелось ванну принять, – сухо ответил ему сзади Ник, сидящий между четырех вспотевших, выглядевших уставшими ополченцев. – Вам лично, ребята, это тоже не помешало бы. Хе-хе…
