переспоришь.
Выйдя из подъезда, я посмотрела на часы, завела машину и поехала в спортклуб. Пару часов я злобно накачивала мышцы немыслимыми нагрузками, пока усталость не вытеснила все остальное. Потом полчаса поджаривалась в сауне, изредка булькаясь в бассейн со льдом. Наконец я решила что время до вечера я убила с пользой и поехала домой готовиться к ритуалу.
У подъезда меня ждала Маруська, моя непутевая подружка. Радостно улыбаясь, она замахала руками и завопила при виде меня:
— Машка, мать твою! А я тут вся прям тебя заждалась, заждалась!
Люди во дворе с интересом обернулись на ее вопль.
Я улыбнулась еще радостней — Маруську я здорово любила. Подруга детства, из одной песочницы выползли, что тут говорить!
— Куценко! — завопила я. — А ты чего не предупредила, что приедешь?
И мы рванули навстречу друг дружке, обнялись, похлопали друг дружку по спине, и взявшись за руки пошли домой. Детский сад, вторая группа, ей Богу.
— Марусь, а ты чего не позвонила что приедешь? А если б я сексом в это время занималась, допустим? — попеняла я ей.
— Оделась бы и вызвала такси любовнику, — легкомысленно ответила она.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Люблю я Маруську до ужаса.
— Пошли в дом скорее, — потащила я ее к подъезду.
— Легостаева замуж за своего наркомана выходит, знаешь? — поведала она в лифте. Мы с Маруськой давно придерживаемся принципа «как это — я знаю, а ты нет!».
— Ха — ха! — мерзко засмеялась я, — этой задаваке так и надо — помнишь, как она в классе из себя королеву строила?
И мы быстренько перемыли кости Женьке Легостаевой.
— А у Букинского машину угнали! — вспомнила Маруська. — Просил с тобой поговорить.
Я поскучнела. О Букинском я имела сомнительную честь вздыхать до выпускного бала. Потом он оказал мне честь и меня дефлорировал, после чего я сделала аборт. И я его тут же разлюбила.
— А чего со мной говорить? — прикинулась я дурочкой.
— Ну как чего, старушка! — вытаращила на меня глаза Маруська, — помоги парню, свои ж.
— Разговора нет, — внезапно развеселилась я, — для своих сделаю скидку — пусть приходит, всего за штуку машину верну!
Тут двери лифта разъехались, но Маруська столбом стала в проеме в слегка обалдевшем виде и осторожно спросила:
— Рублей?
— Долларов, — насмешливо уточнила я и слегка ее подтолкнула.
Маруська вышла из лифта и задумчиво произнесла
— А я в своей шарашке полторы тысячи получаю.
Потом взглянула на меня и уточнила :
— Рублей.
— А я так тебе разве не помогаю? — обиделась я. — Я ж тебе постоянно денег даю и продукты привожу, неужто я тебя, Марусь, на 50 баксов жить оставлю?
И чмокнула ее в щечку.
Люблю я ее, паразитку, как родную сестру.
В квартире Маруська тут же ринулась на кухню, а я — в ванную, после тренировки меня как с мусорки подобрали.
— Ты чего сожрать хочешь, старушка? — бодро возопила она.
— Паэлью сделаешь? — крикнула я.
— Ага, — гаркнула она. — А ты что сейчас делаешь?
— Я в ванной, приходи спинку тереть!
— Ага, я вот только прям поставлю все жариться — париться, и приду!
Бог мой, как я люблю Маруську! Я бы очень хотела чтобы она жила со мной, но вот парадокс. Места тут — роту селить можно с комфортом, но для Маруськи места нет. Потому что моя работа и круг общения слегка небезопасны, однако я — то от семи собак отлаюсь, а у Маруськи могут быть проблемы. Да и к тому же наша дружба осложняется наличием у нее мужа.
Мы с Маруськой всю жизнь были вместе. Мамы — подруги родили нас с интервалом в два дня в одном роддоме, жили мы в соседних домах, сидели рядом на горшках в детсаде, и разумеется вместе пошли в школу. Мы никогда ничего не делили, одежда у нас была общая, карманные деньги мы решали вместе как потратим, и неважно было, что мне родители могли давать гораздо меньше чем Маруське А если быть честной, то денег мне в детстве давали всего один раз — целых семь рублей, тайком от матери сунутых мне подвыпившим отцом в восьмом классе. Однако вопрос, на чьи деньги мы идем на дискотеку или в салон делать химию никогда не возникал.
Шло время, мы росли, я вымахала в тощую дылду с длиннющей косой, которую тщательно полоскала ромашкой добела — джентльмены предпочитают блондинок! Супердлинные волосы мне были позарез нужны — я уже в детстве увлекалась магией, а ведьме такие волосы необходимы, как программисту компьютер. Однако гадкие волосы росли из рук вон плохо и мне пришлось с двенадцати лет им «помогать» — читать на растущий месяц специальный заговор. Волосы и вправду стали расти с околосветовой скоростью, однако черт возьми! Мой и без того невыразительный фейс отчего — то стал вовсе никаким. Глазки вроде как уменьшились и собрались в кучку, нос потерял идеальную прямоту, а на подбородке вылез здоровенный прыщ. Вот так я расплатилась за обладание роскошной косой. Те кто меня не видел хотя бы год — напрочь отказывались во мне признавать меня.
Потом, уже после школы, Маруська на год уехала к тетке, а вернулась она уже с мужем — тихим художником Серегой, который тут же полюбил меня чистой и страстной любовью. Нет, он не приставал ко мне, не лез потными руками под юбку в отсутствие жены. Он просто молча страдал и писал с меня портреты маслом. Маруська все видела, но на отношении ко мне это никак не сказывалось. Один раз на вечеринке мы здорово набрались и он меня попросил его поцеловать. Я поцеловала, но ходить к Маруське домой я перестала.
Я наконец разделась, кинула одежду в стиральную машинку и забралась в наполненную горячей душистой водой ванну.
— Ну ты прям тут без меня не соскучилась? — с грацией паровоза Маруська впорхнула и уселась рядом на стульчик.
— Соскучилась, соскучилась, — усердно закивала я, намыливая голову шампунькой.
— Слышь, старушка, я к тебе с ночевкой, родня понаехала, на головах спим.
— Урря! — выразила восторг я и намылила пятки.
— Башку помассажировать? — спросила Маруська, и я радостно закивала.
Тут же Маруськины сильные пальцы развернули мое лицо на 180 градусов и впились в кожу головы, двигаясь с энергичностью бетономешалки.
— Мммм…. Марусик, я тебя так люблю, — зажмурилась я от блаженства и шампунной пены, летящей из — под ее пальцев в разные стороны.
— Мне надо что б меня ценили! — наставительно ответила подружка.
— Так я ценю, — уверила я ее и поскребла мочалкой правую ногу. — У тебя — то дома что нового?
— Да гости третью неделю, сил уж нет, — пожаловалась она.
— Что за гости, много их?
— Мама и моя вздорная бабуся, — мрачно ответила Маруська.
— Бог мой, — охнула я, — и как вы там умещаетесь?
У Маруськи была маленькая однокомнатная хрущевка.
— А вот так и умещаемся, — буркнула та. — Спинку потереть?
— Ага, потереть. Слушай, а чего ты раньше ко мне не приехала?
— Да раньше еще терпимо было, а тут бабусины закидоны меня уже допекли. Представляешь, я не успеваю готовить, как она из рук все рвет, никак наесться не может, и потом ходит и всем рассказывает по
