императора -- ив конце концов этот бездонный мешок с деньгами приобретет благодаря своей лести и богатству большее влияние у императора, чем я, в конце концов он отстранит и меня...
Авиола посоветовал еще, чтобы новое оружие было торжественно освящено жрецами храма Юпитера Капитолийского и чтобы Луций отобрал центурию солдат, которые научат, как обращаться с ним, легионеров в придунайских и рейнских армиях. Производство Авиола начнет немедленно.
-- А оправдает ли себя длинный меч на Севере, в этом нельзя усомниться после того, что мы видели...
-- Ты хочешь изготавливать его и для Востока, -- вмешался император. -Ты и вправду все умеешь превратить в деньги!
Авиола поднял руки, словно обороняясь:
-- О, речь идет не обо мне. Я не думаю о деньгах. Ни сестерция для себя. Из любви к родине. Все ради твоей славы и славы Рима, божественный цезарь!
Сквозь строй преторианцев поднялся Макрон со своей маленькой свитой на палубу военной триремы, готовой к отплытию.
Капитан корабля, старый морской волк, щетинистый, с грубым лицом, будто из крокодиловой кожи, и зычным голосом, привыкшим спорить с бурей, приветствовал его, пожелав, чтобы господин и обе госпожи счастливо доплыли, чтобы море во время путешествия было спокойно и чтобы в добром здравии они достигли александрийской гавани. Каюты в трюме приготовлены со всеми удобствами, багаж погружен, корабль отплывает через минуту.
Макрон поблагодарил и спустился вместе с женщинами вниз осмотреть каюты, в которых они проведут несколько недель. Каюты были небольшие, но удобные. С палубы сюда доносились команды, рабы сели в три ряда к веслам и стали привязывать их к уключинам.
-- Идемте наверх, на палубу, -- позвал Макрон жену и дочь. -Попрощаемся с родиной. -- И засмеялся: -- Правда, может быть, ненадолго.
-- Мы придем следом за тобой, -- сказала Энния.
Он поднялся на палубу.
-- Ты бледна, -- заметила Валерия мачехе. -- Ты страшно бледна.
-- Ты плакала? -- ответила вопросом Энния, которая уже не испытывала зависти к падчерице. -- У тебя красные веки. Тебя угнетает...
-- Нет, -- ответила Валерия упрямо. -- Ничто меня не угнетает.
Энния обняла ее за плечи.
-- Мне так тоскливо, Валерия, так тоскливо, что я едва могу дышать. Я не понимаю этого...
-- Чего ты боишься?
-- Я сама не знаю. -- Она мягко добавила: -- Ты плакала из-за Луция, дорогая?
Валерия закусила губы. Энния продолжала:
-- Я его недавно застала с Ливиллой. Эта девка даже не опустила задранный пеплум. Она смеялась надо мной: тебе недостаточно братца и Макрона? Тебе и этого захотелось?
Валерия схватила мачеху за плечи и, бросив на нее дикий взгляд, закричала:
-- Ты правду говоришь?
Энния нервно оттолкнула ее:
-- Глупая, ты еще ревнуешь?
Валерия подняла сжатые кулаки, глаза ее метали молнии:
-- Только одно меня мучит, что я его не убила. Но я еще жива.
Энния вспомнила, как Валерия подослала убийцу к Торквате, и задрожала:
-- Ты ужасна!
Валерия покачала головой:
-- Я любила его.
Стояла тишина, только с палубы доносились команды. Загрохотали цепи якорей.
-- Что ожидает нас там? -- вздохнула Энния и зашептала: -- Я видела сегодня удивительный сон. Я посадила в цветочный горшок лилию. Она начала расти у меня на глазах, через минуту она была уже ростом с две стопы и вдруг сломалась. Я посадила вторую, и с ней произошло то же самое. Только третья выросла и не сломалась. Я не могу объяснить этого. Я боюсь.
-- Так, девочки! Где вы там застряли? -- раздался голос Макрона. -- Мы отплываем.
Они вышли на палубу. Макрон стоял на корме. смотрел на низкий берег, на Остию и на Рим. Весла ритмично скользили по волнам, корабль выходил в открытое море.
Статуя Нептуна на берегу уменьшалась, берег сливался с морем, превратился в длинную тонкую полосу. Мраморные колонны остийского храма Аполлона возносились в небо. Там далеко был Рим. Макрон помахал рукой и засмеялся:
-- Что ж, тебе захотелось от меня избавиться. Хотел ли ты меня возвысить или унизить -- это все равно, мой Сапожок! Здесь ты меня уже не достанешь!
Его голос звучал сильно, звонко. Он раскинул руки, хотел сказать еще что-то и повернулся к женщинам. Руки его застыли на весу, глаза вылезли из орбит. Перед ним полукругом стояла центурия императорской гвардии с мечами наголо. Центурион подал Макрону свиток и произнес:
-- Тебе послание от императора.
Макрон развернул свиток и начал читать. Император приказывал ему в тот момент, когда он получит послание, свести счеты с жизнью.
Макрон заломил руки, свиток упал на палубу. Энния его подняла, и обе женщины прочитали приказ императора. Энния расплакалась, опустилась на колени перед центурионом.
-- Смилуйся над ним! Сохрани ему жизнь! Он невиновен!
Макрон подошел к центуриону, это уже не был тот великий Макрон, он сгорбился, голова поникла, руки повисли.
-- Спаси меня, Тит. Я ни в чем не виноват перед Гаем Цезарем. Клянусь.
Валерия смотрела на отца мрачно, со злобой.
-- Не проси! -- крикнула она.
Энния в отчаянии обняла колени центуриона:
-- Сжалься над ним и надо мной!
Макрон страстно хотел жить и продолжал униженно просить.
-- Я сделаю тебя легатом и Египте, Тит, -- шептал он. -- Солдаты меня любят, ч я солдат тоже, ведь ты знаешь. Твоих людей я награжу золотом!
-- Не проси! -- снова крикнула Валерия.
Командир стоял окаменев. Молчал. Макрон выпрямился, улыбнулся Валерии, поднял Эннию и поцеловал ее. Энния обняла его. С прекрасных губ, орошенных слезами, срывались слова гнева в адрес предателя- императора.
-- Ах, этот зверь, этот негодяй, этот подлый изверг, пусть он захлебнется в море!
Макрон освободился от объятий жены -- это была только минута. Выхватил из ножен кинжал и вонзил себе в сердце. Он стоял еще секунду, две, три. Потом упал. Падение было тяжелым, словно повалилось срубленное дерево.
Энния остановившимися глазами следила, как грузно падал Макрон, и не видела уже ничего другого.
Она не видела Валерии, солдат, корабля, моря, видела только Макрона, лежащего перед ней, лицом вниз. Встав на колени, она с трудом повернула его тяжелое тело на бок, вытащила окровавленный кинжал из раны и, прежде чем ей успели помешать, вонзила его себе в грудь. Она опустилась на труп мужа, на губах выступила кровавая пена, женщина захрипела и вздрогнула. Валерия и центурион бросились на помощь, но было уже поздно, Энния скончалась у них на руках.
Трирема, подгоняемая восемьюдесятью веслами, плыла на юг, к Капри, к Сицилии, все время вблизи побережья.
Валерия сняла с плеч зеленую шелковую шаль и прикрыла Эннию. Центурион накинул парусину на труп Макрона и велел готовить похороны в морских волнах.
Валерия осталась на палубе одна с трупами. Только издали украдкой солдаты бросали взгляды на великолепную женщину, руки, плечи и шея которой были усыпаны драгоценностями.
