не отвечал, и та звонить перестала. Когда я вызвала ее к себе и рассказала о смерти Ольги и ее мужа, Лопатина была потрясена. Она, конечно, всерьез воспринимала рассказы Чвановой, но в самое страшное все-таки отказывалась верить.
Василий Кузьмич обещал мне содействие в доступе к технике, на которой можно скородумовские кассеты прослушать и просмотреть, а это было не так просто. Рубоповские спецы сразу сказали, что они такой техникой не располагают, это экзотика, надо искать в ФСБ. Я снарядила искать Кузьмича, и - отдавая мне кассету с записью звонка неизвестного Вертолету в день взрыва - он сказал, что может организовать просмотр и прослушивание хоть сейчас.
- Поехали, - сказала я.
И мы поехали в царство экзотической техники, куда нам потребовалось, кроме провожатого, еще три пропуска и мой паспорт, одного удостоверения не хватило.
Устроившись в комнате с аппаратурой, мы послушали, без всякого сомнения, голос Нателлы Редничук, спрашивающий у невестки, хорошо ли она подумала, и после утвердительного ответа Ольги спокойно обещающий той, что та подохнет. В том же разговоре Ольга вдруг парировала эту угрозу словами: 'Кто знает? Может, ты подохнешь раньше нас или опять сядешь в тюрьму. Как же я тебя ненавижу'. У меня даже сердце сжалось, с такой тоской это было сказано; спокойно, без истерики, без восклицательного знака. После этого на пленке грохот, звон стекла, Ольгин стон. И голос Нателлы: 'Я тебе обещаю, что ты сдохнешь, ты теперь думай - когда'.
Две следующие кассеты относились к шантажу. Аудиозапись содержала разговор шантажиста по телефону с жертвой, видеофонограмма фиксировала передачу денег потерпевшим Денщикову.
Включив следующую аудиозапись, не на микро-, а на обычной кассете, мы услышали четкий, с легким прибалтайским акцентом, голос Олега Петровича Скородумова. Впрочем, он назвал свою фамилию и объяснил, что, являясь сотрудником фирмы 'Фамилия' и обеспечивая безопасность своего шефа, Дмитрия Чванова, провел некоторые розыскные мероприятия. Их результаты он перечислял дальше: угрозы в адрес Чванова, поступавшие от неустановленных лиц в последнее время, не были связаны с деловой жизнью Чванова. Ему удалось выяснить, что угрозы были инспирированы матерью Чванова и связаны с отказом ее невестки сожительствовать с ней. Однако, чтобы отвести от себя подозрение, Редничук организовала угрозы в адрес сына якобы от преступных группировок, затем заключила договор с охранной фирмой на оказание Дмитрию Чванову охранных услуг. По условиям договора, охранники должны были приступить к своим обязанностям с 10 октября, понедельника. Она взяла в свои руки заключение договора с той целью, чтобы Чванов, успокоенный наличием такого договора, до нужного ею срока оставался без охраны. Эта аудиозапись, пояснял Скородумов, сделана 10 октября в больнице, где он находится в связи с сердечным заболеванием, обострившимся после известия об убийстве его работодателя, сделана на случай его, Скородумова, смерти, для передачи правоохранительным органам, заинтересованным в раскрытии убийства семьи Чвановых. Правда, в настоящее время он не намерен передавать имеющиеся материалы в распоряжение правоохранительных органов в связи с их недостаточностью для привлечения Редничук к уголовной ответственности.
Следующая запись на той же кассете была сделана через два месяца после первой. Скородумов рассказывал, что ему удалось раскопать страховой договор, заключенный якобы Чвановым, о котором самому Чванову ничего известно не было. Страховую сумму по завещательной записи получила Редничук и потратила ее на приобретение ювелирного изделия - креста, украшенного драгоценными камнями, который передавала, с неустановленной целью, на три дня одному из руководителей Института радиологии, посещавшему ее фитнесс-клуб. В настоящее время, говорил Скородумов, им проводится работа по установлению лица, исполнившего убийство.
Третье сообщение на той же кассете относилось к лету этого года. Скородумов ровным голосом отчитывался, что исполнитель убийства им до сих пор не установлен, однако Нателлой Редничук при реконструкции загородного дома было обнаружено место установки скрытой видеозаписывающей аппаратуры, и она заподозрила, что в распоряжении Скородумова имеется видеозапись происшествия седьмого октября. В связи с этим у него есть основания полагать, что обыск по постановлению следователя прокуратуры города Денщикова был предпринят не только в целях обнаружения компрометирующих его материалов, но и, по заданию Редничук, в целях обнаружения и изъятия материалов, относящихся к убийству семьи Чвановых. Поэтому в настоящее время он занят тем, что устанавливает возможную связь между Денщиковым и Редничук.
- А что, - сказала я Василию Кузьмичу, - вполне возможно: Редничук пожаловалась Вертолету на Скородумова, а тот подтянул Денщикова для исполнения задания, тем более что его интересы с Нателлиными совпали.
- Нет, Машечка, - покачал головой Кузьмич, - не стала бы Редничук подставляться перед Вертолетом и фактически признаваться, что где-то есть на нее компромат. Вертолет бы этот компромат сам к рукам прибрал, если бы нашел. Думаю, она скорее нашла выход на Денщикова через Анджелу.
- Похоже, - согласилась я.
- Тем более что Анджела что-то лепетала, что Игорек Вертолету слил какую-то важную информацию, помимо того, что Вертолета москвичи заказали, что-то такое ценное, с компроматом связанное, что Вертолету могло пригодиться...
- Да? А когда это было?
- Да незадолго до дня рождения Вертолета, за месяцочек примерно.
- Да? Василий Кузьмич, а не могло быть, что Нателла действительно вышла на Денщикова со своими проблемами, а тот именно эту информацию слил Вертолету? А Вертолетик ею воспользовался и подписал себе приговор: стал Нателлу шантажировать, но не на ту напал, и польстился на подарочек... Мне, кроме этого варианта, что-то больше ничего в голову не приходит, зачем Нателла отправила своего дружка закадычного на тот свет, двухсот тысяч не пожалела.
- А может, он ей и без компромата стал руки выкручивать, он же ее 'крышей' был?
- Нет, Василий Кузьмич, раз Нателла пошла на такой шаг, значит, ситуация могла разрешиться только полным устранением Вертолета.
- Ну хорошо, покопаемся еще в этой куче.
- Так что, на следующей кассете видеозапись убийства?
- Давай посмотрим, - Кузьмич тоже волновался.
Да, на кассете оказалось записанным убийство Ольги Чвановой. На убийце действительно была куртка один в один с кораблевской. Не такая, как была изъята у Пруткина. Лица преступника не было видно под маской из черных колготок, но фигура была как на ладони. Одно можно было сказать с очевидностью: это не маленький и худосочный Пруткин.
У меня закололо сердце.
- Василий Кузьмич, родненький, остановите, - взмолилась я.
Одно дело - читать об этом в протоколах и даже осматривать уже мертвое тело. Но видеть, как преступник методично наносит удары ножом отчаянно борющейся с ним женщине, отпихивая при этом детей, и знать, что это не кино, а настоящее убийство - невыносимо.
Когда пленка остановилась, Кузьмин тихо сказал: - Где бы стакан водки опрокинуть...
Ожидая в следственном кабинете, пока мне приведут Пруткина, я не испытывала торжества от того, что я знаю, как все было. И вообще ничего я не испытывала - чувство опустошения было моей единственной эмоцией. И Пруткин это уловил.
- Я опять без адвоката, Владлен Ильич.
- Это хорошо, - отозвался он. - Такие вещи лучше обсуждать без посторонних.
Мы помолчали. Потом я нехотя достала из сумки фотоотпечаток, который мне на японской аппаратуре сделали с видеозаписи, и положила его перед Пруткиным.
Он не стал брать его в руки, глянул и перевел глаза на меня.
- Я же предупреждал, что поверить в это трудно. Что Ельцин, что он, Пруткин кивнул на снимок мужчины с ножом в руке, - у меня шансов никаких.
- Зачем согласились? - спросила я для проформы.
- Таким людям не отказывают. Я же его знал двадцать пять лет, еще тогда был его человеком, в вашем районе. Дружил я тогда с милицией, иначе сидел бы уже не четвертый, а сто четвертый раз. Подсвечивал
