— Ты ведь знаешь, кто я, не так ли?
— Папа, — сказал Коди тонким, нерешительным голосом.
Пропасть, глубокая, как Большой Каньон, рассекла надвое сердце Джо.
— Скажи мне. Скажи еще раз.
Господи, как ему хотелось, чтобы малыш не только называл, но и считал его отцом! Он затаил дыхание, ожидая, надеясь и в то же время боясь услышать слова Коди.
Коди опустил голову и едва слышно прошептал:
— Джо.
Безмерный груз отчаяния обрушился на него со всей силой, не давая вздохнуть. Острая боль пронзила его насквозь. Игра была окончена.
— Так он знает? — прошептала Марти, глядя через плечо на дом, где исчез ее сын, захотевший попить.
Джо смог только кивнуть, не доверяя своему голосу.
— Когда же к нему вернулась память? — Марти вышагивала взад и вперед перед конюшней. Ее коричневые потертые сапожки взбивали облачка сена.
— Я думаю, что он вспомнил все некоторое время назад и просто притворялся.
Марти остановилась и обернулась, глядя на него блестящими, настороженными глазами.
— Но почему?
— У него свои причины. Так же, как и у нас.
— Он тебе это сказал?
— Нет. Но он знает, что я не его отец. Марти провела рукой по волосам.
— И что же нам теперь делать? — спросила она напряженно.
— То, что нужно, — констатировал он ровным тоном.
Ее карие глаза наполнились слезами.
— Джо…
— Это к лучшему, — оборвал он ее и отвернулся, не в состоянии взглянуть в наполненные слезами глаза и удержаться при этом от желания прижать ее и почувствовать в последний раз в своих объятиях. Если он так сделает, то уже не сможет отпустить ее. — Ты сама сказала, что между нами ничего не может быть. Ты была права. Не стоит попусту обнадеживать Кода. Мы не можем притворяться дальше.
Эти слова гулко отдавались в его собственных ушах. Он хотел, чтобы Марти сказала ему, что он не прав, что она ошиблась и у них может быть будущее. Но Марти никого не впустит в свою жизнь. Она уже обожглась на своем неудачном замужестве. Да и что он может предложить ей? Ему пора посмотреть действительности в лицо. Так же, как и Кода.
— Я поговорю с ним, — сказала Марти. — Может быть, мы можем…
— Это ничего не изменит. Мальчик слишком сильно привязался. Он хочет, чтобы я был его отцом. Но мы оба знаем, что этого никогда не произойдет. — Джо сделал над собой усилие, чтобы взгляд остался твердым, даже когда дрогнул его голос.
На щеках Марти расцвели два ярких пятна.
— Марти, мы не можем больше притворяться. У Коди есть отец. Это не я, и я никогда не смогу им быть.
Марти смотрела, как ее сын нежно обнимает Джо. Коди обхватил ковбоя за шею и крепко к нему прижался. Позже ей придется рассказать сыну обо всем.
Джо словно постарел лет на десять. Легкие морщинки вокруг его глаз стали глубокими, как пересохшие ручьи. Он встал на колени прямо в грязь рядом с ее сыном, поправил его маленькие джинсы и взъерошил волосы.
— Береги маму, слышишь?
Коли кивнул, печально глядя на него своими большими глазами, как будто чувствуя, что это не обычное «до завтра». Марти знала, что это прощание уже навсегда. И это к лучшему, как сказал Джо. Но почему тогда так болит сердце? Почему ее обуревает чувство, близкое к панике? Почему она вдруг засомневалась, что правильно делает, отпуская из своей жизни Джо?
Он медленно поднялся. Марти протянула сыну руку:
— Поехали домой, Коди.
— А разве папа… Джо не поедет с нами?
— В этот раз нет.
— Но…
— Мы поговорим об этом дома. — Тонкие пальцы матери сжались вокруг запястья Кода. А затем ее глаза встретились с глазами Джо.
В последний раз.
Что-то теснило ее грудь, мешая дышать.
Глаза щипало от слез.
— Счастливо, Джо.
Она подождала его ответа. Но он молчал. Марти быстро отвернулась, понимая, что ей надо бежать, прежде чем она потеряет контроль над своими чувствами.
— Ты ведь приедешь на мой день рождения, правда? — раздался тонкий голосок Кода.
— Посмотрим, дружок.
— Пойдем, Кода. — Марти быстро потянула его за собой, почувствовав, как из нее рвутся неудержимые рыдания.
Джо был прав. Коди слишком сильно привязался к этому одинокому ковбою. Так же, как и она сама.
Глава 8
— И давно ты притворяешься?
Марти лежала, опершись на локоть, на двуспальной кровати и смотрела на сына, нервно теребившего пальцами простынку.
Он пожал плечами. Пижама с веселым Винни-Пухом натянулась у него на плечах, как будто он вдруг вырос из нее. Вечерние тени от ночника ложились на лицо мальчика, отчего он казался старше своих неполных шести лет. Скаут лежал у него в ногах, положив морду на лапы.
— Я понимаю, тебе нужен отец, такой, который был бы с нами каждый день, который бы все время занимался с тобой. Такой, как Джо. Но ведь у тебя уже есть отец.
Она не могла прочесть выражение его глаз, скрытых длинными темными ресницами.
— Твой папа очень тебя любит. И действительно Флинт наверняка испытывал в глубине души теплые чувства к своему первенцу, но он не мог переступить через свое раздутое самомнение и показать эту любовь, не мог отбросить свои мечты о победе в чемпионатах, чтобы проводить время с сыном, который должен значить для него больше, чем какая-то дурацкая серебряная пряжка чемпиона.
Руки Коди сжались в маленькие кулачки. По его щеке поползла одинокая слеза. Он всхлипнул.
— Коли, дорогой…
— Нет, он не любит! Не так, как Джо… Мама, я хочу пригласить Джо на свой день рождения. Можно?..
Она согласно кивнула. Она не будет отговаривать сына. В глубине души она сама хотела, чтобы Джо вернулся. Потому что уже тосковала по нему, тосковала по их совместному ритуалу: укладыванию в постель Коди, по его постоянной заботе о ней, по его теплой, нежной улыбке.
— Коли, — нерешительно начала она, — он может отказаться…
— Он обязательно придет! Джо любит нас!
— Нет, Коди. Понимаешь, он думал, что ты считаешь его своим отцом, и поэтому действовал так, как должен поступать отец. Он делал это для того, чтобы к тебе скорее вернулась память. Вот и все. Чтобы возникла любовь, нужно время.
— Я люблю Джо, — ответил он просто. — А ты?
Горло ее перехватило.
— Я… я благодарна ему за все, что он сделал для нас, вернее, для тебя. Он хороший человек.
— Ничего бы он не сделал, если бы не любил нас, — уверенно сказал Кода.
Устами младенца глаголет истина, подумала она.
