бы не проверить, коли время есть? На свалке – до обеда, а в город – на геологоразведку – после обеда, потому как к сумеркам на свалке лучше не задерживаться. Странные слухи про ночное время ходят, вроде как люди там бесследно исчезают. Не люди, а бомжи, но все равно… Ладно, легенды легендами, а слухи – слухами: Камал уверял его, что такие ботинки, как у него, пользуются спросом у молодежи, вроде как и не смеялся. Но сколько Сигорд ни глазел по сторонам – ничего подобного на ногах у молодых людей не видел. Штиблеты, ботинки, туфли, кроссовки, кеды, сапоги, боты даже – да, а вот таких кошмарных ботинок с низкими голенищами – ни разу.
– Девушка… Девушка!
– Да, слушаю вас?
– У меня вот какой вопрос: вот у меня ботинки…
– Так. И что? Только не надо мне их в нос пихать.
– Вы… Ваш магазин не покупает таких? У населения?
– Нет. Это надо в отдел закупок обращаться, здесь мы только продаем.
– А где у вас отдел закупок?
– Не знаю. Не мешайте работать. – Расфуфыренная, все лицо и уши в краске, в булавках, девица- продавщица ясно дала ему понять, что неинтересны ни он сам, ни слова его. Ага, работает она, стоит, треплется с каким-то разряженным попугаем…
– Но вы же позиционируете себя, как магазин нестандартных решений в одежде…
Однако, говорил уже Сигорд тихо и в пустоту. Делать нечего, оставалось только засунуть ботинки обратно в мешок и покинуть сей «Альтернативный прикид». Ладно, постепенно и эти сносит, зато прочные.
– Почем шуза, дед? – Сигорд в сильнейшем раздражении дернул рукой:
– Не цапай. Внучек, тоже мне… Двести. Самовывоз. Понял?
– Двести? Ни хрена себе! Ну-ка…
Парень был белый, но явно закашивал под негра: волосы в мелких косичках, кепка-полуберет задом наперед, серьги. Только кольца в нос ему не хватало и юбки из пальмовых листьев…
– Какой размер?
– Сорок второй.
– Как это сорок второй?
– Э-э, по новому – двадцать шестой с половиной.
– А кроме шузов есть что?
– Ничего.
– На. Вот сотня, вот вторая. Все правильно?
– Да. – Очумевший Сигорд никак не мог поверить в случившееся.
– Тогда, будь добр, прими грабки с моей обуви, да? Пока, дед. Пит! Пит, казила! Глянь, какую чуму я атарвал! Все наши падонки с Иневии завтра в аут павалятся! Сматри!..
Отработанным движением Сигорд сунул рулончик с бумажками глубоко под мышку, во внутренний кармашек, и на ватных ногах двинулся к выходу. Все было слишком похоже на внезапный гром в случайном сне, чтобы принять все это за реальность… В тамбуре, в переходе между магазинными тропиками и уличной зимой его крепко взяли за шиворот.
– Этот?
– Да, да, он! Я же тебе говорю, он ко мне подходил.
Следовало ожидать. Пусть отберут, лишь бы не пырнули… Сигорд повернул голову.
Держал его крепкий мужик лет тридцати, но на грабителя не похож: во-первых одет не по уличному, без пальто или куртки, во-вторых весь из себя в старинном двубортном костюме, кок на голове, такое всё стиляжное роскошество даже Сигорд в юности уже не носил, как бесславно устаревшее… Рядом с ним охранник в униформе, он еще здоровее, а сбоку эта шмакодявка продавщица верещит, показания на него дает.
– Ты что здесь творишь, уродец? Это тебе что здесь, вокзал, базар? Ну?
– Воротник… Отпустите, юноша, мой воротник. Будьте так любезны? – Сигорд словно бы контрастный душ принимал: из предсмертного ужаса он окунулся в целое озеро блаженства: его не убьют, это не ограбление и не разбой. Максимум – дадут пинка и вышвырнут вон, наверняка даже с полицией заморачиваться не захотят, чтобы имидж заведению не портить. И деньги уже – надорвутся отнимать. Да, лишь бы не в полицию, там всего хуже, но это вряд ли, явно к иному дело идет – пинка и отпустят… Рука дрогнула и высвободила воротник.
– Благодарю вас. До того, как приедет суд и расправа, смогу ли я говорить в течение половины минуты?
– Чего?
– Еще раз благодарю вас за внимание. Вот эта девушка…
– А что он на меня пальцем показывает… Господин Ро…
– Цыц. Да, я слушаю вас?
– Я спросил у вашей сотрудницы, где у вас отдел закупок, чтобы предложить небольшую партию обуви.
– Так.
– Девушка не пожелала со мной разговаривать, предпочтя мне вон того юношу… – Сигорд показал сквозь стекло в глубину магазина.
– Это неправда!
– Помолчи, я сказал! Дальше?
– Это правда. Что, мол, у вас тут только продают, вы сказали, а где отдел закупок – вы не знаете. Разговор на этом по вашей инициативе оборвался, а я остался один как перст, с протянутой рукой. В которой, замечу, был образец пресловутых ботинок. Каковые тут же и были куплены неизвестным юношей у меня с рук.
– Но вы знаете, что продажа с рук категорически запрещена в нашем магазине.
– Как и в любом нормальном. Да, знаю.
– Тем более, раз знаете. А что же вы тогда?
– Я же говорю: случайность. И обратился я именно не к покупателю, а к продавцу, в надежде получить справку.
– Да, я это уже слышал. Где ботинки?
– Ботинки? Те уже ушли, а которые на мне, точно такие же, вы уж извините, я с себя снимать не буду. Могу новые принести, к вам в отдел закупок.
Все четверо, включая Сигорда, опустили взгляд к полу и посмотрели на его ботинки. Он даже приподнял брючину, чтобы лучше было видно, но не слишком, а то носки… Поменять надо носки.
– Ну, принесите.
– Да, но к кому обращаться? Чтобы как сейчас не получилось?
– Обратитесь к охране, они меня вызовут, и я вас отведу в интересующий вас отдел. Родригес Виталле меня зовут. Старший менеджер. А проще говоря – директор этого магазина.
– А меня Сигорд.
– До свидания, господин Сигорд. Приходите еще, но больше так не делайте, как сегодня.
– Но я же…
– Извините, мне пора работать. Так. Ты смотри здесь получше и почетче, не щелкай клювом. А ты… Виолетта тебя подменит, а ты ко мне в кабинет.
Девушка заплакала, размазывая тушь по жирным щечкам, но Сигорду некогда было ее жалеть, или злорадствовать, он торопился домой, считать и думать.
– Долго мы так стоять будем? Почему все красный горит? Сам, что ли, едет?
– Нет. Господин Президент на Северном побережье изволят принимать участие в фестивале цветов, к тому же на катафалке он пока не ездит. Вон, везут.
– Ох ты! А кто это?
– Какой-то воротила. Лауб, Хренауб… нас, небось, так хоронить не будут.
